Современная деловая риторика: Учебное пособие
Шрифт:
Соотношение между разными родами речей можно представить в виде матрешек, вложенных одна в другую. Информационный блок должен иметься в каждой речи, поскольку бессодержательность — недостаток любого высказывания. Это первая, центральная матрешка. Если сообщение новых сведений — самоцель, то перед нами информационная речь. Вместе с тем сам по себе факт сообщения новой информации не может послужить основанием утверждения о том, что оратор ставит цель проинформировать аудиторию. Ведь может быть, что он сообщает некоторую информацию для того, чтобы возбудить у слушателей определенное чувство, эмоции. В этом случае мы имеем воодушевляющую речь. Это вторая матрешка, скрывающая первую. Если оратор сообщает информацию, играет на чувствах аудитории, имея намерение инить ее взгляды, то это убеждающая речь, третья матрешка. И, наконец, если новые сведения, обращение к чувствам, убеждение нужно оратору для того, чтобы побудить слушателей совершить конкретные поступки, — перед нами призывающая к действию речь, самая большая матрешка, поглощающая все остальные. (Развлекательные речи в практике деловой речи встречаются крайне редко, стоят особняком и в классификации отдельно не рассматриваются.) То есть цель речи определяется
Наибольшие сложности вызывает разграничение речей убеждающих и призывающих к действию, которые на первый взгляд кажутся совершенно аналогичными по цели. Однако это не так. Одно из внешних различий состоит в том, что побуждающая речь может быть заменена приказом, угрозами и даже физическим воздействием (нериторическими формами, преследующими ту же цель), а убеждающая речь — нет. Разница между этими родами состоит и в том, что подвигнуть человека на совершение определенных действий при помощи речи гораздо труднее, чем просто внушить ему новые взгляды. Поэтому призывающая к действию речь изначально должна быть более интенсивной и воздействующей. "Чтобы действовать нужна воля, а воля пробуждается эмоцией — стремлением к цели."[18, 19] Ср., например, выступления на тему "Спорт полезен для вашего здоровья" и "Вам необходимо записаться в секцию легкой атлетики" или: "Это интересная газета" и "Вы должны выписать эту газету". Ясно, что во вторых случаях оратору придется прилагать гораздо больше усилий, чтобы достичь намеченной цели. Если же по интенсивности речь на тему "Это интересная газета" не уступает речи на тему "Вам необходимо подписаться на эту газету", то это значит, что побуждающая интенция выведена в сверхзадачу (см. об этом § 17).
Важно обратить внимание и на то, что убеждающая речь может быть произнесена только в том случае, когда в аудитории предполагается оппозиция. Этот род речи невозможен в конструктивной аудитории. "Против кого будет направлена стратегия и тактика выступления? Если вы кого-то в чем-то убеждаете, то обязательно предполагаете наличие некоторого сопротивления вашей позиции — в противном случае ваш запал пройдет впустую. Типичным образчиком такой беспроблемной речи является речь на митинге в школе в защиту мира. Ну кто из слушателей этих речей не хочет мира и не согласен с выступающим? Никто. Так в чем же мы убеждаем друг друга? Только в своей приверженности официально признанной в нашем государстве идее. Поэтому нет и не может быть в таком выступлении стратегии, это просто парадная, ритуальная речь."[35, 94]
Таким образом, убеждающие и призывающие к действию речи объединяет ориентация в основном на критически настроенную или соглашательскую аудиторию. С другой стороны, информационные и воодушевляющие речи также имеют между собой много общего, что обусловлено ориентацией в основном на конструктивную аудиторию (Их можно назвать констатирующими). Именно поэтому необходимо внести некоторую коррекцию в классификацию Сопера и считать агитационными только убеждающие и призывающие к действию речи. Как мы увидим в дальнейшем, эти пары родов речей по цели объединяет и типичный подход к делению тезиса, и типичное построение аргументации и т. д.
Отказ от четкой классификации речей по цели приводит обычно к полной путанице понятий. Ср., например: "Когда выступления парламентариев рассматриваются как речи информационного, аргументативно-аналитического или императивного рода, имеются в виду лишь контрастные типы речей. В действительности же нет чистых жанров. По своему типу речи обычно переходят одна в другую и представляются слушателям в форме смешанной речи, содержащей элементы другого вида. Почти в каждом выступлении вычленяются фрагменты речи разной коммуникативной направленности: они содержат утверждающую и убеждающую часть, полемическую часть, компоненты умозаключения или вывода." [4] Прежде всего необходимо отметить, что род, тип, вид, а тем более жанр речи не могут быть синонимическими понятиями, поскольку характеризуют явления разных уровней. В действительности как раз даже жанры у хорошего оратора всегда выступают в довольно чистом виде, хотя здесь и возможны некоторые комбинации; роды же речи всегда определяются генеральным коммуникативным намерением оратора и поэтому никогда не зависят от конкретного содержания самого текста. Так, например, в жанре рекламы при коммуникативном намерении побудить покупать предлагаемый товар возможна и информация, и обращение к эмоциям, и элементы убеждения, и опровержение и развлекательные моменты — реклама не перестает от этого быть побуждающим к действию жанром. Наличие разных по «направленности» частей совершенно не противоречит чистоте рода речи, а, напротив, согласуется с ним. Во всех классических риториках, начиная от Аристотеля, описывались обязательные части воздействующей речи (от 4 до 8), ср., например: "Таким образом, речь ораторская состоит из 5 частей, суть которых приступ и предложение, разделение и изложение обстоятельств предмета, доводы и опровержения, часть патетическая и заключение."[31, 30] Назначение и специфика этих частей составляют предмет Расположения и не связаны с родом речи.
4
Культура парламентской речи.
– М.: Наука, 1994.
– С. 32.
Таким образом, идея Сопера о современной классификации речей по цели оказывается весьма продуктивной, и ее творческое использование оправданно как с методической, так и с теоретической точки зрения. Целеполагание является центральной категорией риторики, и классификация речей по этому признаку представляется совершенно закономерной. С методической точки зрения классификация Сопера полезна, поскольку помогает упорядочить все многообразие видов
§ 16. Цель конкретизируется в речи в виде задачи. Задача речи — это цель, реализуемая в определенных условиях общения. Общая цель (проинформировать, убедить и т. п.) в речи оратора уточняется и становится задачей речи (объяснить учащимся устройство двигателя; убедить собрание в том, что в устав института необходимо внести поправки, и т. п.). Именно формулируя задачу речи (или, как ее еще иногда называют, конкретную цель), оратор отвечает на вопрос: зачем он выходит на трибуну. При определении задачи речи, необходимо употреблять глагол, указывающий на род речи по цели. Так, если речь информационная, следует говорить "объяснить строение атома", "рассказать об изменениях, внесенных в законодательство". Если речь эпидейктическая, нужно сказать "поблагодарить спонсоров за помощь", "поздравить молодоженов с бракосочетанием". Если речь убеждающая, задача формулируется так: "убедить слушателей в правильности принятого решения", "повлиять на их отношение к событиям в Чечне". Если речь призывающая к действию, задача может быть определена так: "побудить мальчиков записаться в секцию бокса", "призвать солдатских матерей предпринять марш мира" и т. п. Такие формулировки дисциплинируют мышление, не дают уклониться от поставленной задачи. Напротив, формулировки типа "Объяснить, что необходимо записаться в секцию бокса" приводят к противоречию установок, что плохо отражается на качестве речи.
Формулируя для себя задачу речи, оратор должен трезво оценить свои возможности, подумать чего он реально может достичь в этой аудитории, а чего ему не удастся сделать, несмотря ни на какие усилия. Реальность достижения поставленной цели — важный показатель правильности ее постановки.
Важно следить за тем, чтобы выступающий сам твердо помнил о задаче своей речи и стремился к тому, чтобы она была понятна слушателям уже с первых слов. Обычно оратор сообщает о задаче своей речи во вступлении. Едва ли речь окажет побуждающее воздействие на человека, если вся его энергия уходит на то, чтобы разгадать намерение оратора. Ср., например, вполне правильное начало речи Б.Е. Патона на II Съезде народных депутатов СССР, где проблема и задача речи сформулированы уже с первых слов: "Уважаемые товарищи депутаты! Среди мер по оздоровлению экономики, разработанных правительством, важнейшими являются структурная перестройка экономики и переход к новой хозяйственной системе. Поэтому хочу выступить в поддержку предложенного правительством комплекса крупных мероприятий, нацеленных на кардинальное улучшение дел в социальной сфере…"
§ 17. Кроме задачи в целевую установку входит и сверхзадача речи. “Термин «сверхзадача» ввел Станиславский в теорию театрального искусства, и означает он ту скрытую пружину действия, которая, по замыслу режиссера, должна на протяжении всего спектакля удерживать эмоции зрителей в русле режиссерского замысла. Сверхзадача в убеждающей речи — это тоже элемент искусства. Без него стратегия речи будет направлена только на сознание, «головное» восприятие слушателями позиции оратора.«…» Разумеется, на эмоции слушателей действует общая стройность, убедительность доказательства, жесткость выводов. Однако чтобы побудить людей пересмотреть не только свои взгляды, но и поведение, изменить способы действия, нужна целенаправленная, сквозная, но очень хорошо скрытая от прямого восприятия сверхзадача, специально рассчитанная на эмоции слушателей, воздействующая не только на сознание, но и на подсознание.”[36, 24–25]
Таким образом, сверхзадача речи — это скрытая идея, которая внушается слушателям путем воздействия на их чувства и подсознание. Сверхзадача никогда не предъявляется открыто, а прячется в подтексте. Ее содержание никак не связано с родом речи по цели и зависит только от намерений говорящего. Поэтому возможны, например, случаи, когда оратор выступает с информационной речью (задача: "познакомить аудиторию с положением дел в профсоюзном движении"), но имеет при этом убеждающую сверхзадачу ("убедить слушателей в том, что профсоюзное движение играет важную роль в современной общественной жизни") или даже побуждающую ("побудить слушателей вступать в профсоюзы"). Такое положение нельзя квалифицировать как наличие нескольких задач в речи. Ведь задача — это то, что декларируется и реализуется в речи открыто — такая задача всегда одна. Сверхзадача — это то, что из ораторской предосторожности выступающий не навязывает прямо, а внушает косвенными средствами. Именно таким образом можно оценить и пример, приводимый в указанной книге П. Сопера: если врач выступает перед молодыми мамами с речью о полиомиелите, то речь его и по цели, и по строю, и по аргументам будет информационной (задача: рассказать женщинам о том, как можно предупредить это заболевание у детей). Вместе с тем в качестве сверхзадачи, в подтексте, конечно, предполагается призыв соблюдать все необходимые меры профилактики.