Современная мадонна
Шрифт:
Лишь когда она почувствовала, что умрет, если он не пойдет дальше поцелуев, он начал легко касаться самых чувствительных, только для него предназначенных точек ее тела.
Их бедра соприкасались. Ее грудь ощущала жар его груди, и этот огонь был зажжен тем, что пылал в ней самой. Несказанно сладостное чувство, что ее ведут к чему-то… к чему-то…
Роури безжалостно сдерживал свою страсть, словно какое-то дикое животное. Что это за женщина? — мелькнула у него мимолетная мысль. Кто еще мог бы заставить его трепетать при одном взгляде на полные чувственные губы? Кто еще мог заставить
Она осторожно, кончиками пальцев прикоснулась к его животу, но он покачал головой, нежно удержал ее руки и вошел в нее томительно медленным движением.
Энджел почувствовала, что некое завораживающее знание приближается к ней с каждым уверенным движением его бедер. Она поднималась все выше и выше, пока не достигла вершины блаженства, и внезапно познала,поняла вес. В экстазе она повторяла его имя снова и снова, а его слова любви успокаивали и удерживали ее.
Лунный свет окутал кровать призрачным сиянием. Энджел лежала, распростертая, под одеялом, все еще наслаждаясь великолепием того, что только что случилось.
Их тела сплелись, влажные и теплые. Она чувствовала его дыхание на своей шее, его сладкий, пьянящий мускусный аромат. Его пальцы касались ее щеки, и Энджел очень медленно повернула голову, поцеловала его и слегка лизнула, чтобы лишний раз ощутить блаженную близость.
Роури рассмеялся, зевнул и приподнялся на локте, так, чтобы видеть ее. Счастливое удовлетворение светилось в его глазах.
— Привет, — произнес он мягко.
— Привет, — отозвалась она, но ей нужно было сказать ему еще кое-что, она не могла просто хранить это в себе, будто он не подарил ей сейчас самое невероятное наслаждение. — Роури…
— Да, это я, — тихо согласился он.
— Это было… — Ей не хватало слов, она беспомощно пожала обнаженными плечами, словно призывая кого-то на помощь. Все слова, что приходили ей на ум, казались безнадежно бесцветными. Она попробовала еще раз: — Это было…
Роури улыбнулся ей медленно и лениво.
— Язнаю, что это было, — пришел он ей на помощь. Потом улыбка исчезла с его губ. — Я был очень эгоистичен тогда, в Ирландии…
— Нет!
— Да! — Глаза Роури смотрели виновато и в то же время удивленно. — Никогда раньше я до такой степени не терял контроль над собой. — Он вспомнил то тревожное чувство, которое испытал тогда. Чувство, что он полностью в ее власти. — Это было какое-то подсознательное желание, страстное желание — слить с тобой все мое существо.
Их глаза встретились. Они оба были потрясены его словами, будто откровением.
— И со мной ничего подобного никогда не происходило раньше, — призналась Энджел тихо. — С Чадом — никогда, а он был единственным мужчиной, с которым я была до тебя. Чад всегда заставлял меня чувствовать, что что-то я делаю не так или что-то происходит не так, как надо. — Она помолчала. — Поэтому я не могла говорить об этом с тобой в Ирландии. И вообще старалась забыть. Хотя, конечно, я просто не знала, чего была лишена. — Энджел улыбнулась ему, все еще немного удивленно. — А теперь знаю.
Роури перевернулся на спину и невидящим
— Ты, должно быть, считаешь нас с Чадом величайшими эгоистами, — пробормотал он.
Разговор становился сложным, но Энджел чувствовала, что один раз они должны обсудить все. Только один раз. Потом они смогут забыть об этом.
— Дело не в том, что Чад не хотел доставить удовольствие мне. Он просто даже не попытался. Он боролся за то, чтобы уложить меня в постель еще до того, как мы поженимся, и, конечно, он ждал чего-то необыкновенного, только сам не знал, чего именно, Я думаю, свадебная ночь была настоящим разочарованием для него.
Энджел замолчала. Чад ненавидел разговоры о чувствах. Может быть, и все мужчины — тоже? Не слишком ли она разболталась? Но, взглянув в глаза Роури, она поняла, что ей нечего бояться.
— Продолжай, — сказал он.
— Ядумаю, Чад был так ослеплен своим желанием заполучить меня, что просто не подумал о том, каково это: связать себя с совсем неопытной женщиной, которую он к тому же не любил. — Она печально улыбнулась. — А я позволила смотреть на себя как на завоеванный трофей. Так что не один Чад виноват.
— О, Энджел, — прошептал Роури.
Уверенность в его любви придала ей сил. Энджел перебила его:
— Наш брак распался еще до того, как Чад встретил Джоанн. — Она тяжело вздохнула. — Боже! Я только надеюсь, что они сейчас вместе, где бы это ни было.
— Я тоже верю в это, родная! — Роури с нежностью посмотрел на нее. — Я люблю тебя.
— Я знаю.
— Любимая… — Роури намотал на палец темную вьющуюся прядь ее волос. — Помнишь, ты говорила мне в Ирландии, что хочешь окрестить ребенка?
Она улыбнулась счастливой улыбкой.
— Да, конечно.
— Может, нам поговорить об этом со священником?
— О, Роури! — Энджел крепко обняла его.
Они лежали в теплой, умиротворенной тишине, пока она не провела пальцем по его губам, наслаждаясь новообретенной свободой делать это, не смущаясь.
— А что касается того, что ты был эгоистичным любовником в Ирландии… — Энджел покачала головой, увидев, как он нахмурился, — так этого не было. Я не обманывала тебя, Роури, это было чудесно, просто чистая напряженная страсть. В ней был голод, и горе, и утешение тоже, и много чего еще. И я ликовала, ощущая твою страсть и свое могущество. Да, тогда я не испытала оргазма, но все равно это было чудесно. Любовь — ведь это гораздо больше, чем только оргазм.
Роури улыбнулся и провел языком вокруг ее пупка. Он собирался сделать еще много чудесного с ее телом, чего она никогда не знала раньше.
Среди собравшихся в церкви пробежал взволнованный шепот. Мать Энджел и ее братья в замешательстве переглядывались.
Священник сурово глянул в их сторону:
— Леди и джентльмены, пожалуйста, соблюдайте тишину. Повторяю: мы собрались здесь, чтобы присутствовать на церемонии венчания.
— Пресвятая Богородица! — воскликнула мать Энджел. — Не могу поверить! Она выходит замуж за второго из этих братьев Мандельсонов! Он снова разобьет ей сердце!