Современные буддийские мастера
Шрифт:
Когда в силу этого знания он чувствует отвращение ко всякой отмечаемой им форме, в нем возникнет желание отбросить эту форму как и все формы, быть свободным от них. Зрение, слух, прикосновение, размышление, стоянье, сиденье, сгибание, вытягивание, отметки – он хочет избавиться от всего этого. Ему следует отметить это желание. Теперь он страстно желает освобождения от телесных и психических процессов, размышляя: «Всякий раз, отмечая их, я встречаюсь с повторениями, и все они дурны.
Мне лучше перестать отмечать их». Ему следует отметить и такое размышление.
Размышляя подобным образом, некоторые медитирующие в действительности перестают отмечать возникающие формы; хотя они и продолжают отмечать их, формы не перестают появляться, а именно: подъем, падение, сгибание, вытягивание, намерение и т. д. Они продолжаются как всегда; также продолжаются отметки отдельных форм. Таким образом, размышляя, он чувствует удовольствие: «Хотя я перестал делать отметки телесно-душевного процесса, все равно имеют место формы. Они возникают; осознание их присутствует само по себе. Поэтому
Вскоре после продолжающейся медитации они приобретают энергетический импульс; в это время у некоторых практикующих возникают различные болезненные чувства. Это не должно стать причиной отчаянья; ибо здесь налицо просто проявление особого характерного признака, внутренне присущего этой массе страдания. Об этом так говорится в комментарии: «Пять агрегатов видны как вызывающие боль, как болезнь, как волдырь, как стрела, как бедствие, как несчастье и т. д.». Даже если мы не переживаем таких болезненных чувств, все равно при каждой отметке окажется явственно виден один из характерных признаков бытия: непостоянство, болезненность или отсутствие «я». Хотя медитирующий делает отметки надлежащим образом, он чувствует, что делает их не хорошо: он думает, что осознание отметки и отмечаемый объект недостаточно близки. Это происходит потому, что он чересчур сильно желает вполне постичь природу этих трех свойств. Неудовлетворенный своим созерцанием, он часто меняет положение тела: сидя, он полагает лучшим ходьбу, а во время ходьбы ему хочется снова усесться; усевшись он меняет положение конечностей; ему хочется уйти в какое-нибудь другое место или лечь; и несмотря на все эти перемены он не в состоянии оставаться долго в каком-то одном особом положении и снова становится беспокойным. Но ему не следует отчаиваться. Все происходит так потому, что он пришел к пониманию подлинной природы форм, а также и потому, что он еще не приобрел душевного равновесия по отношению к формам. Он выполняет практику хорошо, однако чувствует нечто иное. Ему надлежит старательно придерживаться одной позы; и тогда он обнаружит, что эта поза оказывается для него удобной. Продолжая энергично отмечать формы, он достигнет того, что его ум постепенно успокоится и приобретет яркость. В конце концов беспокойные чувства целиком исчезнут.
Когда знание уравновешенности ума по поводу форм достигнет зрелости, ум станет весьма ясным и способным с большой отчетливостью отмечать формы. Практикующий отмечает их гладко, как если бы для этого не требовалось никаких усилий; без всяких усилий отмечаются также и тонкие формы энергии. Подлинный характер непостоянства, болезненности и отсутствия «я» становится очевидным без всякого размышления. Внимание направляется к какому-нибудь особому месту в любой части тела, где возникает некоторое ощущение; но чувство прикосновения ощущается мягким, как прикосновение ваты. Иногда объекты, отмечаемые во всем теле, оказываются столь многочисленными, что приходится отмечать их ускоренным темпом. Кажется, что как тело, так и ум как бы тянутся вверх. Отмечаемые объекты становятся редкими, их можно отмечать легко и спокойно. Иногда телесные формы полностью исчезают, остаются только формы душевной жизни. Затем медитирующий ощутит внутри себя чувство восторга, как если бы его оросил ливень мельчайших частиц воды. Вместе с тем он оказывается пропитан безмятежностью; может быть, он увидит также яркий свет, подобный ясному небу. Однако эти заметные переживания не оказывают на него чрезмерного влияния; он не испытывает сильной радости, а просто получает от них удовольствие. Он должен отметить это удовольствие, а также восторг, безмятежность, яркие огни. Если при отметках они не исчезают, надо не обращать на них внимания, а отмечать любой возникающий объект.
На этой стадии практикующий испытывает удовлетворение от знания несуществования «я», «меня», личности, от знания, что существуют только возникающие формы; здесь формы только познают другие формы. Он также находит удовольствие, отмечая объекты один за другим; его не утомляют такие отметки, совершающиеся в течение долгого времени. Он свободен от болезненных чувств; поэтому он способен долго удерживать любую избранную позу. Сидя или лежа, он может продолжать созерцание в течение двух или трех часов, не ощущая никакого неудобства, проводя время без утомления. Даже после этого периода времени его поза остается такой же прочной, что и раньше.
Иногда формы возникают быстро, и он отмечает их хорошо. Тогда он может пожелать узнать, что произойдет с ним; ему следует отметить такую озабоченность. Он чувствует, что его практика хороша; нужно отметить это чувство. Он предчувствует развитие прозрения; нужно отметить и такое предчувствие. Следует неуклонно отмечать все, что возникает; для этого не нужны ни особые усилия, ни расслабленность. В некоторых случаях вследствие озабоченности, радости, привязанности или предвкушения процесс отметки ослабевает и становится ретрогрессивным. Некоторые практикующие думают, что цель находится очень близко, и занимаются созерцанием с большой энергией. При таком образе действия процесс отметок как раз и становится слабым и регрессивным; это происходит потому, что беспокойный ум не в состоянии должным образом сосредоточиться на формах. Поэтому когда процесс отметки форм находится в полном разгаре, медитирующий должен неуклонно продолжать практику, т. е. не расслабляться и не совершать особых усилий. Если он будет неуклонно продолжать практику, то быстро приобретет прозрение в конец всех структур и достигнет нирваны. У некоторых медитирующих на этой стадии могут несколько раз произойти более высокие подъемы, сменяющиеся падениями. Они не должны поддаваться отчаянью; вместо этого следует сохранять решимость. Необходимо внимательно отмечать все, что возникает на пороге шести дверей чувств. Однако, когда отметки не протекают плавно и спокойно, созерцание в такой разбросанной манере становится невозможным.
Если медитирующий начнет с подъема и падения живота или с какого-то другого телесного или психического объекта, он обнаружит, что в своей практике набирает силу; а затем отметки будут продолжаться сами по себе плавно и спокойно. Ему покажется, что он с легкостью наблюдает прекращение и исчезновение всех структур в полной ясности. В этом пункте его ум совершенно свободен от каких бы то ни было загрязнений. Каким бы приятным и влекущим ни был объект, он более не имеет для него привлекательности. Опять-таки, каким бы отвратительным ни был объект, он более не беспокоит практикующего. Он просто видит, слышит, обоняет, ощущает вкус, прикосновение, познает. Он отмечает все структуры с шестью видами душевного равновесия, описанными в текстах. Он даже не осознает длительности времени, которое занято созерцанием. Как только пять способностей (индрия) – вера, энергия, внимательность, сосредоточенность, мудрость – достигнут равномерного развития, он вступит в нирвану.
(В этом пункте Махаси детально описывает переживание нирваны; но мы считаем, что для большинства медитирующих такое описание не будет полезным. Опасно знать слишком много и развивать ожидания вместо того, чтобы ясно видеть то, что происходит с нами в настоящий момент.)
Достигший знания нирваны осознает отчетливую перемену в своем темпераменте и состоянии душевной жизни; он чувствует, что изменилась вся его жизнь. Его вера, или несокрушимое доверие к Будде, дхарме и сангхе, становится очень сильной и твердой. Благодаря такой укрепившейся вере он также приобретает энтузиазм и безмятежность. Возникает Непроизвольное счастье. Благодаря своим экстатическим переживаниям он не в состоянии отчетливо отмечать объекты сразу же после переживания нирваны, хотя и пытается делать это. Однако следы этих переживаний постепенно угасают через несколько часов или дней; тогда он опять сможет отмечать структуры с отчетливостью. Иногда медитирующие, достигнув нирваны, чувствуют как бы облегчение от тяжкого бремени, свободу и легкость – и не желают продолжать созерцание. Их цель достигнута, и можно понять то, что наполняет их сердца. Тогда они могут идти далее, к более высоким ступеням практики.
Специальное примечание
Изложенная в общем виде в предлагаемой работе техника медитации прозрения вполне достаточна для лиц со средними умственными способностями. Такие люди, прочитав ее, должны практиковать эти виды созерцания с твердой верой, с сильным желанием и с большой тщательностью, методически; тогда им можно быть уверенными в прогрессе. Однако необходимо указать, что детали переживаний и стадии продвижения к прозрению, проходимые медитирующими, невозможно полностью описать в этом кратком трактате. Остается еще многое, заслуживающее описания. С другой стороны, и то, что здесь описано, не будет пережито целиком и полностью каждым медитирующим. Неизбежны различия в соответствии со способностями человека и его кармой; опять же, и вера, желание и старания не остаются все время постоянными. Далее, если медитирующий не имеет наставника и полностью зависит от книжного знания, он будет столь же нерешителен и осторожен, как путешественник, впервые странствующий по незнакомой земле. И поэтому такому человеку, очевидно, будет нелегко обнаружить пути к нирване и ее плоды, если он станет продолжать борьбу без руководства и поддержки учителя. Поскольку это так, тот, кто действительно желает практиковать медитацию до тех пор, пока не достигнет своей цели, должен найти учителя, вполне подготовленного благодаря собственному достижению к тому, чтобы привести ученика по пути с самой низкой ступени к высочайшему знанию нирваны и ее плодов. Этот совет полностью согласуется с тем, что утверждают писания: «Нужно искать учителя для знания о разрушении и смерти, каковы они есть в действительности».
ГЛАВА 6. СУНЛУН-САЯДО
Сунлун-саядо получил такое имя потому, что пришёл из пещерных монастырей деревни Сунлун вблизи Мьинджана в средней Бирме. Он родился в 1878 году и был назван У Кьё Дином. Его послали в монастырскую школу; но проучился он недолго и в возрасте пятнадцати лет начал работать в качестве посыльного при конторе районного комиссара в Мьинджане. В той же деревне он женился на Ма Шве Йи; в тридцатилетнем возрасте он оставил свою должность и вернулся в родную деревню, чтобы стать земледельцем. Там он обнаружил, что его поля процветают, тогда как у других хозяев поля дают плохой урожай. В 1919 году разразилась эпидемия; но поля У Кьё Дина продолжали приносить прекрасные урожаи. Среди бирманцев распространено поверье, что если чьи-то поля и вообще мирские владения быстро возрастают, этот человек скоро умрёт. Озабоченный своим растущим благосостоянием У Кьё Дин посоветовался с астрологом, и ему было сказано, что двуногое существо скоро покинет дом. Этот предсказание было равносильно предсказанию смерти.