Современные международные отношения. Учебник
Шрифт:
Поэтому сторонники «согласованной безопасности», не довольствуясь традиционными мирными методами принуждения, допускают и военные способы решения подобных проблем силами ООН или региональных организаций безопасности типа НАТО при ведущей роли США. В этих целях разрабатываются различные концепции «гуманитарного вмешательства», оправдываемого с помощью доктрины «ограниченного суверенитета» государств, отрицающих демократические права своих граждан. «Согласованная безопасность» подразумевает сохранение превосходства США и их нынешнего военного потенциала как главной составляющей коллективных международных сил, способных одновременно вести активные интервенционистские действия в различных регионах мира.
Гегемония США. Концепция гегемонии США также опирается на школу «реализма», но ориентируется при этом на модель стабильности, основанной на гегемонии. Согласно этой концепции оптимальной основой безопасного мира является не многополярность, а однополярность, не баланс сил, а их явный дисбаланс
Поддержание американского превосходства как основы глобального лидерства США, в свою очередь, требует сохранения их «силового отрыва» от ближайших конкурентов. А посему, как утверждалось, например, в пентагоновских «Ориентирах для оборонного планирования» (1992 г.), необходимо не только «предотвратить появление будущего глобального конкурента», но и «отвадить индустриально развитые страны от увеличения своей региональной и глобальной роли» [56] .
«Гегемонисты» считают важнейшей задачей сохранение существующей системы военно-политических союзов с решающей ролью Америки в обеспечении их эффективности. Признавая, что главная цель этих союзов периода холодной войны — коллектив-главная самозащита — во многом утратила свою актуальность, «гегемонисты выступают за их перенацеливание на задачи „экспорта“ или „проецирования“ безопасности вовне. (Не случайно именно „гегемонисты“ первыми выступили за расширение состава НАТО и сферы ее деятельности за пределами границ альянса.) При этом „гегемонисты“, как и сторонники „согласованной безопасности“ считают мир неделимым и подчеркивают, что даже периферийные угрозы и „вакуумы силы“ за пределами проамериканских союзов могут создавать серьезную угрозу безопасности США. В таком „проецировании безопасности“ ведущая США становится еще более необходимой, что исключает перераспределение ответственности в пользу союзников США, предлагаемое сторонниками „избирательного вовлечения“. „Смогут ли Германия и ее западноевропейские партнеры справиться с дестабилизацией в Восточной и Центральной Европе, на Балканах и в России?“ — вопрошает один из ведущих теоретиков этого направления Р. Каглер. — Не случится ли то же самое в Азии, если предоставить самим себе Японию и Корею, не говоря уже о гораздо более слабых арабских партнерах США в районе Персидского залива?»
56
Важная роль в осуществлении такого рода политики, по мнению военных планировщиков США, должна принадлежать позитив методам «благожелательной гегемонии»: «В невоенных областях следует в достаточной степени учитывать интересы промышленно развитых стран, с тем, чтобы они не посягали на наше лидерство или на подрыв существующего политического и экономического порядка…»
С учетом множественности реальных и потенциальных угроз американской безопасности (среди которых «гегемонисты» выделяют возможность антизападной трансформации России и Китая) основой стратегии США, по мнению тех, кто поддерживает эту концепцию, после окончания холодной войны должно стать «системное сдерживание» многочисленных источников нестабильности, возникающих в результате традиционного соперничества геополитических интересов. Таким образом, на США возлагается роль главного гаранта стабильности в мире. Это подразумевает способность США действовать в одностороннем порядке, а ООН и другим международным организациям, по существу, отводится второстепенная роль. «Соединенным Штатам — пишет Каглер, — придется добиваться глобальной стабильности посредством политики, которая в первую очередь исходит односторонней готовности использовать силу для достижения этой цели. А уже затем они будут сотрудничать с другими странами и институтами. которые разделяют эту цель, и жестко обращаться с теми, кто ее не разделяет». «Гегемонисты» ратуют за наращивание военных расходов и силового потенциала США, прежде всего его качественных параметров.
На формирование внешнеполитической стратегии США в 90-х годах влияли как уже отмеченные идейно-теоритические подходы, так и изменения во внутренней и международной обстановке. И хотя администрацию Клинтона часто критикую отсутствие целостной «большой стратегии», основные контуры новой стратегии обозначены уже достаточно четко не только на доктринальном, но и на политическом уровне.
Исходя из официальных внешнеполитических установок США, изложенных в выступлениях их лидеров, программных документах в сфере внешней и военной политики (прежде всего периодических докладах Белого дома о стратегии национальной безопасности), можно следующим образом представить национальные интересы США и пути их обеспечения.
Основные цели «большой стратегии» США — укрепление безопасности и обеспечение экономического процветания страны, а также продвижение демократии в мире. Последнее считается соответствующим не только принципам, но и интересам США, поскольку (как отмечается в последнем издании «Стратегии национальной безопасности в новом столетии») «демократические режимы более склонны сотрудничать друг с другом для отражения общих угроз, они поощряют свободную торговлю и устойчивое экономическое развитие. Такие режимы реже развязывают войны и нарушают права своих граждан. Поэтому всемирная тенденция продвижения к рынку продвигает и американские интересы».
Этим во многом обосновывается и необходимость руководства миром со стороны США — не только как единственной страны, обладающей необходимыми «волей и возможностями», но и как страны, идеалы и интересы которой в наибольшей степени соответствуют «универсальным ценностям демократии свободы».
Доктрина национальной безопасности США различает три уровня национальных интересов страны.
1. Жизненные национальные интересы (обеспечение выживания, безопасности и жизнедеятельности США; сюда входит безопасность территории США и их союзников, безопасность американских граждан, экономическое благосостояние страны и защита ее важнейших инфраструктур); для защиты этих интересов допускается использование военной силы, в том числе в одностороннем порядке.
2 Важные национальные интересы (затрагивают экономическое благополучие США и требуют соразмерных американских акций, например по поддержанию мира в Боснии).
3. Гуманитарные и другие интересы (противодействие экологическим и гуманитарным бедствиям, помощь в урегулировании межгосударственных и внутренних конфликтов и т. п.). Угрозы безопасности США также разделяются на несколько видов:
• угрозы регионального или государственного уровня (их основными источниками в данное время считаются Иран, Ирак и Северная Корея);
• транснациональные угрозы (терроризм, международная преступность, торговля наркотиками, незаконная торговля оружием, угроза информационной инфраструктуре США);
• распространение опасных технологий, прежде всего по производству ОМУ;
• иностранный шпионаж;
• угрозы, исходящие от «несостоятельных государств» (их неспособность обеспечить устойчивое правление может привести к внутренним конфликтам, гуманитарным кризисам и региональной нестабильности).
Отсутствие прямой военной угрозы существованию США по типу советской времен холодной войны рассматривается Пентагоном как временное явление, а наиболее вероятным сценарием ее возрождения там считают появление «веймарской России» или враждебного Китая как новой великой державы. Поэтому важнейшей задачей военно-политической стратегии США, как отмечал У. Перри (министр обороны США в 1994–1997 гг.), является «превентивная оборона», нацеленная, по сути, на участие в формировании военного потенциала этих стран путем расширения взаимодействия и оказания влияния на их военные доктрины и характер военного строительства. В то же время подчеркивается, что США должны сохранять военно-стратегический потенциал, необходимый на случай провала «превентивной обороны» и возрождения большой военной угрозы. Что касается угроз регионального уровня, то основным средством их сдерживания является поддержание военного потенциала, достаточно успешного ведения двух «крупных региональных войн» (вместо «двух с половиной войн» периода разгара холодной войны), наиболее вероятными из которых считаются войны в районах Персидского залива и Корейского полуострова. В целом, как подчеркивается в «Стратегии национальной безопасности», «Соединенные Штаты не позволят какой-либо враждебной силе доминировать в любом регионе, критически важном для наших интересов». К таким регионам в добавление к традиционным для послевоенной стратегии США Западному полушарию, Западной Европе, Восточной Азии и Персидскому заливу все чаще причисляются Центральная и Восточная Европа, Балканы, а также бассейн Каспийского моря (включая Центральную Азию и Кавказ) с его огромными сырьевыми ресурсами.
Согласно доктрине национальной безопасности США противодействие транснациональным угрозам предусматривает укрепление режимов нераспространения и контроля за ракетной технологией, односторонние и коллективные действия по борьбе с международным терроризмом и преступностью, защите окружающей среды и т. д. Характерно, что все больше внимания уделяется формированию безопасной для США внешней среды. Этим самым подчеркивается первостепенная роль США в создании новой системы международной безопасности. При этом США, говорится в «Стратегии национальной безопасности», «должны быть способны к ответу на весь спектр возможных угроз и кризисов… Наш ответ может быть дипломатическим, экономическим, правовым, военным или, скорее, их сочетанием. Мы должны использовать наиболее адекватный набор средств, действуя в союзе или партнерстве, когда наши интересы разделяются другими, или же односторонним образом, когда того требуют национальные интересы».