Современный болгарский детектив
Шрифт:
— А ваша жена... — проговорила Фани.
Он покачал головой.
— Нет у меня жены. Знакомых женщин много, а настоящей — ни одной.
Девушка с мячом исчезла. Море, внезапно пробудившись, гнало волны вдоль пляжа, и они одна за другой раскрывались в огромные, роскошные паруса.
— Ну, встали?
Он вскочил и бросил взгляд на ее голые руки. Она запахнула свой смешной синий пиджачок. Фани слышала, как он закрывал окна и двери и как, скрипя, сопротивлялись ему старые ставни.
— Вот возьми, — он подал ей большой
Она сразу стала какая-то ничья — несчастная, случайная девушка. Одна из многих.
В автобусе Фани оглядывалась с любопытством: неужели вон та девушка еще не знает, что станет матерью? А вот те двое парней, еще такие молодые, несмотря на свои буйные бороды, может быть, они тоже — будущие отцы? Не подозревают, что кто-то готовится вырастить их ни в чем не повинных детей. Фани рассматривала незнакомые лица, глаза, брови, прически — какие тайны кроются в этих головах, в этих жилищах подлых замыслов — но и великих озарений, будничных планов — но и великодушия, равного подвигу?
Стилиян Христов, повернувшись к ней, молчал.
Он то и дело поднимал руку и смотрел на часы. Глаза его — карие, спокойные — были уже совсем чужими.
7
Драга Митрова пришла к следователю с опозданием на полчаса, вся надушенная и румяная, в шубке с пышными рукавами и совсем чистых, без единого пятнышка, сапогах.
— Дорогу тут надо сделать, — сказала она. — Иначе не только люди, но и вся техника увязнет.
Она села, скрестив ноги по-мужски, и закурила, не спросив разрешения. Сбросив красную шубку, подбитую мехом, осталась в юбке и кофточке, с ожерельем, на котором поблескивала маленькая серебряная подкова.
— Тепло-о-о, — протянула она, — да, я от тепла отвыкла. Давно не грелась у огонька.
Она держалась спокойно и уверенно, и Климент, хоть и усталый и измученный, заметил и ямочку на ее щеке, и белую кожу, нежную, точно яблоневый цвет, к которому так и тянет прикоснуться. Встретив взгляд — ясный и недвусмысленный — ее ярко-синих глаз, он подумал, что губы ее почему-то плотно сжаты.
— В каких отношениях вы были с инженером Христовым?
Она ответила спокойно:
— Вы спрашиваете, спала ли я с ним?.. Нет. Чрезмерно честолюбивые мужчины — не для постели... Они и в постели хотят чего-то необыкновенного, но думают только о собственном удовольствии.
— Это ваше предложение?
— Да. Он был моим начальником, а я не терплю зависимости.
Закурив дешевую сигарету, следователь положил спичку на крышку стеклянной банки. Он посмотрел в окно — там тонкое кривое деревце прильнуло к стеклу, точно просило впустить его. Климент снова повернулся к женщине, которая спокойно и самоуверенно смотрела на него.
— У меня был жених, — сказала она, — зовут его Димо, учится на четвертом
— Почему это — был? Его что, уже нет среди ваших женихов?
Драга снисходительно усмехнулась.
— Сейчас у меня новый — Евдоким Георгиев. Но он — так, временный.
— Почему?
— Ох, это слишком интимные вопросы, и отвечать на них долго и нудно... А как вы терпели бы рядом человека — не от мира сего, — который лишь иногда, в свободное время, взглянет на вас из облаков, умильно и пьяно улыбаясь?
— Не терпел бы.
— Поэтому я его и прогнала и взяла Евдокима. Он мне подходит — точь-в-точь то, что надо... А других женихов у меня не было. Первое мое замужество было без помолвки...
Климент засмеялся:
— Так что начинаете новую жизнь?
— Новой жизни нет. Есть лишь продолжение того, что было, — лучшего или худшего. А Дима очень способный парень. Мы помогали инженеру Христову в его расчетах. Христов замахнулся на что-то просто невероятное.
— Что же было невероятного в его работе?
— Тема. Исключительно сложная и слишком объемная, чтобы ее мог осилить один человек. Вы понимаете, что я хочу сказать? Там работы на целый коллектив. Напрасно Стилиян в нее впрягся.
Следователь задумался.
— А может быть, сможете вы... — начал он.
Драга перебила, покачав головой.
— Мы с Димой просиживали над цифрами ночи напролет, нам приятно было, несмотря на то что потребовалась сумасшедшая выдержка. Это была работа не для одного человека, и делали мы ее ради того, чтобы прикоснуться к чему-то... значительному. И ради инженера, конечно.
— Он платил вам?
Она изумленно отшатнулась, словно вопрос показался ей глупым.
— Он? Да мы больше его получаем. Питаемся в столовой за копейки. Стилиян нас благодарил иначе... Мне дарил цветы и конфеты, а Диме — мужской одеколон.
Закурив вторую сигарету, Драга окинула следователя холодным взглядом.
Климент взял ручку и подвинул к себе листок бумаги.
— Имя? — спросил он, прищурившись.
— Драгана Петкова Митрова. Во времена моего детства мужчины уходили из села на заработки. Мой отец тоже ушел — и не вернулся. Мать расхворалась и умерла, оставив нас, четверых детишек. Меня отдали в детский дом, там и выросла. Закончила техникум — электронику изучала. Знаете, я уверена, что стану инженером. Цель моей жизни.
Последние слова ошеломили его, и Климент поднял голову.
Драга, переменив позу (левую ногу перебросила на правую), спокойно пояснила:
— Сейчас мне кричат: «Драга, сбегай-ка туда, сбегай-ка сюда, завтра тебе во вторую смену!» Или: «Молодец, Драга, ловкая ты бабенка!» А иногда покрикивают: «Эй, ты!..» А как, по-вашему, звучит: «Инженер Драгана Митрова»? Ага, согласна с вами, совсем другое дело: солидно звучит. Первоклассный человек. Ч е л о в е к, не какая-нибудь девчонка на побегушках.