Современный детектив. Большая антология. Книга 1
Шрифт:
Так как в моем расслабленном настроении мне совершенно не хотелось накалять обстановку, я попытался дипломатично найти выход из ситуации.
— Послушайте, у меня и в мыслях не было обидеть фрау Брегенц. Но когда я в свободную от работы субботу — субботу, посвященную ребенку, — прихожу с дочкой в офис и при входе на меня срываются с цепи, это не способствует здоровой рабочей атмосфере. Она облаяла меня, я облаял ее в ответ. Как по мне, так мы можем попросить прощения друг у друга, и делу конец.
На мой взгляд, я действовал очень осознанно. Мои слова звучали уверенно, дипломатично и отвечали требованиям моих собеседников. Так мне казалось.
— Фрау Брегенц не
Я сделал глубокий вдох, представил озеро за окном кабинета и почувствовал почву под ногами.
— Дома я решаю этот вопрос с помощью очистителя для стекол и кухонной тряпки.
Я не узнавал себя. Неужели это я только что хладнокровно дал своим шефам совет по домашней уборке, вместо того чтобы дрожать от страха перед ними?
— Вы нанесли фрау Брегенц оскорбление, граничащее с сексуальной дискриминацией. Подобного мы не потерпим. У нас здесь царит равноправие, — вырвалось из уст господина доктора Даннвица.
Совершенно очевидно, что тут мой эксперимент с приписанной благожелательностью натолкнулся на жесткую реальность. Я переключился на адвокатский модус и начал сыпать аргументами.
— Что касается равноправия, сколько женщин-партнеров сейчас в фирме? — поинтересовался я.
— У нас нет партнеров женского пола, — донес до моего сведения господин доктор фон Дрезен.
— И это называется равноправием без дискриминации, — констатировал я.
— Что вы хотите этим сказать? — проворчал доктор Эркель.
— Я лишь указываю на тот факт, что даже женщины, сдавшие два государственных экзамена, совершенно очевидно не могут сделать карьеру в этой фирме. Как раз из-за их способности рожать детей. Если у тебя нет юридического образования и нет детей, но ты двадцать лет отдала фирме, то этого явно достаточно как раз для того, чтобы сидеть за стойкой регистрации и орать на чужих детей. Так что давайте без этих ваших баек о равноправии.
У меня получилось очень аргументированно изложить свою мысль. Но я не совсем понимал, откуда во мне взялась такая самоуверенность: то ли благодаря дыхательным упражнениям, то ли в результате расчленения Драгана. То ли потому, что моего ребенка обвиняли в якобы плохом поведении? Наверное, из-за всего разом.
Но почему я здесь, собственно? Смешно даже подумать, что трое партнеров-основателей вызвали меня из-за репродуктивных проблем фрау Брегенц, обусловленных возрастом. А вообще, мне все это уже надоело. Сегодня я уже вдыхал благожелательность мира, надышался вплоть до отрицания реальности. Я не смогу долго притворяться, что способен безоценочно воспринимать реальные ляпы моих шефов. Во всяком случае, без глумления над моей любовью к самому себе. Осознанность требует, помимо всего прочего, правдивости. Но к счастью, в пособии Йошки Брайтнера имелся совет по общению с трудными собеседниками:
«Направьте вашу осознанность на оппонента, который настроен, как вам кажется, против вас. Дайте ему выговориться. Попытайтесь спокойно понять его чувства, ценности и представления».
Итак, я попытался дать возможность трем сидящим передо мной пижонам просто выговориться.
— Я запрещаю вам подобным образом… — начал было господин доктор фон Дрезен.
— Вы вообще ничего здесь не запрещаете!
Я решил, что дал им достаточно времени, чтобы выговориться. В тот момент мне стало ясно, что речь идет вовсе не о фрау Брегенц. Речь шла исключительно о Драгане. Доходном «паршивом» клиенте. Они понятия не имели, что он сделал в действительности. И понятия не имели, где он сейчас находится. И то и другое внушало господам страх. Они боялись, что сейчас на фирму обрушится целая лавина мафиозного дерьма. И чтобы мотивировать меня направить все это дерьмо в нужное русло, для начала нужно было поставить меня на место. С моим-то чувством долга я бы после нагоняя от угрызений совести принялся за дело и еще был бы благодарен за то, что таким образом смогу загладить свое «отвратительное поведение».
Ого. Трех секунд осознанного слушания хватило, чтобы понять, чего в действительности хотят от меня мои оппоненты. Они хотят моими руками вытаскивать угли из костра, в котором горел Драган. Да пожалуйста. Хотят — получат. Но не так, как планировали. С незнакомой мне до сих пор ясностью я принялся внушать своим шефам страх перед неизвестной для них ситуацией.
— Вам не нравится, что моя дочка испачкала конференц-зал маркерами? Послушайте меня. — Я указал на титульную страницу бульварной газеты. — Этот клиент вашей адвокатской фирмы вчера ночью испачкал всю парковку кровью, пеплом, осколками гранаты и залил ее детскими слезами. И это для вас не так важно, как эмоциональное состояние недостойно состарившейся секретарши? На грязи, которую творят подобные типы, мы зарабатываем все наши деньги. Вы — значительно больше меня. И вот сейчас вы серьезно хотите обратиться ко мне с этой политкорректной белибердой?
Вот так осознанно поворачивают копье, которым пронзили врага.
— Если у вас с этим проблемы, вы в любой момент можете уйти.
— Возможно, проблемы будут у господина Серговича, если я уйду.
А вот так копьем наносят удар.
— К вашему клиенту мы еще вернемся.
— К моему клиенту? Да я тут даже не партнер. Я веду этого господина исключительно в ваших интересах. Ваши имена стоят на каждом письме и на каждом счете. На ваши реквизиты поступают все оплаченные счета. Вы зарабатываете миллионы отмыванием денег этого презираемого всеми мафиози. Из вашей фирмы исходят все сомнительные схемы уклонения от налогов на доходы с наркотиков и проституции. И сейчас вы хотите объяснить мне, что такое стиль и хорошие манеры? Если бы в газетах знали, сколько денег вы заработали на этом психопате, то считали бы сексуальную дискриминацию пыльной канцелярской вешалки наименьшей из ваших проблем.
— Прессу не вмешивайте, пожалуйста, в это дело. Вы связаны адвокатской тайной, — констатировал деловито господин доктор Даннвиц.
— Я связан, а ваш клиент — нет.
Господин доктор Эркель возмущенно выпучил глаза:
— Вы нам угрожаете?
— Я нет, но ваш клиент — вполне возможно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что если однажды господин Сергович окажется в тюрьме и там ему вдруг покажется, что партнеры фирмы отвлекли его адвоката от подготовки плана блестящей защиты, так как предпочли беседовать с ним о фрустрированных секретаршах и детских художествах, то я могу ярко себе представить, как он на вас обидится и охотно поболтает с прессой. И это будет наименьшей из ваших проблем.
А вот сейчас я окончательно покинул твердую почву обоснованной критики и вышел на тонкий лед довольно откровенных угроз. Как бы там ни было, мои собеседники, казалось, испугались нападения больше, чем я. Они были очень успешными бизнесменами. Больше всего их заботила лишь одна вещь: богатство, которое они заработали в прошлом, и то, как сохранить его в будущем. «Здесь и сейчас» они, как правило, использовали лишь как базу для размышлений.
Господин доктор Даннвиц откашлялся:
— И как… вы себе это представляете?