Современный русский детектив. Том 5
Шрифт:
— Боже мой, откуда это? — воскликнул кассир, торопливо закрывая баул.
— Хранилось в тайнике. Только, пожалуйста, расписочку…
— Хорошо…
В час дня, когда в банке прозвучал сигнал к обеду, у парадного подъезда появился Игринев. В руках он держал баул. Оглянувшись по сторонам, кассир направился к площади. За ним незаметно последовали два сотрудника розыска. Шел Игринев торопливо, как человек, спешащий рационально использовать перерыв в работе. У часовой мастерской он замедлил шаг. Еще раз оглянувшись, кассир
Потом кассир направился в столовую. Здесь он задержался на целых полчаса, а затем возвратился в банк.
Ровно в два часа дня часовщик Иван Тимофеевич Гурьев, степенный, уже в годах человек, закрыл мастерскую и с баулом в руках зашагал в сторону скотобойни. Пройдя с полверсты, часовщик свернул в небольшой переулок, остановился у дома с шатровой крышей и постучал в окно. Калитку открыл молодой парень в плисовых штанах и шелковой рубахе, перепоясанной наборным ремнем. Они вошли во двор вместе. Через четверть часа Гурьев снова показался в воротах. Как ни в чем не бывало, он зашагал обратно.
Глава тридцатая
Шатров заглянул в аптеку под вечер. К нему вышел сам Левинсон.
— Что это с вами, Георгий Иванович? — всплеснул он руками, увидев на Шатрове повязку.
— Работа такая, Израиль Георгиевич, — усмехнулся Шатров. — Но я к вам по другому делу.
— Пройдемте, — пригласил Левинсон.
От запаха лекарств у Георгия закружилась голова: сказывалась потеря крови. Превозмогая себя, он пошел следом за аптекарем. В маленькой комнатушке Левинсон подал ему стул.
— Я вас слушаю, Георгий Иванович.
— Скажите, Израиль Георгиевич, к вам приходили сегодня за перевязочным материалом?
— Кажется — да. Рая, кто у нас сегодня брал бинты и йод?
Вошла жена Левинсона.
— Какой-то паренек. Говорил, что отец пилой руку повредил.
— Вы не знаете, Раиса Иосифовна, кто он?
— Нет, не знаю.
— Подожди, Раиса, — остановил ее Левинсон. — Ты же говорила, что это сын обойщика Кириллова?
Жена бросила на мужа сердитый взгляд.
— Вечно ты влазишь в чужие дела.
— Товарищам надо, Раинька. Так это Родька Кириллов был?
— Он, — нехотя подтвердила супруга.
— Спасибо вам, — поблагодарил Шатров.
В милиции его ждал Трегубов.
— Егоров с Беседкиным проследили за кассиром и часовщиком. Гурьев отнес баул в Сапожный переулок, в дом, где живет обойщик Петр Васильевич Кириллов.
— Интересное совпадение, Парфен, — сказал ему Шатров. — Сегодня утром у Левинсона сын обойщика брал перевязочный материал.
— Пошли быстро к Боровкову…
Обстановка обострилась до предела. По распоряжению Боровкова оперативные группы дежурили у всех учреждений, занимающихся денежными операциями. Не снимались засады с «малин». Были взяты под
Напряжение нарастало, хотя пока в городе было относительно спокойно. Однако Боровков понимал, что это затишье перед бурей. Отказаться от своих планов на длительное время бандиты не могли. Они просто затаились, рассчитывая на внезапность.
— Где еще может быть Луковин? — спрашивал у своих помощников Иван Федорович.
— Дополнительных сведений о его местонахождении у нас нет, — отвечал ему Трегубов. — Будем бить по выявленным целям.
— Да и времени на поиски дополнительных явок Волкодава у нас нет, — вздохнув, согласился Боровков, — Продолжайте наблюдение за домами Кириллова, Гурьева и Игринева. И чтобы мышь незаметной не проскочила…
В одиннадцатом часу вечера к дому Кириллова подъехала пролетка. Соскочив с козел, кучер, негромко постучал в окно.
— Откройте, к вам гости.
Звякнула щеколда, кто-то вышел на улицу. Послышался негромкий говор. Вернувшись к пролетке, кучер что-то сказал седоку. Тот быстро соскочил на землю и пружинистым шагом направился во двор.
Улица не освещалась, и работникам розыска невозможно было разглядеть лица прибывших людей. Через четверть часа к дому крадучись подошли еще трое. Стук в окно — и через минуту они также исчезли в проеме калитки. Еще пятеро вошли в дом, потом еще двое. Больше никто не появлялся. У ворот на лавочке примостилась парочка влюбленных.
Наблюдавший за всей этой картиной Трегубов шепнул Ягудину:
— Пора!
Покачиваясь, тот подошел к лавочке.
— Милые мои, дорогие, — забормотал Ягудин. — Разрешите у вас папиросочку.
— Нету, проваливай! — ответил парень.
— Нету? — удивился подошедший. — Витька, у них нету закурить!
К Ягудину подошел Егоров.
— Кого нету? — спросил он, хватаясь за забор. — Ах, папирос нету. А ты, парень, вынеси нам, вынеси.
— Да отвяжитесь вы…
— Как же можно отвязаться, когда курить хочется.
Споткнувшись, Ягудин будто ненароком схватился за парня, железной рукой сдавил ему горло. Егоров зажал рот пытавшейся закричать девушке. На помощь им подоспели другие сотрудники милиции. Караульщиков оттащили за угол, дом окружили, Трегубов открыл сенцы, долго щупал в темноте, ища скобу двери, ведущей в жилую часть. Рванул ее.
— Ты что это, Родька? — сердито спросил обойщик. Он сидел в кухне за столом. Оглянувшись, заорал: — Милиция! Спасайся!
В доме поднялась суматоха. Раздался звон разбитого стекла. Кто-то сшиб лампу. Завязалась схватка, послышались выстрелы, чей-то стон. Раздались крики во дворе и в палисаднике.