Совсем другая история
Шрифт:
Она и не подозревала, что это так здорово – признаваться в любви! Такой полет возникает в душе, такое счастье! Галя на миг представила, что она прыгнула с парашютом и летит высоко-высоко над землей, и мощные воздушные потоки кружат ее и качают, словно в колыбели. Она никогда даже не держала в руках парашюта, но сейчас ее приподнято-счастливое состояние души почему-то ассоциировалось именно с парением в воздухе. Хотя, в общем-то, ничего удивительного в этом не было.
Игорь ничего не ответил Галине. Он просто взял ее за плечи и обнял так сильно, что у нее перехватило дыхание. Они стояли посреди
Уже вернувшись в палату и сидя у постели Игоря, Галина сказала:
– Знаешь, у меня есть одна просьба. Только пообещай мне, что ты ее выполнишь, хорошо?
– Да хоть сто просьб! Что желаете, мисс? – Настроение у Игоря было радужным, глаза сияли, а с лица не сходила счастливая улыбка.
Но Галя не была так беззаботна. Она с досадой нахмурилась:
– Подожди, Игорек… Я не шучу. Для меня это очень-очень важно. Понимаешь?
– Ну прости. Давай излагай свою просьбу. Я весь внимание. – Игорь старался выглядеть серьезным, но ему удавалось это с трудом: уж очень у него было игривое расположение духа.
– Нет, ты обещаешь? Скажи, обещаешь? – продолжала допытываться Галина.
– Ты меня заинтриговала! Ну конечно обещаю! Все, что пожелаешь, Галчонок!
– Тогда… Я очень тебя прошу, не мешай мне общаться с Валентином, пожалуйста… Пойми, наконец, что мы с Валиком друзья, просто друзья и ничего больше! Не изводи своей бессмысленной ревностью ни себя, ни меня. – Галя машинально взяла с тумбочки ярко-оранжевый апельсин и стала нервно крутить его в руках. – Теперь ты знаешь, что я люблю не Валика, а тебя! Вернее… – Девушка решила быть до конца честной. – Его я тоже люблю… Да. И не смотри на меня, как на врага народа. Но только как надежного, проверенного друга. Усек? И поэтому я прошу тебя смириться с этим, принять как данность, что ли…
– Ладно, Галь… Я понял. Правда, не могу сказать, что я в восторге от такой перспективы, но… я тебе верю, и корчить из себя Отелло не стану, обещаю, – после некоторого раздумья миролюбиво произнес Игорь.
– Ну вот и славненько. И давай больше не будем об этом. Ладно? – от всей души обрадовалась Снегирева.
У нее словно гора с плеч свалилась. Все это время она постоянно держала Валика в курсе всех послеоперационных дел Игоря. Валентин просил ее об этом сам, и Галина была ему очень благодарна за участие и поддержку. Ей очень хотелось примирить Игоря и Валентина – двух самых близких и дорогих ей людей. Правда, в глубине души она все же понимала, что ей вряд ли удастся вызвать у них искреннюю симпатию друг к другу, они всегда будут испытывать чувство соперничества…
Однажды, когда она, радостная, забежала к Валентину и стала рассказывать ему о скором выздоровлении Игоря, Валентин как-то мрачно посмотрел на нее и тихо произнес:
– Галь, скажи… Ты снова собираешься с ним… встречаться? Или как?
– Валик! Ну почему тебя это заботит, а? – Снегирева даже хлопнула ладонью по столу.
Нелепая ревность Валентина и его неприкрытая неприязнь к Игорю начали ее напрягать.
– Да ладно… ты не думай, я не ревную. Просто я не понимаю, как ты можешь простить предательство! Извини, но понять это не в моих силах.
– Валик, – мягко улыбнулась Галина. – Мы с Игорем все выяснили, мы оба были неправы, попросили прощения друг у друга и…
– Послушай, Галя, – продолжал гнуть свою линию Валентин, исподлобья уставясь на девушку. – Это, конечно, не мое дело, по большому счету, но если тебе хоть чуть-чуть мое мнение интересно, то я тебе вот что скажу. Если человек один раз тебя предал, он и во второй предаст, и в третий. И его раскаяние – это блеф. Просто с каждым разом предавать становится все проще и легче… Особенно когда прощают. Я так думаю, извини.
Валентин замолчал и отвернулся от Гали.
– Может, ты и прав, может быть… – Снегиреву тяготил этот разговор, где-то глубоко внутри она осознавала, что ее друг говорит правильные вещи. Но что же тогда делать с любовью? С той, которая не зависит от предательства, от трусости, от слабости, вообще ни от чего не зависит?
– Валька, прости меня, но я вот такая, какая есть, и поступать буду так, как чувствую. Понимаешь? – Девушка примирительно коснулась руки Валентина.
– Да ладно… Я знал, с тобой спорить, что башкой об стенку биться. Просто мне кажется, что я Игоря твоего насквозь вижу. И мне не особенно нравится то, что у него внутри. Вот так.
Откровенность Валентина оставила в Галиной душе неприятный осадок, который, впрочем, со временем становился все менее ощутимым.
«Вот бы Валик познакомился с кем-нибудь! – частенько мечтала Галина. – Появилась бы у него девушка, что ли. Как было бы здорово!»
9
– Алло, Галя? – спросила трубка добродушным голосом Валентина. – Какие новости в медицине и вообще в жизни?
– Ой, привет, Валик! У нас все о’кей, правда, Игорю еще не разрешают из дому выходить, врачи советуют не торопиться, – обрадованно отозвалась Снегирева. – А мы и не торопимся. Я вот к очередному экзамену готовлюсь, по истории, а Игоря, скорей всего, только после шести увижу… А ты как, что делаешь?
Валентин позвонил днем, после обеда, и Галя немного удивилась. Он обычно не звонил в такое время. Обычно он делал это по вечерам, иногда даже слишком поздно. У Галины мелькнула мысль, что Валентин неспроста набрал ее номер, случилось нечто непредвиденное.
– Галь, я вот что хотел… Короче, можно, я зайду сейчас к тебе? Вернее, мы зайдем. Мы на минутку, не беспокойся, – неуверенно спросил Валентин.
– А кто это «мы»?
– Ну… увидишь! Я тебя хочу с одним человеком познакомить, это очень важно. Для меня важно!
Загадочная интонация Валентина заинтриговала Снегиреву.
– Ну давайте, только быстро. У меня еще уйма билетов, покруче, блин, целины нераспаханной, а экзамен послезавтра… – строго предупредила Снегирева и отключилась.
Звонок в дверь застал Галю на лоджии. Там казалось не так жарко, как в квартире, можно было плюхнуться в старенькое кресло-качалку, которое Марина Николаевна еще два года назад вынесла из комнаты с глаз долой. В этом кресле маленькая Галя любила играть в куклы, а сейчас она готовилась к выпускным экзаменам, тихонько качалась, отталкиваясь босой ногой от прохладной кафельной плитки пола.