Совсем как живая
Шрифт:
– Был. Той ночью, когда ты мыла террасу, я его искал и не обнаружил на месте…
– И об этом мне тоже не сказал…
Они смотрели друг на друга. Их взгляды сливались и плавились. Они боялись друг друга.
Глава 3
Петр сидел в коридоре клиники, сжав руки на коленях. Он не знал, сколько часов здесь сидит, ночь сейчас или уже день. Пару раз к нему выходили то врач, то медсестра, говорили пустые слова: «Все под контролем», «Мы делаем все возможное»… Он даже не переспрашивал, о чем речь – о спасении ребенка или о жизни Веры. Потом вспомнил какой-то фильм, в котором мужа ставили перед выбором: кого спасать – младенца или мать. Муж вроде сказал, что ребенка. А может, жену… Или жену хотел спасти муж из другого фильма. Если бы у Петра спросили… Он бы точно сказал: спасать ребенка. От смерти и от такой матери. Но у него не спросят, потому что срок слишком маленький. Шесть с небольшим месяцев. Таких, наверное, не спасают. А ему так жалко вдруг стало это крошечное существо, попавшее
– Мне очень жаль, – раздался рядом голос врача. – Преждевременные роды… Ребенка не удалось спасти.
– Вы коновалы!.. – закричал Петр и не смог сдержать рыданий. – Да как же вы все… Чем вы тут занимаетесь…
– Мне очень жаль, – повторил врач. – Вы можете войти к жене.
– Да на хрена она мне сдалась. – Петр бросил на пол мокрый от слез платок, а слезы все лились, он вытирал их рукавом пиджака.
– Зачем вы так. Нужно взять себя в руки.
– Я пришлю к ней водителя. – Петр почти бился в истерике. – Он возьмет ее в руки. Доктор, покажите мне ребенка… Я хочу его забрать. Мне нужно его похоронить.
– Давайте так. Вам его покажут. И вы поедете домой. Завтра займетесь похоронами. Здесь вам все расскажут, оформят. Я прощаюсь. Мои соболезнования. Сейчас за вами выйдет сестра.
…Что-то случилось со всей его жизнью, когда он смотрел на крошечного, сморщенного человечка… ручки, ножки, пальчики… Может, его бедная душа сейчас горько плачет, по-детски упрекает: «Что ж ты, такой здоровый, сильный, меня не спас, не уберег…» И показалось Петру, что нет у него никого роднее, чем этот навсегда уснувший птенчик. Он не хотел думать даже о своей красавице дочери, даже о матери… О том, что делать с Верой, вообще не знал. «Ты мой сын», – шепнул Петр, прощаясь.
Ему сказали, когда приехать утром, чтобы все оформить для похорон. Он как-то оказался дома. В пустой квартире, которая враз стала чужой. Неизвестно, сколько мужиков через нее прошло. Петр умылся, вошел в спальню, но тут ему стало совсем тошно. Переночует в комнате Вики. Он включил боковой свет в большой, роскошно и вычурно обставленной комнате – с альковами, драпировками, множеством зеркал. Домработнице Нине требовалось несколько часов, чтобы ее убрать. Вика любит светлые ковры, яркие пледы, мебель цвета слоновой кости с инкрустацией, хрустальные светильники… Он подошел к ее широкой уютной кровати, постоял, вспомнил, конечно, видео Курочкина. Нет, это не изменило его отношения к дочери. Он ее любит по-прежнему. Она – свободная женщина, делает то, что считает нужным. Какие могут быть претензии? Просто неприятно узнавать такие подробности: туповатый водитель Иван, нудный клерк Слава, который ходит в их дом с женой… Но это ее дела, ее причуды. Петр привычно перечислил про себя аргументы в пользу дочери. Она рано потеряла мать, это не могло не сказаться на ее психике. Ей не хватало тепла. Он никогда не умел не только показать ей свою любовь, но даже встать на один с ней уровень. Так повелось, что она казалась ему существом высшего порядка. Она необыкновенная, не такая, как другие молодые женщины. Работает по профессии в скромном НИИ, тяжело работает, хотя могла бы спокойно жить у него на содержании, потом на содержании мужа. Да, он ей отец, а не судья… Только на эту кровать он точно не ляжет. Петр оглянулся, нашел взглядом скромный и темный диван в углу, направился к стенному шкафу за подушкой и одеялом. Он долго стоял перед множеством полок, решая, нужно ли ему постельное белье. Нет, конечно, не нужно. Его знобит. Он закутается в это большое пышное одеяло и будет ждать утра, думая о своем маленьком умершем сыне.
Взгляд вдруг упал на резную шкатулку, которую он подарил Виктории. Обычная красивая шкатулка для украшений. Но если нажать на потайную кнопочку на дне, внутренние стенки разъедутся, и откроется отделение для ключей. Он купил ее, чтобы Вика там держала ключи от сейфа, тайника за зеркалом. Ну, должна же она где-то хранить деньги, которые он ей давал (зарплата и в кошельке помещалась), личные вещи, фотографии, к примеру. Автоматически открыл шкатулку, посмотрел на несколько ниток жемчуга, колье, серьги, кольца – немного, в основном то, что он или бабушка дарили ей на дни рождения, праздники. Потом нажал кнопочку: ключи были на месте. Петр достал их, подержал на ладони. Он сам покупал сейф для дочери, устанавливал тайник в ее комнате, знал, как их открывать (только они с Викой и знали), но дочка с детства была уверена: папа никогда без спросу не полезет в ее личные вещи. Но сейчас, когда в их жизни что-то надломилось, а в их домашнее тепло вторглись чужие люди, когда Петру было так лихо и одиноко, ему захотелось найти подтверждение дочерней любви. Хранит ли она где-то свои детские снимки, фото мамы, его, когда они были вместе… Он сам хранил или прятал от Веры старые альбомы, обручальное кольцо первой жены, даже школьные тетрадки Вики.
Петр подошел к сейфу дочери и открыл его. Минут через пятнадцать он открыл тайник. Потом сел на пол рядом с содержимым того и другого. Он не нашел того, что ожидал увидеть. А нашел совсем другое. Очень крупные суммы денег, в основном – в валюте. Настоящие, очень дорогие, запредельно дорогие украшения. И профессиональные портфолио. Виктория в незнакомых вечерних туалетах, купальниках, эротическом нижнем белье, просто обнаженная. Эффектная, ярко накрашенная,
Глава 4
После звонка Николая Константин позвонил Стасу, велел доставить аванс Кузнецову, нервно заходил по квартире. Парень решил играть на опережение. Он дал ему неделю, она еще не прошла… Дело не в этом, план в принципе намечен. Просто этот чувак ему угрожает. Этот полутруп по сути. А угроза реальная. Сдать его, Костю, полиции, если вся сумма не появится в квартире Кузнецова в течение получаса после опознания. Сумма появится. Вопрос – на какой срок. После опознания должны завести дело. Он, Константин, даст свидетельские показания о том, что маньяк преследовал Марину, приходил за ней в офис. Его доверенные люди – Стас и Никита – вспомнят, что видели: один – как этот маньяк провожал Марину, другой – как тот же человек заходил в свой, возможно, дом. То есть адрес дадут на блюдечке. И за ним поедут, как за подозреваемым… И обнаружат в квартире его труп на фоне следов ограбления. Грабители и убийцы оставят следы, потеряют пару купюр… Найдут их или не найдут – это уже проблемы следователя. Того, с которым благополучно довели до архива дело Леонтьева. Главное, что вопрос с убийцей Марины будет закрыт. Но на это все нужно какое-то время. А Коля будет сидеть с двумя миллионами. Или попытается слинять. Если его грохнут до начала следствия и свидетельских показаний, все станет ясно даже самому тупому менту. И черт бы с ним, с тупым ментом, есть на него рычаги воздействия, но когда-то кто-то может это связать с несчастным случаем с Леонтьевым, с получением заказа… Сейчас водятся такие умельцы по части компромата, который и полезет со всех сторон, когда Костя выведет дело на другой уровень. Нет, горячку пороть нельзя. Злить этого типа тоже не стоит. Есть в нем что-то ненормальное, пофигист, одним словом. Придется пасти его по-настоящему. Если у Кузнецова вообще-то сегодня получится. Он, Костя, в этом сомневается. Убить – и профессионалу непросто. А этот… Убить… Костя вдруг ясно увидел Марину, почувствовал ее тепло, нежное, упругое тело, запах… А если дать отбой? Еще не поздно дать отбой! Он, наверное, сглупил, когда взял ее на подписание сделки, познакомил с заказчиком. А сейчас она написала заявление об уходе, после того, что произошло между ними в его кабинете… Никакого отбоя! Он вызвал в памяти ее лицо, взгляд, полный ненависти, презрения, отвращения… Она подписала себе смертный приговор. Все, вопрос решен.
Константин быстро вышел из квартиры, поехал на работу. Сразу позвонил Стасу, который доложил, что аванс доставлен. Костя велел быть на связи, ждать сигнала. Больше никого он в это дело посвящать не стал. Исполнители второго убийства у них есть, это просто бандиты, он не хочет знать кто.
Рабочий день начался. Зазвучали голоса, звонили телефоны. Константин стоял у окна. Марина не появлялась. Обычно она не опаздывает. Но после того, что между ними произошло, позвонил вчера утром муж и сказал, что на нее напали хулиганы, она плохо себя чувствует, приедет на работу завтра. То есть сегодня. Полчаса рабочего времени уже прошло. Константин почувствовал, что ждать больше не может. Набрал ее домашний номер. Трубку поднял муж.
– Добрый день, Александр. Это Константин звонит. Марина дома?
– Да. Она собирается на работу, просто ребенок у нас простыл, мы ждем врача, Марина послушает, что он скажет, и сразу поедет.
– А можно ей трубочку дать?
– Конечно.
– Марина, – сказал Константин, – если тебе надо побыть и сегодня дома, то нет проблем.
– Нет, – резко ответила Марина. – Мне нужно побыстрее передать дела. Я приеду… Врач сейчас будет.
– Я хотел извиниться…
– Не поняла, о чем речь. Прошу прощения, в дверь звонят. – Она бросила трубку.
Константин задумался. Затем позвонил Стасу.
– Слушай. Марина задерживается. Сейчас она у себя дома. Думаю, вам надо подъехать к ней, проследить, чтоб точно доехала до работы. У нее с нервами что-то.
После этого он успокоился. Через пару часов максимум она появится здесь. И у него будет целый день для того, чтобы еще раз все продумать.
Через два часа Марина не появилась. Через три часа позвонил Стас. Он говорил с улицы, раздавался ужасный шум.
– Шеф, тут такое… Мы на Ленинском… В общем, она вышла, ее встретил наш киллер. Они пошли к метро, потом он остановил такси. Потом водила подобрал еще кого-то. Костя, они попали в страшное ДТП! Мы ехали за ними, успели на пешеходную дорожку вырулить. «КамАЗ» занесло на встречке. Я даже толком не понял. Влупилось несколько тачек. Мне кажется, пара – всмятку. Был такой взрыв! Тут ДПС, «Скорая», полиция… Слушай, кого-то в «Скорую» грузят… Мне не видно, из какой машины. Может, из их!