Совсем не прогрессор
Шрифт:
– А что ты еще в первый раз обнаружил? – спросила Галина, помолчав.
– Все, – сознался Сашка. – Ты у меня первая и единственная. Правда, правда. Я ведь ни хрена не помню из прошлого. Так что честно. И при свете я тебя еще не видел. Хм. В столь привлекательном обнаженном виде. Вид не для слабонервных, страшно завлекательный. Крайне интересно провести инвентаризацию.
– Уже, – взъерошив ему волосы и подбирая с пола халат, не согласилась Галина.
– Это не то! – обиженно возопил парень. – Чисто на ощупь, запах и вкус. Не хватает визуального наблюдения. Это ж обалдеть, какие пленительные изгибы
– Чтобы хорошо работал, необходимо сытно кормить, – обернувшись и застегивая пуговицы, наставительно сообщила Галя. – А слишком много сладкого быстро приедается. Одевайся, умывайся – и на кухню. А по пути постарайся припомнить побольше определений для меня. Неплохо прозвучало.
А юбку не надела, с блаженной улыбкой на лице валясь назад на диван и с изумлением слыша протестующий стон пружин (ночью ничто не мешало), подумал Сашка. Скромница моя, вроде бы случайно. He-а. У нас прекрасные ножки, и слегка подразнить, показав круглые коленки, нелишне. Мне не требуется поощрения, однако мысль правильная. За такими ногами я готов идти без оглядки.
Собственно, правильно делает, разгуливая в строгом и недоступном виде в остальное время. Конкуренты мне не требуются. Нет уж, отныне это моя территория. Я свою женщину помечу, чтобы каждый мужик чувствовал на ней мое присутствие и подойти не смел.
Он вскочил и сунулся в шкаф. С удовлетворением отметив полное отсутствие мужских вещей, полез в карман кителя. Нетерпеливо развернул сверток, извлек из него серьги с рубинами и, сам себе удовлетворенно кивнув, полез в брюки, прыгая на одной ноге. Подарок в карман. Это будет сюрприз.
Не особо задумываясь, Сашка заливался соловьем, старательно наворачивая из тарелки и проверяя последствия речей. Галина слушала внимательно, в особо удачных местах старательно аплодируя. Откуда и взялось, наверняка в очередной раз из архивной памяти поперло.
– Ты совершенно бесподобная и со всех сторон прекрасная, лучше не случается, а уж как самозабвенно-трудолюбиво раны исцеляешь…
– Вот про работу не надо!
– Э… пьянящая бедного сержанта одним своим видом гармоничным. Убийственно прямо в сердце ранящая и всем свои видом к поцелуям зовущая.
– Чай будешь?
– Да. – И, не дожидаясь стакана, продолжил: – Вся из себя аппетитная, на вкус сладкая, и никакого диабета у меня от сближения не будет. Потому что прямо с утра бесконечно новая. А в любви искусная, гибкая и стройная, всех даров достойная. Глаза закрой!
– Это еще зачем? – послушно зажмуриваясь, спросила.
– Стой спокойно, – осторожно продевая серьги в дырочки в ушах, потребовал. Иногда она надевала что-то на работу, но совсем дешевка. А ушко такое маленькое, красивое, нуждающееся в достойном украшении. – Не открывай, идем осторожно к зеркалу, – держа за руку, отвел в прихожую. – Можно!
– Ой! Красота, какая, – внимательно изучила себя в зеркале и глянула на Сашку. – Где взял, я спрашивать не буду, все равно скажешь: «Не помню!»
– Ты все-все-все понимающая.
– Очень, между прочим, удобно иногда.
В воздухе повис непроизнесенный вопрос – а не выдернул ты у кого из ушей?
– Ну, не орден Ленина мне дарить! За него я легко отчитаюсь, предъявив наградные бумаги, да не поймут окружающие. Я хочу делать то, что хочу, и так, как хочу. А хочу я просто сделать тебе приятное.
– Ну, – глядя ему в глаза, сказала, – тебе есть что мне дать. Выражаясь в том же стиле: взоры были сладострастные, речи нежно-цветастые, голову кружащие, на грех вдохновляющие и требующие проголосовать за продолжение банкета.
Сашка молча подхватил Галину на руки и понес ее в комнату.
Глава 8. Все когда-нибудь заканчивается. Служба тоже
Сашка прикрутил на место крышку, нажал кнопку и убедился в нормальной работе экрана. Появляющийся временам желтый цвет, исчезающий сразу после мощного хука, сразу наводил на мысль о нарушении контакта. Но это его мысль. А нормальный советский человек предпочитает лупцевать технику, не утруждая себя полетом этой самой мысли. Хорошо еще, не ногами, на манер автоматов с газводой.
Мысленно одобрительно погладил себя по голове. Молодец. Без приличного тестера нашел неисправность. Немного терпения – и все в лучшем виде. Давно пора поскандалить, требуя нормального набора инструментов. Сколько можно обходиться ножом и отверткой! Спасибо, хоть паяльник принесли.
– Стучаться надо, – недовольно попенял бесцеремонно ввалившемуся худому сутулому лейтенанту в очках с толстыми стеклами.
Тот молча сунул ему под нос удостоверение.
– Ну, наконец-то! – обрадованно вскричал Сашка. – А я совсем заждался. Тяпнешь? – Он пошарил под столом и достал бутылку из-под «Буратино».
– Водка? – падая на стул, спросил лейтенант.
– Спирт. Медицинский. Разве ж я могу предложить офицеру пошлую «Туркестанскую» за четыре двадцать пять? Нормальный человек эту пакость в рот не возьмет. А здесь точно разбавлено по рецептам незабвенного Менделеева. Собственными умелыми руками.
– Оптические оси протираешь? – внимательно наблюдая за процессом разлива по стаканам, поинтересовался лейтенант.
– Как водится. Должен я с трудов праведных что-то иметь?
– Откуда столько наглости? – откусывая от врученного ему куска, подивился лейтенант.
– Пусть «пиджака» подчиненные боятся. Давно универ кончил? Год? Меньше? Два года вместо трех – прекрасно, да от тоски взвоешь. Все проблемы на тебя валят. Осчастливили распределением в дыру, а наверняка не дурак. Одна радость – сидишь в Техцентре, а не по плацу бегаешь. Видел я вашего брата. Или пьют, или плачут. Пофигизм еще не проснулся?
– Можно подумать, где-то лучше.
– Правильно! Хорошо там, где нас нет. Вот я имел глупость вместо поступления напрямую в военкомат отправиться. И чего хорошего получил? Опыт жизни? Хочешь, поделюсь? Это очень просто. На войне убивают, зато нет муштры. И каждого насквозь видно. И все. А все остальное неизменно. Командиры – козлы, матобеспечение жуткое. Правда, с медициной хорошо. Конвейер наладили в лучшем виде. «Вертушка» села – уже ждет санитарная машина. В момент на операционный стол. Но уж лучше без этого. Каждый из солдат непременно хоть раз завыл: «Где были мои мозги, когда просился сюда!»