Совсем Не Супер
Шрифт:
Если их берёт, то и иномирную грязь уничтожит. По крайней мере, стоило бы попытаться.
Натянув на ноги любимые кеды, я вывалилась в ночную прохладу, стараясь думать о чём угодно, кроме прошедшего разговора. О том, к примеру, что приготовить завтра. Или во сколько я проснусь днём, если буду гулять до рассвета — давно не видела, как темнота ночи растворяется в рыже-розовых оттенках подступающего утра.
Или о том, почему моё ненормальное возбуждение после улыбки Анхелла сопутствовало с головной болью такой силы, что я едва не потеряла сознание прямо на кухне.
Городок, в котором я
С одной стороны, такое зонирование позволяло спокойно отпускать детей гулять во двор, потому что в наш городок не приезжал никто лишний; каждый «неучтённый элемент» тут же сканировался многочисленными зоркими старушками, которые охраняли свою территорию подобно коршунам. Охрана, конечно, тоже не зря свои зарплаты проедала, но старушковый дозор — вещь совершенно особенная. Уникальная в своём постоянстве, я бы даже сказала.
Не бывало такого, чтобы кто-то проснулся из-за вывоза мусора, — не очень удобно, но все мусорки у нас были на выезде из жилой зоны, — или из-за того, что магазин по соседству принимает поставку из вонючего огромного грузовика. Мимо наших домов не рассекали ночные гонщики: откуда им взяться в месте, где в основном живут молодые семейные пары и пенсионеры? Да на нас даже Льюис ни разу не нападал! Ни он, ни его многочисленные роботы-помощники или выведенные в пробирке чудовища.
В общем, можно было спать совершенно спокойно. И так же спокойно можно было выйти на улицу ночью, не думая о криминальных элементах по соседству. В конце концов, им было бы просто не по карману кучковаться здесь: за свой коттедж я отвалила все деньги, что достались мне от родителей, да ещё и сверху добавила то, что смогла отложить за время своей учёбы в Университете. Анхелл в покупку не вкладывался, что раньше меня обижало; теперь же я думала, что это даже неплохо — иметь жильё, которое принадлежит только тебе.
Идя мимо ровных ухоженных газончиков, которые в неверном свете фонарей напоминали о первых кадрах какого-нибудь ужастика, я зябко потирала руки. Осенние ночи, тем более в преддверии ноября, всегда холодные. Конечно, в наших широтах снега не выпадало даже на Рождество, однако температура могла и в минус шагнуть пару раз за холодный сезон.
Я выскочила из дома на эмоциях, так что даже куртку не захватила. На что только надеялась — что меня злость изнутри разогреет, что ли? Конечно, я никогда не была мерзлячкой, даже наоборот: обогрев организма у меня настолько хорошо работал, что я даже зимой могла ходить в футболке и толстовке сверху. Но сейчас что-то я не подумала.
Хотя смысл теперь ворчать. Можно, конечно, вернуться домой, но тогда ни о какой прогулке и речи не будет, я просто лягу спать из-за усталости. И всё. Ни тебе серьёзных жизненных решений, принятых в неподходящее время, ни мыслей о том моменте, когда же моя жизнь свернула не на ту колею.
Но шаг всё-таки лучше ускорить. Хоть немного согреюсь. На улице, по ощущению, было что-то около двенадцати градусов по Цельсию: недостаточно, чтобы обморозиться, но вполне хватит, чтобы заболеть из-за переохлаждения.
А может и к лучшему, если
Разве это вообще нормально? В смысле, что я «могу» прекратить готовить-стирать-убираться только по причине болезни? Я работаю на Анхелла, что ли? Или, может, у нас контракт? Да мы даже расписались без брачного договора, так что никаких условий или санкций быть не могло. К тому же, такие договоры фиксируют только материальную сторону жизни.
И почему я тогда работаю, как хомяк, которого заперли в крутящемся колесе? Без продыху!
Топать я стала с большим раздражением, от которого даже слегка согрелась. Почему из выпускницы-отличницы, которой пророчили большое будущее, я вдруг стала прислугой в собственном доме? Как так получилось, что сверкание чужой улыбки выбило у меня из-под ног почву, лишило устойчивости и желания подняться? Почему вдруг я начала думать, что стирка и глажка — верх того, что я могу дать миру? Фриланс в этом контексте выглядел как насмешка над моими профессиональными навыками, которые давно покрылись настолько толстым слоем пыли, что и подумать страшно.
Я остановилась под одним из фонарей. Они работали, реагируя на движение, так что свет сопровождал меня по всему моему пути. Когда же я отходила на достаточное расстояние — фонари выключались, чтобы не мешать спать жителям нашего тихого городка.
Может, пора идти вперёд по дороге жизни? Не в смысле, что пора в магазин, а более глобально. Сделать шаг вперёд, оставить Анхелла где-то позади, под светом его собственного фонаря, и не жалеть, что Сверхчеловек…
В голове у меня щёлкнуло. Я зашипела и приложила пальцы к вискам, от боли даже садясь на корточки. Чёртова мигрень портила и без того не радужное настроение.
Анхелл… был совершенно не приспособлен к быту. Уверена, что всего за неделю после нашего расставания он зарастёт грязным бельём и упаковками из-под полуфабрикатов. К тому же, у Анхелла не было места, куда бы он мог вернуться: Сверхчеловек получал огромные гонорары, но так и не обзавёлся собственным углом, если не считать наш коттедж. Мой супруг отстроил базу для других героев, где каждый мог оставаться столько, сколько потребуется, но разве это сравнимо с настоящим домом?
Боль утихла. Я спрятала лицо в ладонях, абсолютно разбитая. Не помогали ни самоободрения, ни аффирмации, ни даже слова о том, что в итоге всё будет хорошо.
Я чувствовала себя маленькой и потерянной. Ещё и фонарь над головой, не улавливая больше движения, выключился.
Ну просто блеск.
Глава 4. Чудо-Девочка
— Эй, ты как?
Мне на плечо легла рука. Прохладная. Произошло это до того неожиданно, что я взвизгнула и отпрыгнула в сторону.
Ну серьёзно, я никак не могла ожидать, что рядом со мной будет кто-то! Фонарь у меня над головой включился только когда я пришла в движение. До этого — тишина и темнота, ни капли света. Я была уверена, что я на улице одна! А тут кто-то не просто подошёл — ещё и потрогать умудрился!