Сойти с ума
Шрифт:
– Подскажешь, где вход в тоннель к портовым складам? – спросил Чарон, когда рыжеволосая приблизилась к ним.
– А демоненка принесли? – пыталась заглянуть она в чужой мешок.
– Только такого, – вытащил генерал на свет Эллочку.
– Он пришел за мной, да? – наполнились влагой глаза сумасшедшей. – Ангелы всегда приходят за теми, кому пора умирать.
Чарон промолчал, ища поддержки у Бригитты. Если к общению с безумцами восточного поселения Волфуорт уже приспособился, то, как вести себя с пещерниками не понимал.
– Ты что, никто за тобой не пришел, – успокоила девушку Бригитта. – Это не ангел. Это альбинос, – повторила она шутку Чарона.
Рыжая слова альбинос не поняла, но заметно успокоилась, что черед помирать ей еще не пришел.
– Так покажешь вход в тоннель? – поторопил герцог любительницу демонов, заметив, что остальные скаженные начинают проявлять к ним интерес.
– Он там, – махнула девушка рукой, указывая направление и вернулась к костру.
Чарон с Бригиттой поспешили скрыться от слишком уж организованной и слаженной группы пещерников.
– Трава на их коллективный разум что ли действует? – недоумевал герцог.
– Лучше так, чем они вели бы себя агрессивно, – заметила его спутница.
Эллочку в качестве фонарика использовать не пришлось, тоннель отлично подсвечивался вересковыми камешками. Сам лаз представлял собою довольно-таки широкое пространство, где даже Чарону с его ростом можно было не пригибаться. Стены здесь держались и укреплялись за счет корневой системы деревьев Скаженного леса. Узловатые спутанные корни так причудливо переплетались, что в связке образовывали диковинные узоры, откуда выглядывали пестроцветные ящерки и пугливые длинноносые, пятнистые медово-белые кускусы.
Примерно через полчаса пути в воздухе ощутимо повеяло узнаваемыми ароматами, присущими исключительно морю. И почти сразу перед ними открылся вид на непостижимую водную стихию в обрамлении неровной скалистой гряды.
– Интересно, – подивился Чарон простоте выхода из тоннеля, абсолютно незаметного со стороны береговой линии, благодаря гладким неуклюжим валунам.
Складские помещения, закрытые на засовы, примыкали друг к другу и стояли так, что от воды их прикрывали скалы. Никаких караульных.
– Видимо, место такое глухое, что его даже не охраняют, – осматривался герцог. – Поэтому пещерники так легко и незаметно пробираются сюда.
– Но как они забираются в сами склады? Засовы выглядят серьезно, – заметила Бригитта.
– Какой-нибудь лаз прорыли, или ключ от засова нашли, – не сомневался Чарон.
– И что дальше? – спросила графиня, с жадностью вдыхая, впитывая, вспоминая ни с чем несравнимую ауру моря.
Здесь, в этом незнакомом и безлюдном месте, изумрудно-чернильная вода бурлила, ярилась, хлестала подножие грязно-серых скал, и Бригитта не могла оторвать взгляда от этой беспокойной и притягательной картины.
А Чарон не мог отвести взгляд от девушки, унесшейся мыслями куда-то далеко от него, да и от всего, что случилось с ней за последнее время.
Куплю дом у моря, чтобы ей было хорошо, – задумал герцог и ответил на ее вопрос.
– Заберемся на утес, откуда склады видно. Подождем, когда кто-нибудь объявится.
– С чего ты взял, что кто-то появится?
– Считай, интуиция.
– А если все-таки нет?
– Мы просто уйдем, – пожал плечами Волфуорт.
Он поднялся на выступ одного из утесов и помог Бригитте встать рядом, затем полез выше и вновь поднял ее. Так они и докарабкались достаточно высоко, туда, где их ног не доставали брызги, и где угрюмые камни прикрывали от ветра. Чарон нашел место, откуда хорошо просматривался единственный возможный путь к складам, кроме того, по которому явились они сами. Безлюдность, гул моря, суровый изломанный пейзаж могли бы действовать угнетающе, но только не на герцога с Бригиттой. Для Чарона, когда он находился рядом с графиней, все краски становились ярче. Он не замечал мрачности ландшафта. А девушка инстинктивно тянулась к герцогу, безотчетно полагая, что близость к Волфуорту исключает любую внешнюю угрозу. Она знала, чувствовала – если потребуется, он защитит ее.
Некоторое время они просто молчали, два путника на высоком зазубренном утесе, выше сердитого и неспокойного моря, выше самых громадных, разбросанных по всему берегу валунов.
– Кто твои родители? – первой нарушила молчание Бригитта. – Ты не говорил о них.
Девушка только сейчас поняла, что никогда и не интересовалась жизнью Чарона, настолько была поглощена лишь своими переживаниями. Как он рос, как достиг того, чего достиг, кем были его родители и где живут? Она ведь и не задумывалась о том.
– Они погибли, – коротко ответил ей Чарон.
– Не хочешь об этом говорить?
– Пожалуй, расскажу.
Восемнадцать лет назад.
– Мальчик мой, я купила тебе пряничных домиков, – раскрасневшаяся с мороза Кити выложила перед десятилетним сыном гостинцы.
Маленький Чарон любил сладкое. Особенно сахарные, в разноцветной глазури пряничные домики.
– Опять парня конфетами кормишь? – поцеловал жену в щеку герцог Валарет Волфуорт.
– Вовсе и не конфетами, – рассмеялась Кити. – Всего лишь пряниками. И признайся, Валарет, ты и сам не прочь полакомиться.
Чарон был счастлив тогда. Он очень любил своих родителей.
Семья жила в большом доме небольшого приграничного городка, где всех достопримечательностей – мощная крепость на границе с Севертауном, оригинальной постройки башня-каланча, дребезжащая карусель на центральной площади и густая дубрава с многовековыми деревьями.
Отец Чарона являлся комендантом города и, несомненно, слыл большим человеком, что не испортило его характера. Родовитый богач Валарет Волфуорт влюбился и женился на Кити Магдич, девушке своего круга, но из обедневшей аристократии. Сколько себя помнил Чарон, между родителями царили любовь и гармония.
Тот день, когда мама принесла Чарону пряничные домики, стал последним днем его счастливой жизни. А для родителей стал вообще последним днем их жизни.
В крепости долгие дни таился предатель, он и пропустил в заснеженный город чужаков. Северян.
На глазах у мальчика убили его славную и красивую маму. Отец продержался чуть дольше. Хороший управленец, но слабый воин. Валарет не смог защитить свою семью.
Когда трое северян закололи герцога, маленький Чарон запрыгнул на спину одного из напавших и перерезал ему горло.