Шрифт:
Пролог
Дождь на стыке осени и зимы — это, пожалуй, самое малоприятное время в году. Особенно, ночью. Особенно, в горах. И особенно, когда ты привык к теплому климату, ласковому солнцу и песку, а вместо этого природа подкидывает тебе чавкающую грязь, мокрые камни и пробирающий до костей, липкий холод. В сравнении с этим забивающийся в обувь песок или горячий соленый летний ветер, типичный для юга, кажутся ласковым поцелуем, но понимаешь это слишком поздно: когда промозглый ветер навешивает тебе дождливые пощечины, а ноги уходят по колено в грязь.
Двое путников —
Они добрались до указателя и вцепились в него, как в мачту при шторме. В отблеске сверкнувшей молнии показалась надпись: «До Бернберга столько же и еще чуть-чуть». Юноша всхлипнул и сел на землю.
— Я больше не могу, Дом. Брось меня тут, ты прекрасно справишься сама. Если ты меня хоть немного любишь, то не заставишь меня идти дальше, пожалуйста, Дом, приведи помощь, — произнес он, шмыгая носом. Юноша посмотрел на свои тонкие ладони — раскрасневшиеся, изрезанные до мозолей веревками дорожных мешков. Он пощелкал пальцами, из-под ногтей брызнули слабые искры света.
— Передохни, — хмуро сказала девушка и привалилась плечом к указателю. Кажется, проливной дождь ее вовсе не смущал, разве что раздражал самую малость, наравне с нытьем спутника. — Не трать силы понапрасну, через пять минут попытаешься перенести нас наверх через портал.
— Я не могу больше, сил не осталось, — всхлипнул юноша еще раз. — Нам нужен источник энергии.
— Я знаю, — отрезала Дом, и юноша поник, как пристыженный ребенок.
Вот уже несколько часов они шли в гору, и чем ближе становилось небо — тем беспощаднее делался поливавший их дождь. Раскаты грома грохотали совсем рядом, словно пытаясь своим рыком спугнуть путников, в каждом камешке виделся предвестник камнепада. Часть пути они преодолели с помощью порталов, это сэкономило им несколько часов времени, но вскоре чародей выдохся и остатки энергии тратил на нытье, а Дом расточала силы на пинки и удержание спутника на ногах.
— Я хочу домой, — вздохнул юноша.
— Я тоже, и что теперь? Соберем манатки, съедем на задницах вниз, придем домой, постучим в ворота и сдадимся королевской страже? — скрестила руки на груди девушка. — Ты же не думаешь, что они настолько по нам скучали, что мгновенно дадут амнистию?
— Конечно нет, прости глупого Куно, ты права, — чародей совсем поник, и девушка ощутила укол совести. Она встала рядом с ним и накрыла его полой своего плаща, как крылом.
— Ты не глупый. Вот какой план: если ты совсем устал, то мы сейчас найдем пещеру, где посуше, и…
Договорить она не успела. Небо пронзила яркая белая вспышка, на секунду ослепившая их, затем что-то хлопнуло, затрещало совсем близко, Куно заверещал во всю мощь своих легких, а Доминика инстинктивно сделала шаг в сторону. В ушах зазвенело, и на секунду даже дождь перестал казаться таким мерзким, ведь если она его чувствовала, это значило, что они еще живы. Когда зрение прояснилось, девушка увидела, что указатель разнесен в щепки, а в остатки мокрой древесины жадно вцепилось тлеющее пламя, не готовое упускать добычу.
— Куно! Куно, вставай, — она бросилась к валявшемуся на земле спутнику. Юноша поднял голову, слепо заозирался, вцепился ладонями в плащ Дом, чуть не заваливая свою спутницу.
— Доминика, — проговорил он. Девушка обхватила его лицо руками и повернула в сторону остатков указателя.
— Черпай быстрее, пока искры не догорели.
Куно кивнул, сглотнул саднивший ком в горле и, неуклюже поднявшись, подошел к указателю. Потер ладони друг о друга и положил их на тлеющие угли. Из-под его рук повалил дым, юноша шипел, сквозь плотно сжатые губы, его била крупная дрожь.Через секунду все прошло. Он протянул ладони к Дом, на кончиках кальцев пульсировало красное свечение.
— Быстрее, — сдавленно проговорил он. Девушка вложила свои ладони в его и задержала дыхание. Вспыхнула еще одна молния, где-то совсем рядом, деревья отбросили резкие тени, а в следующую секунду путники исчезли. Их следы проглотил дождь.
Они вывалились из портала почти у самой вершины горы. Здесь дождя уже не было, но висела плотная пелена ночной промозглой влаги. Плотный туман пронзали несколько огней, зажженных в окнах замка. Путникам казалось, что они шли на этот свет целую вечность, еле переставляя ноги и подпирая друг друга. А когда из темноты показался мост, башни и выложенная камнем дорожка к замку Бернберг, они поднажали и, спотыкаясь, подошли к дверям, вцепились в металлические кольца и принялись колотить, готовые, если нужно, поставить на уши каждую живую душу.
Дверь приоткрылась, на них вытаращились два заспанных глаза. Пожилой сухонький мужчина в ночной рубашке недовольно смотрел на них, явно не понимая, на кой черт двое путешественников приперлись в их глухомань, да еще и в такую погоду.
— Простите, что без приглашения, — начал было стучать зубами Куно, но камердинер просто распахнул дверь и сделал шаг в сторону, пропуская их вперед.
— Я позову хозяина, — только и сказал он.
Странная парочка вошла в зал и застыла от — казалось — забытого ощущения тишины. Звуки природы остались снаружи, за толстыми каменными стенами, а вместе с дождем от них наконец отстал и ветер, и промозглая сырость. Одежда прилипла к телу и тянула вниз, и развалиться на вытертом грязном ковре казалось лучшей на свете идеей. Огромным усилием воли Доминика и Куно заставляли себя стоять прямо и прислушиваться к звукам внутри замка.
На лестнице раздались шаги.
— Зачем ты их пустил? — послышался недовольный порыкивающий голос.
— А как не впустить было? Ночь на дворе, Вы и сами велели принимать всякого путника, ежели таковой сможет в новолуние до нас добраться, — тараторил камердинер.
— Знаю, знаю, не напоминай мне то, что я сказал, — прорычал хозяин. — Они что-то сказали?
— Они еле ноги передвигают, но ежели вы скажете вон их выставить, ну что ж…
Они появились в начале лестницы. Сначала путники видели только два силуэта — семенящего, со вжатой в плечи головой, камердинера, и хозяина замка, высокого и статного мужчину, в его походке и движении плеч читалось крайнее раздражение, как будто его оторвали от важного занятия.