Создан для бури(изд.1970)
Шрифт:
Дешифровка сообщений, признанных безнадежно искаженными, — тяжелое ремесло. Дело не в трудности самой работы, это в порядке вещей. Страшно другое. Начиная работу, не знаешь, на что уйдут годы. Можно потратить жизнь — и расшифровать несколько ординарных сводок.
Таким не имеющим особого значения показалось мне вначале сообщение с «Дау». Я не знал тогда, что смогу заглянуть на тысячи лет вперед.
Сообщение Зороха должно было лишь немногим опередить возвращающийся к Земле корабль. Однако до сих пор не удалось обнаружить «Дау». Автоматы должны были каждый месяц повторять
Семьсот сорок метров темно-серой, местами совершенно черной ленты, засвеченной при аварии на спутнике внешней связи, — вот все, что я имел.
Иногда думают, что мы, дешифровщики, пользуемся какой-то особой аппаратурой. Нет, у нас иное оружие — терпение и фантазия. Бесконечное терпение и ничем не скованная фантазия. Найти разрозненные, едва видимые штрихи, угадать их взаимосвязь и воссоздать картину — в этом суть нашей работы. Подобно художникам и поэтам, мы работаем в одиночку: фантазия требует тишины.
Отчет о дешифровке сообщения Зороха будет опубликован в ближайшем выпуске «Бюллетеня космической связи». По традиции, отчет содержит лишь абсолютно достоверное; это те самые штрихи, которые, еще не дают представления о всей картине. Но, по той же традиции, я имею право на гипотезу.
Восстанавливая сообщения Зороха, я во многом полагался на интуицию; воображение по каким-то своим законам дорисовывало то, чего я не мог увидеть. Возможно, не все поверят в открытие, сделанное Зорохом в звездной системе Вольф-424. У меня пока нет достаточных доказательств.
И все-таки я утверждаю: еще не было открытий, столь важных для понимания будущего.
Уже в первой трети XXI века все люди получили условия, необходимые для существования. Давно прекратились войны. Исчезли болезни и голод. Нет недостатка в жилье. Еще двадцать — тридцать лет, и мы создадим киберкомплексное производство, которое будет само развиваться и совершенствоваться. Исчезнут заботы, поглощающие ныне девяносто процентов энергии человечества.
Так что же впереди?
1
До Зороха никто не летал к звезде Вольф-424. Считалось, что такой полет ничего не даст науке.
Действительно, 424-я — неинтересный объект. Две крошечные звезды, типичные красные карлики, — класс звезд, хорошо изученных еще при первых полетах к Проксиме Центавра. Расчетами многократно и надежно было доказано, что в системе Вольф-424 не может быть устойчивых планетных орбит.
Полвека 424-я была в стороне от космических трасс. А потом Бушард, работая со сдвоенным квантовым локатором, обнаружил у 424-й планету. Так возник «парадокс Бушарда»: планета (Бушард назвал ее Химерой) двигалась по запрещенной орбите.
Экспедиция Зороха — это исследовательский рейс с обычной в таких случаях программой. Но фактически главной целью полета было решение «парадокса Бушарда».
Зорох летел один. Рейс был на пределе дальности, пришлось взять дополнительное оборудование — навигационное, исследовательское — и усилить биозащиту кабины.
Трудно сказать, почему командиром «Дау» назначили Зороха. Выбор производила машина, специально созданная для комплектования
Сейчас просто невозможно определить, почему машина отдала предпочтение Зороху. Впрочем, тогда это тоже было загадкой. Другие астронавты не могли набрать больше 110–120 баллов из тысячи, а Зорох получил 937.
Сохранилась запись повторных испытаний; во второй раз машина поставила Зороху те же 937 баллов.
Перелет продолжался (по корабельному времени) почти три года. На Земле прошло пятнадцать лет, но космосвязь принимала лишь однообразные короткие сигналы, означающие, что все благополучно.
Зорох берег энергию.
Первая запись, которую я расшифровал, сделана, когда «Дау» достиг 424-й. У 424-й оказалась планета, движущаяся по запрещенной, теоретически немыслимой орбите вокруг одного из красных солнц.
Я восстановил снимки Химеры, сделанные с «Дау». Одиннадцать последовательных снимков, по которым можно догадаться, что именно заинтересовало Зороха. На экваторе планеты, в средней части обширной горной системы, был Круг. Зорох тогда еще не знал, что это такое. Он только видел Круг — темную область диаметром более тысячи километров. Сутки на Химере вдвое короче наших, но быстрая смена дня и ночи не отражалась на температуре Круга. Она была постоянной — плюс 24 градуса. Впрочем, не это важно: загадочным было само существование Круга.
Орбита Химеры слишком близка к красному солнцу, и притяжение вызывало на планете приливы исключительной силы. Насколько можно судить по снимкам, морей (во всяком случае — крупных) там нет. Приливы поднимали каменныеволны.
Планета каменных бурь — вот что такое Химера.
Дважды в сутки по Химере проходила приливная волна, вызывающая сильнейшие землетрясения, точнее — «химеротрясения». Дело, конечно, не в названии, но каменные бури настолько сильнее самых разрушительных землетрясений, насколько ураган сильнее тихого ветерка. Сила этих бурь, измеренная по земной шкале, выразилась бы трехзначной цифрой. А главное — каменные бури регулярно, с чудовищной точностью, повторялись каждые шесть часов. То, что было в коротких промежутках между бурями, лишь условно можно назвать затишьем. Гремели вулканы — тысячи вулканов, разбросанных от полюса до полюса. По ущельям ползли потоки лавы, прогрызая путь сквозь горные цепи. Кипели грязевые озера… нет, не озера (это опять-таки не то слово), а моря и океаны клокочущей грязи.
В течение трех-четырех суток все изменялось на планете. Все — кроме Круга. Казалось, бури обтекают Круг. Ничто не проникало в его пределы: ни огненные волны лавы, ни дым вулканов, ни пыль каменных бурь.
Я уверен, Зорох с самого начала догадывался о встрече с чужим разумом. Этой встречи тщетно искали с тех пор, как человек вышел в космос. Но мы не знали, что она будет такой.
Внизу была чужая жизнь, и Зорох присматривался к ней. Он не спешил. Прошло около двухсот часов, прежде чем он начал готовить посадочные планеры.