Сожжение Просперо
Шрифт:
— Он сказал, что тьма выбирает нас, — продолжил Хавсер. Волки согласно забормотали, хотя их глотки превратили звук в утробное рычание леопарда.
Хавсер посмотрел на воинов. Прыгающий свет камина блестел в золотых глазах и отражался от белых клыков.
— Это был рэйф? — спросил он. — Я слышал голос из Земель Мертвых?
— У него было имя? — сказал Варангр.
— Кормек Дод, — ответил Хавсер.
— Значит, не рэйф, — выдохнул Скарссен. Он обмяк, будто разочаровался. — Почти, но все же не он.
— Возможно, даже хуже, — проворчал
— Молчи! — отрезал Скарссен.
Трунк склонил голову.
— Я понял свое упущение, и приложу все усилия, чтобы исправить его, — сказал он.
Хавсер спросил, что они имели в виду, но Волки не ответили ему. Его история ненадолго оживила их интерес, но теперь они занялись прежними делами. Ярл вновь вернулся к разговору о смерти.
— Мы сжигаем своих мертвецов, — сказал Скарссен. — Таков наш обычай. На Фенрисе нет подходящей для погребения земли. Зимой она все равно, что железо, а летом норовит уйти под воду. Мы не оставляем надгробий или могил, не кормим червей, как другие люди. Разве мертвец хотел бы этого? Чтобы его рэйф оказался прикованным к одному месту? Его нить обрезана, и он может, наконец, бродить, где пожелает. Ему не захочется, чтобы его засыпали камнями.
— История лучше камня, — сказал Варангр. — Так мы куда сильнее помним мертвых. Ты знаешь, как помнить о мертвых, скальд?
Медик, который ухаживал за ним в полевой станции в Ост-Рожнике, потратил немало времени, объясняя, что едва успели спасти его ногу.
— Осколочное ранение лечится, — сказал он, как будто обсуждая побелку стены. — Хуже были последствия ударной волны. Взрыв впечатал вас в стену, а потом обрушил перекрытие.
Хавсер ничего не чувствовал. Он подозревал, что его ощущения затуманивали лекарства. Полевая станция Ломбардских Хортов была неряшливой и ужасно бедной — халат, маска и шапочка медика были безнадежно испачканы кровью, очевидно, он подолгу не менял их. Зато на хромированном подносе рядом с Хавсером лежало несколько пустых шприцов с обезболивающим. Врачи потратили на него драгоценные медикаменты. Он заслужил особое внимание и личный визит специалиста.
Вероятно, из-за него несколько простых солдат умрут или в лучшем случае будут терпеть невыносимую боль.
Он ничего не чувствовал.
— Думаю, аугметика приживется, — ободряюще сказал медик. Врач выглядел уставшим. Точнее глаза выглядели уставшими. Все, Хавсер что видел выше заляпанной маски — это уставшие глаза.
— Большего обещать не могу, — вздохнул хирург. — У меня действительно нет необходимых медикаментов.
Глаза, ни намека на нос или рот. Хавсер не чувствовал ничего, кроме текущего в глубине души потока наркотического отупения. Глаза без носа или рта, глаза над грязной маской. Это было неправильно. Он привык видеть наоборот. Рот, и никаких глаз. Рот, улыбка и скрытые глаза.
Действительно прекрасные глаза, скрытые за желтым визором.
— Хмм, — вздохнул медик.
— Василий. Капитан Василий.
— Она не выжила. Мы сделали все возможное, но повреждения внутренних органов оказались слишком обширны.
Хавсер ничего не чувствовал. Это не продлится долго.
— Мурза, — сказал он. Его губы походили на тесто, а слова стали клейким и не хотели срываться с языка.
— Кто?
— Другой инспектор. Другой специалист.
— Сожалею, — сказал медик. — Взрыв убил его сразу. От него ничего не осталось.
Хавсер помнил имена мертвых, нити которых были обрезаны при штурме ремонтного дока Тишины. Пятеро астартес, пятеро из Тра: Хьяд, Адсунг Седобородый, Штормовой Глаз, Тьюрл Ледяной и Фултаг Красный Нож.
Две смерти он засвидетельствовал лично, а другие подробно изучил впоследствии, чтобы, по крайней мере, поведать о павших воинах в сказании.
Например, прежде чем орудие силовиков превратило Хьяда в кровавое облако просыпавшейся градом размолотой брони, воин сразил двух врагов. Одного из них он изувечил так, что тот уже не смог подняться. Другой попытался вцепиться в Хьяда. Голографическая маска силовика мигала, пока тот старался сменить ее на что-то более угрожающее. Хьяд пробил кулаком тело врага и вырвал ему позвоночник. Да, это был Хьяд, согласились воины Тра. Могучий и суровый. Хорошее сказание.
Уловив нужный стиль, Хавсер почувствовал себе увереннее.
Адсунг Седобородый очистил целую палубу ремонтного дока с помощью одного цепного меча, после того как меткий выстрел повредил его болтер. Он ураганом пронесся сквозь ряды силовиков и изящников. Никто не заметил, как в него попали два гравитационных шарика, но Тхель, первым увидевший упавшее тело, поведал Хавсеру, что знаменитая седая борода Адсунга была почти синей от псевдокрови врагов. Он умер, как подобает воину. Адсунг оставил после себя кучу мертвецов и море обрезанных нитей. К концу сказания об Адсунге Хавсер изменил старинный кеннинг, упомянув о сне на фиолетовом снегу. Этим он вызвал довольный рев Тра.
Штормового Глаза в Земли Мертвых отправил выстрел излучателя. Ослепленный, с обугленным лицом и навеки запекшимся ртом, прежде чем рухнуть наземь, он успел раскроить топором силовика от плеча до пояса. Хавсер видел этот подвиг своими глазами. Мертвец, утащивший врага в пропасть смерти следом за собою. Конец этого сказания был встречен в мрачном, но уважительном молчании.
Эртхунг Красная Рука поведал Хавсеру о Тьюрле. Его прозвали Тьюрл Ледяной, потому что воину нравилось охотиться даже во время мраморного безмолвия зимы Хель Фенриса. С копьем иль секирой он спускался с горы и уходил в безлюдные пустоши Асахейма. «Его кровь никогда не замерзает» — так говорили о нем. «Это из-за мёда, который я выпил» — любил добавить Эртхунг.