Сожженные звезды

Дахненко Александр

* * *

Я снова вижу отражения Печали в звездной вышине. И одиночества прозрения Живут по-прежнему во мне. Пусть вечность горькою улыбкою Скользнет устало по губам, И станет снова тайной зыбкою Прологом к сказочным стихам. И кто-то волей вдохновенною, Развеяв серых дней свинец, Зажжет мне новую Вселенную, Укажет неземной венец. Пусть все игра воображения, И мир безмолвия во мне… Я снова вижу отражения Души в надзвездной вышине.

* * *

Оды и серенады, И благородные жесты — Все это теперь не надо, Этому

больше нет места. Время стирает слезы, Вместе с лицом печальным. Сном станут светлые грезы, Эхом зыбким и дальним. Зачем же с улыбкой бледной Песней звенеть надменно? Чтобы исчезнуть бесследно? Чтобы стать ветром Вселенной.

* * *

Оставлю дальнюю звезду Меж серых дней. И в вечность гордую уйду Иных затей. Пусть нет надежд и светлых снов Давным-давно. Со мною блеск высоких слов — Им все равно. Так боль моя теперь близка И ясен путь, Что сквозь холодные века Мне не уснуть.

* * *

Поэт уходит, оставляя Весь мир в отточенной строке. Его ведет стезя шальная, Подвластна боль его руке. И мир, где звезды тихо блещут, Наперекор земным страстям, Каскады рифм, безумий вещих Рождают свет, незримый нам.

* * *

Предела нет. Возврата нет. Лишь только вечность равнодушно Глядит в тебя, уже не нужно Давать на твой вопрос ответ. Все в прошлом, меж высоких лет. Все было вольно иль невольно, Но, все равно, уже не больно, Лишь скучно чуть без прежних бед. Сорвись лишь на мгновенье в ночь, В ее загадки и причуды… И, может быть, случится чудо: И повторится все точь-в-точь.

* * *

Сжимаю осколки стекла, И кровь выпускаю на волю. Какое мне дело до зла? Какое мне дело до боли? Зияют кошмары — дома, На улицах так неуютно. А ночью спускается тьма, И дарит надеждою смутной. Я тенью легко становлюсь, Прекрасной, задумчивой тенью. Я в сны безуспешно стремлюсь Навстречу иному мгновенью. Сжимаю осколки стекла, И кровь выпускаю наружу… Какое мне дело до зла? Какое мне дело до стужи?

* * *

Теченье дней однообразных, Меж грез, молчания и ссор. А жизнь — томительный узор, И вереница слов несвязных. За приоткрытой дверью я Вновь вижу те же сны и лица. И продолжаю я стремиться За грань дневного бытия. И неизменно, как всегда, Так утомительно и нежно Своей печалью безнадежной Меня баюкает звезда.

* * *

Тихо замереть в снегах январской ночи, Встретить Рождество под елкою с огнями. И понять, что сердце гордое не хочет, Тихо кануть в эту вечность с зеркалами. Притвориться спящим, обмануть невольно Несколько мгновений, несколько столетий… Все равно ведь завтра утром будет больно, Будет очень грустно утром, на рассвете.

* * *

Только серые дома, Только ледяные дали Душу светлую сковали, И почти свели с ума. Ночь, шепчи свои слова — В одиночестве тревожном Знаю я как безнадежна Тень былого волшебства. Жизнь моя — жестокий сон Сгинет, сгинет непременно В черном сумраке вселенной, В бесконечности времен.

* * *

Труднее всего расстаться, И все навсегда забыть. Сквозь слезы легко смеяться, И вновь без надежды жить. Труднее всего ответить На самый простой вопрос. И тихой улыбкой встретить Гибель волшебных грез. Труднее всего стремиться К звезде, что правит пути. И знать, что она лишь снится, Что к ней никогда не дойти.

* * *

Усну ли на закате дня, Проснусь ли в полночи глубокой — Я полон грусти одинокой, Тоски холодного огня. Хоть неизменна тишина, А жизнь трагически ничтожна Все с той же грезой невозможной Смотрю в иные времена. Так продолжается игра, Так должен буду погибать я, Шепча надменные заклятья, Тревожа словом вечера. Все для меня, все без меня. Ведь вечность гордая жестоко Опять влечет к себе высокой Тоскою звездного огня.

* * *

Хоровод этих сказочных строчек, Запятых, двоеточий и точек, Я оставлю на память тебе. Может быть, ты их выбросишь вскоре, Но запомни, что тягостным горем Ты обязан высокой судьбе. Ночь, обычная гостья, ступает По ковру, и тебя развлекает, Но недолго осталось мечтать. Еле слышно приходит усталость. От нее тебе в жизни досталось Стремление все забывать. Ты все время глядишь на дорогу, Ждешь явленья иль знака от Бога. Ищешь теплый и радостный свет. Но все чаще ты смотришь тревожно, Тихо шепчешь: "Ну все, невозможно…", Сжатый кольцами призрачных лет. Нет и речи о чувствах — все ложно, Для тебя все давно безнадежно, И укрытый таинственным сном Ты глотаешь забвенья пилюли: Бесполезно. Тебя обманули. Ты вернешься в свой проклятый дом. Ты, боящийся только лишь тени, Все считаешь года, как ступени, Но не знаешь то спуск иль подъем? Повторяя с кривою улыбкой: "Что ж и эта дорога — ошибка", Оборачиваясь кругом. Прочитаешь, и скажешь мне сразу: "Я не верю, не верю рассказу. Ты все строчки списал, до одной…" Не спеши обвинять в плагиате, После многих путей, на закате, Это станет твоею тоской.

* * *

Хочется мудрость веков обрести, И не сойти с ума. Словом своим пролагать пути — Видеть, как рвется тьма. В тысячах лиц замечать черты Свойственные одному. Спрятать печальной души мечты В лет ледяную зиму. Стихами заполнить пустую тетрадь, И с тихой улыбкой уйти… И в вечности сна легко начертать Тернистые сердца пути.

* * *

Черти дороги непохожие На то, что было до сих пор. Пускай немногие прохожие Увидят после твой простор. Но стоит сделать шаг, неистово — Наперекор земным ветрам, И отблеск света серебристого Придаст огня твоим словам. Пусть незаметно время тратится — Все пустяки и суета. Но жизнь не зря сквозь годы катится, Когда в душе поет мечта. И сможет сбыться невозможное, И свет придет издалека… Когда поймешь, что боль тревожная Так высока и так легка.

* * *

Что тебе ветров прикосновенье, И зимы блистающий наряд. Для тебя века — одно мгновенье, И в восходе видишь ты закат. Нет в тебе игривости беспечной, И улыбка тихая грустна… Словно в тени ты влюблен навечно, И ушла души твоей весна. Кто откроет нежною рукою Книгу жизни? Кто перевернет Те страницы, что полны тоскою, И слова заветные шепнет? Что ж, давно все предано забвенью, Так закончи странный маскарад — И вложи всю жизнь в одно мгновенье, В сердца догорающий закат.