Сознание пишет. Беседы по почте с Рамешем Балсекаром
Шрифт:
С глубокой любовью, Марк.
Дорогой гуруджи! Я должен сообщить, что Марк мертв. Он умер 1 января 1994 г. Той сущности, которая отождествлялась с личностью по имени Марк, с этим механизмом тела-ума, больше нет.
Осталась лишь пустая оболочка, простая шелуха. Нет больше никакого беспокойства по поводу Марка и его будущего, будущего других людей, мира или учения. Все страхи и волнения, беспокойства по какому бы то ни было поводу исчезли. Сознание больше не отождествляется с этим психосоматическим аппаратом. Марк рассматривается в точности так же, как все другие организмы тела-ума. Присутствует понимание, основанное на глубочайшей убежденности, что все, что есть, – То, Бог, Абсолют. Весь
Я не знаю, да мне это и безразлично, является ли то, что происходит с этим человеком по имени Марк, опытом «Я Есть», просветлением или освобождением, либо же вообще ничем. Меня это не интересует. Нет никого, кто бы мог этим интересоваться. Ум больше не находится в ловушке желаний, жадности, печали, страха, возбуждения, отчаяния, надежды или разочарования. Все ушло. Нет никакого беспокойства. Различного рода планирование, одержимость собственной персоной, обусловленность – ничего этого больше нет. Ум не вмешивается больше в восприятие и в происходящие действия. Он работает только тогда, когда это необходимо, чувства же приходят и уходят, не подвергаясь оценке или подавлению, иногда оказываясь выраженными внешне, иногда – нет. Все это происходит естественно и спонтанно, подобно ряби на воде.
Я никогда не думал, что это может произойти с Марком, с его сложной психологической структурой, глубоко въевшейся обусловленностью, невписанностью в социальную жизнь и 11 – летним стажем безработного. У него всегда было мало друзей, не было профессии, он жил как отшельник, монах – но падший! – подверженный сексуальной одержимости, обладающий скрытым горячим темпераментом и страдающий сильным заиканием.
И все же спустя десять дней ЭТО все еще здесь, без каких-либо признаков ослабления. В самые первые дни я ощущал удивление, когда, просыпаясь, обнаруживал, что ЭТО все еще здесь и никуда не ушло.
ЭТО было в полной мере неожиданным. Я уже давно прекратил поиски просветления или освобождения. Я знал, что все попытки достичь его бесполезны. И, прекрасно осознавая свою психологическую структуру, я считал, что это вряд ли может произойти в моем случае. Я отбросил все ожидания и надежды подобного рода. И все же на мирском плане я время от времени продолжал поиски партнера, друга, любви, секса или профессии, того, что привнесло бы в мою жизнь смысл. Множество раз я начинал борьбу за усовершенствование себя. И всегда глубоко в моем сердце сохранялась устремленность к Богу. Сколько лет, сколько дней и ночей я плакал и звал Бога, иногда в глубоком отчаянии, иногда воспаряя на крыльях любви.
Люди говорили о Марке, что он добросердечный, заботливый и спонтанный малый, глубоко интересующийся тысячами вещами; иногда нахальный, но всегда готовый оказать помощь. Я родился в Туне, маленьком городке в Швейцарии, неподалеку от красивого озера у подножия покрытых снегом Альп. В древности местные жители проживали в старом городе, в том месте, где из озера течет река. Название Тун город получил во времена нашествия римлян. Это старый замок и государственная литейная оружейная фабрика.
Мой отец умер, когда мне было два года, и потребовалось тридцать лет, чтобы понять, как мне его не хватало. В детстве я легко заводил друзей, любил природу, ухаживал за животными, собирал гербарии, камни и птичьи гнезда. У меня были собственные хирургические инструменты, и я орудовал ими интуитивно, без малейшего колебания, как опытный ветеринар. Моими увлечениями в жизни были рисование, пение, игра на сцене. Но затем, в возрасте девяти или десяти лет, я стал ощущать себя чужим, изгоем, и начался уход в себя. В период полового созревания и юности мое заикание еще более усилилось. В возрасте двадцати пяти лет после длительной и мучительной борьбы со своим речевым дефектом я оставил учебу в университете. Это было в декабре 1976 г. Будучи не в состоянии нормально общаться с другими людьми, я изолировал себя от общества, ограничив свое жизненное пространство квартирой в Берне. Я испробовал все, что только мог, для того чтобы избавиться от заикания. Обладая силой воли и горячим темпераментом, я доводил все свои действия в данном направлении до крайности. Моей последней надеждой оставалась йога.
За год до этого, в 1975 г., я прошел свой первый курс. Я стал вегетарианцем, затем перешел на макробиотическую диету. Как-то я прожил целый месяц на кашах и большом количестве соли. Положение дел только ухудшилось. В течение пяти недель я ежедневно питался пятью сухими лепешками и половиной литра молока. Я был похож на скелет и настолько ослаб, что едва взбирался по лестнице, ведущей в мою квартиру. Я продолжал посещать лекции и курсы в университете, одновременно активно занимаясь йогой и пранаямой, что существенно улучшило мое дыхание. Мой вдох длился одну минуту, выдох – также минуту, задержка дыхания достигала двух минут. И все же это оказалось бесполезным; я был в глубоком отчаянии. В конце концов я отказался от своей квартиры и вступил в организацию Трансцендентальной Медитации Махариши Махеш Йоги. Таким образом я ступил на путь духовного поиска, тяжелый и болезненный.
Беззаботный и исполненный любви мальчик вырос в симпатичного молодого человека. Приятный и добрый, он привлекал к себе внимание людей. Внутри же он был одинок, обособлен, несчастен, на грани отчаяния.
Как и во всем, с чем мне приходилось иметь дело, я окунулся в ТМ и деятельность организации с головой. Жил я тогда в международной штаб-квартире в Силисберге, небольшой деревушке в отдаленном районе Швейцарии. Она располагалась на склоне холма, в окружении скал и леса. В ясные дни были видны снежные пики и ледники и далеко внизу простиралось великолепное озеро, голубое, как небо.
Ландшафт местности с озером и горами был великолепен, в то время как люди, состоявшие в данной организации, лишь вызывали досаду. Большинство из них были эгоистичны и высокомерны, их интересовало лишь улучшение своего положения в организации или же подъем по лестнице духовного успеха. Многие желали практиковать так называемый Летающий курс, овладеть левитацией или обрести другие бесполезные сиддхи, которые услаждали бы их эго. Любовь и сострадание, казалось, были для них чуждыми понятиями.
В Силисберге я работал на кухне и убирал в комнатах, где останавливались приезжие. В конечном итоге я получил должность подсобного рабочего в центре распределения продуктов. Два-три раза в день я занимался медитацией и асанами, делая это регулярно и настойчиво. Было это в марте и апреле 1997 г.
В мае я попал на трехнедельные армейские курсы переподготовки. Казармы стояли возле озера посреди гор. Я продолжал тайком заниматься медитацией и наслаждаться чудесными видами природы. Фруктовые деревья стояли в цвету, и я был очарован этой потрясающей красотой.
Тогда же произошел один забавный случай. Каждое утро, между 4:00 и 5:30, я выполнял свою практику джапы, сидя на кровати и оперевшись спиной о стену. По окончании медитации я ложился в постель и ждал, когда включат свет. Я не хотел, чтобы другие знали, чем я занимаюсь. То же самое я проделывал, когда гасили свет и все засыпали. Однажды утром один из моих товарищей встал раньше обычного и увидел меня сидящего на кровати и – как он подумал – спящего. Когда он позже поинтересовался у меня, почему я сплю в такой позе, я объяснил, что у меня проблемы со спиной. Мне не хотелось рассказывать, чем я на самом деле занимался. Вскоре поползли слухи о том, что Бюре спит сидя!