Сознавание через движение: двенадцать практических уроков
Шрифт:
Структура и ткани этой части нервной системы также наследуются, но их функция в большей степени зависит от индивидуального опыта. Нет двух одинаковых почерков. Почерк индивида зависит от языка, который был первым при освоении письма, от способов обучения, от того, какие ручки или карандаши при этом использовались, от позы, принимаемой во время письма, и так далее, – то есть он зависит от всего, что влияет на формирование паттернов или кодов в моторной части коры головного мозга при письме.
Произношение матери и особенности ее голосового аппарата в значительной степени влияют на развитие речевого аппарата индивида – мышц языка, рта, гортани и тому подобного. Особенности родного языка определяют относительную силу мышц рта и структуру ротовой полости до такой степени, что, сколь бы хорошо человек впоследствии ни владел другим языком, можно определить, какой язык был первым, – это заметно по тому, какие трудности он испытывает, приспосабливаясь к новому языку. Этот пример показывает, как индивидуальный опыт становится фактором, определяющим структурное развитие не в меньшей степени, чем унаследованные факторы.
Деятельность третьей системы асимметрична, то есть левая сторона отличается от правой, – в отличие от симметричности, господствующей в предыдущих двух системах. Эта асимметрия возникает после дифференциации правого и левого. Если доминирует правая рука, то речевой центр формируется в левом полушарии, и наоборот. Можно предположить, что эта первичная оппозиция между правым и левым – основа наших представлений о противоположностях. Поскольку правая рука обычно более функциональна, во многих языках слово, соответствующее правой стороне, одновременно означает правильность, законность, авторитетность и тому подобное.
Примитивная мысль противопоставляет хорошее плохому, белое – черному, холодное – горячему, свет – тьме, и рассматривает эти оппозиции как конфликтующие. Более развитое мышление уже не может назвать их противоположностями в каком-либо реальном смысле. Например, темнота и холод никак не являются противоположностями света и тепла: темнота возникает там, где нет света, что же касается отношений тепла и холода, то они еще сложнее.
Связь между центрами эмоций в третьей системе значительно слабее, чем связи двух предыдущих систем. Сильные эмоции, такие как гнев или ревность, нарушают деятельность этой новой, тонкой системы и сбивают мысль. Однако мысль, вообще не связанная с чувством, оторвана от реальности. Умственная деятельность как таковая – нейтральна и может одинаково хорошо обращаться с противоположными утверждениями. Для выбора мысли необходимо по меньшей мере ощущение, что именно эта мысль «правильна», то есть соответствует реальности – хотя бы субъективной; если субъективная реальность «правильна» объективно, мысль может иметь общечеловеческую ценность.
Умственная деятельность сама по себе не может выбрать одно из двух следующих утверждений: «Можно добраться до Луны» и «Невозможно добраться до Луны», – поскольку обе мысли как таковые приемлемы. Только опыт может наделить мысль ощущением «правильности», «истинности». Многие поколения считали первую мысль ошибочной, и выражение «с Луны свалился» употреблялось по отношению к человеку, лишенному чувства реальности.
Что же касается умственной деятельности самой по себе, важен вопрос о ее обратимости или необратимости. В реальности большинство процессов необратимо. Спичка, которой чиркнули и которая зажглась, не может вернуться в коробку и снова стать новой спичкой; дерево не может превратиться в росток. Процессы, связанные со временем, необратимы, потому что время само необратимо. Немногие процессы того или иного рода обратимы, то есть могут шаг за шагом пройти в обратном направлении таким образом, чтобы предшествующее состояние полностью восстановилось. Умственный процесс, не связанный с реальностью, не создает мыслей, точно так же, как беспорядочные сокращения мышц не порождают движения или действия.
Нервные пути в третьей системе сложнее и длиннее, чем в первых двух. Большинство действий третьей системы выполняется посредством первых двух, хотя третья система может и напрямую контролировать исполнительные механизмы. Опосредованность процесса создает отсрочку самого действия, так что фраза «сначала подумай, а потом сделай» – не пустые слова.
Между тем, что возникает в супралимбической системе, и действием тела существует задержка или отсрочка. Эта задержка – промежуток между умственным процессом и его переводом в действие – достаточно велик, чтобы появилась возможность сдержать действие. Возможность создать образ действия, а затем отложить его исполнение или совсем отказаться от него, – основа воображения и интеллектуальности.
Большинство действий, инициируемых третьей системой, исполняются посредством команд первых двух, более древних в мозге человека, так что их скорость ограничена скоростью этих более древних систем. Так, например, невозможно понять значение напечатанного текста быстрее, чем взгляд пробежит по странице. Мысль не может быть выражена быстрее, чем произносятся выражающие ее слова. Из этого следует, что ускорение чтения и ускорение произнесения ускоряют мышление.
Задержка между созданием мысленного паттерна определенного действия и выполнением этого действия – физическая основа осознавания. Эта пауза дает возможность рассмотреть, что происходит внутри нас в тот момент, когда формируется намерение действовать, и тогда, когда действие выполняется. Возможность отсрочить действие – продлить период между намерением и исполнением – позволяет человеку изучить себя. А в человеке есть что изучать, потому что системы, воплощающие в действия внутренние импульсы, действуют автоматически, как это происходит и у большинства животных.
Выполнение действия никоим образом не доказывает, что мы хотя бы поверхностно знаем, что мы делаем. Если мы попытаемся проделать действие с постоянным сознаванием, то есть попытаемся подробно за ним проследить, мы тут же обнаружим, что даже самое простое и обычное действие, например вставание со стула, – тайна, и у нас нет ни малейшего представления, как это делается: сокращены ли мышцы спины или живота; напрягаем ли мы сначала ноги, или сначала направляем тело вперед; что при этом делают наши глаза, голова? Легко продемонстрировать, что человек не знает, что он делает. Он, таким образом, не обладает свободой выбора, он может лишь следовать привычному методу, который состоит в том, чтобы приказать себе встать и предоставить выполнение этого приказа особой структуре, которая выполнит это действие «как обычно».
Это показывает, что самопознание не может осуществляться без значительного усилия и может даже мешать выполнению действия. Мышление и интеллект, которые стремятся к знанию, – враги автоматического, привычного действия. Этот факт хорошо иллюстрирует история о сороконожке, которая не могла сдвинуться с места, когда задумалась, какой ногой она двигает после двадцать третьей.
Часто можно просто спросить человека, что он делает, и он тут же останавливается и не может продолжать свое действие. В этом случае он внезапно понимает, что выполнение действия не соответствует тому, что, по его мнению, он делает. Древнейшие слои мозговой системы совершают многие действия безо всякого участия бодрствующего сознания, хотя намерение действовать может исходить из более высокой третьей системы. Более того, действие часто оказывается прямой противоположностью тому, что было задумано. Это происходит, когда намерение действовать исходит из более высокой системы, слабо связанной с эмоциями, и запускает более низкие системы, более тесно связанные с эмоциями (в них отсрочка между намерением и исполнением гораздо меньше, чем в третьей системе).