Созвездие Силвана. Триады
Шрифт:
И только я стояла стат'yей самой себе, пытаясь собраться с мыслями, как из этого балагана выбраться и доковылять до таккара.
Долго размышлять не дали. Под шумок и царивший бедлам одна наглая личность ловко стащила меня с моего «пьедестала», подхватила на руки и незаметно ретировалась на улицу.
— Поставь меня на место, — стала брыкаться я, как только оказалась на относительно безопасном расстоянии от заведения Мэла.
— Ну, поставил, — Фамир действительно остановился и со всей аккуратностью водрузил меня на дорожное покрытие, — и что дальше будет?
— С тобой — не знаю, — дернула плечом, развернулась и споро (ну, как могла) поковыляла к своему таккару, — а мне пора.
— Ты не сядешь за руль! — угрожающе надвинулся тэнкварт.
— И кто мне запретит? — чуть презрительный «хмык» получился сам собой.
Крыть ему было нечем. Он мне не брат, не муж, не отец… в общем, никто и… и сам в этом виноват!
— Я с тобой, — рванул он к моей машинке, стоило только снять ее с сигнализации и открыть дверь.
Отказываться не стала — пусть его. Лишняя подстраховка не помешает. И так чувствовала себя не важно, ощущая, как тянущие боли внизу живота стали появляться чаще. Честно говоря, если бы это был кто-то другой, даже не брыкалась бы — отдала бы управление в другие, более надёжные руки.
Эту поездку я запомню надолго. Думаю, не только я. Бедная охрана из Рха, что сидела в двух таккарах сопровождения, каждый раз с трудом уворачивалась, маневрируя на пределе, когда у меня начинался очередной приступ схватки и я виляла по уровню выбранной трасы, как пьяный заяц — пыталась одновременно правильно дышать, удержать управление и доехать побыстрее.
Как при таких каруселях Фамир не поседел, не знаю. Но я его даже немного зауважала. Вернее, стала более благосклонно относиться… ну так, самую капельку.
Выскочил он из таккара раньше, чем мы полностью приземлились. Думала, таки доконала. Оказывается, нет. Этот горе-бывший-любовник метнулся к моей двери и вновь попытался меня подхватить на руки! Еле отбилась.
— Дай спокойно дойти до больницы, идиот! — уже не сдерживаясь, в голос выговаривала я — боль всё нарастала, — я не инвалид, я только рожаю!
Навстречу от входа уже мчалась щупленькая сестричка в светло-зеленом медицинском комбезе и такого же цвета шапочке, таща при помощи пульта за собой по воздуху кресло для пациентов на воздушной подушке со встроенным антигравом.
— Всё, мамочка, — заучено бубнила она, пытаясь устроить меня в кресле с удобством и подключить сразу несколько датчиков для наблюдения за моим состоянием, — уже прибыли, сейчас быстренько оформимся и рожать, да?
От такого сюсюканья с моей особой я даже зарычала.
— Вы поаккуратнее, — съехидничал этот недоделанный, — а то она и укусить может.
Сестричка, как ни странно, шутку не приняла и посмотрела на этого клоуна укоризненно.
— Все, понял, осознаю, исправлюсь, — поднял тот руки в жесте «сдаюсь», — только поступим мы сейчас немного не так. Вы с моим начальником охраны едете в приемный покой «оформляться», — при этом в наглую вытащил из моих на миг ослабевших после очередной схватки рук тревожную сумку с документами и всем-всем необходимым, — а мы кое-куда быстренько смотаемся.
— А роды тоже у вашего начальника охраны принимать будем? — возмутилась медсестричка, но больше ей сказать ничего не дали: подхватили под белы ручки и практически унесли в приемную, предварительно отдав пульт от моего кресла шедшему рядом со мной наглецу.
— Думал сделать это совсем по-другому, но раз уж так сложилось… не обижайся, — бормотал этот псих, крутя по сторонам головой и увозя меня в неизвестном направлении. Честно, от такой наглости я дар речи потеряла, — я у тебя потом буду очень долго просить прощения. Что хочешь со мной делать будешь… — на этом мои глаза хищно блеснули, а зубы сами собой клацнули, — … в разумных пределах, конечно…
Вот так, под бессвязный монолог этого сумасшедшего мы и прибыли к месту назначения. Тут уж я окончательно обалдела. Вот что с людьми неправильные сны делают! Я-то надеялась, это просто кошмар, а оказалось…
Вдоль стен, по обе стороны прохода, расположился длинный ряд мраморных колон. Они тянулись вверх настолько высоко, что резная лепнина, украшавшая голову каждой из них, с трудом просматривалась. В больничном храме, куда меня притащили, было светло. Свет пробивался прямо сквозь стеклянный потолок, отражался от зеркальных порталов, обрамлявших его по кругу внизу, и мягко освещал всё большое помещение. Для его вездесущей силы оставалось недоступным только одно место — альков, место таинства освящения брака и посвящения Божественной силе новорожденных детей.
Оттуда тихой тенью показался жрец в традиционных одеждах, чуть склонился и без разговоров развернулся к святилищу — маленькому, чуть мерцающему ручейку источника Высших Сил, воздевая открытые ладони кверху.
Удивительное это было зрелище, как тонкая, серебристая ниточка силы перетекала из одного положения в другое у него на ладонях, словно ласкалась. Завораживало однозначно.
— …муж, получивший благословение свыше, может поцеловать свою жену, — безликий, шелестящий голос храмовника отвлёк меня от рассматривания, возвращая к действительности.
С правой стороны послышался шорох, заставляя резко повернуть голову. Из густой тени на меня надвигалось чьё-то лицо. Расплывчатое, не узнаваемое… оно тянулось ко мне запечатлеть поцелуй.
И я закричала…
Очередная схватка накрыла с еще большей силой.
— Кажется, нашему ребенку не терпится показаться на свет, — прошептал мне в губы теперь уже… муж?
Дальнейшее будто смазалось в расплывающуюся перед глазами кашу.
До готовой родильной палаты меня так и не довезли (кто бы сомневался!). Новоиспеченный муженек по такому случаю узнал о себе много интересного… сначала от меня, потом от сестрички, прибежавшей на вопли, следом еще и от врача, принимавшего роды в экстремальной обстановке — прямо на каталке, у самого входа в больничный храм. Из коридора все у того же входа тоже громогласно проходились по родословной «того козла, который…» и дальше по списку — по ту сторону входных дверей застряла другая процессия, уже с новорожденным, пришедшая для посвящения младенца Силам.
Потом и я уже просто не стеснялась в выражениях и в перерывах между потугами орала все, что думаю о своем новом благоверном. Так просто, от жуткой боли. Чтобы хоть немного отвести душу… Кажется, слышала вся больница.
Зато потом была чудесным образом вознаграждена прелестной девочкой. С оливковой кожей, крохотными рожками и совершенно замечательными темными кудряшками. Правда, долго полюбоваться на собственное драгоценное чудо мне не дали — этот хамоватый наглец, её новоиспеченный папаша, сграбастал дочь в свои лапищи и уставился, как на седьмое чудо света.