Спа-салон Шахерезады
Шрифт:
– Она МГУ окончила.
– Не педагог она! Я на одном ее уроке побыла, у меня волосы дыбом встали. Она же детям какую-то отсебятину порет, ничего общего с учебной программой не имеющую, а они рты раскрыли и слушают, как эта дура им альтернативную версию истории преподает.
– Это как?
– А так! Развивает идею о том, что было бы в России, добейся в свое время декабристы на Сенатской площади успеха. Ну, вроде бы избавились бы они от монархии, как было бы хорошо или плохо для России? И как дела бы пошли во всем мире, если бы в Великой Отечественной войне фашисты победили. Да разве можно такие вещи вслух озвучивать? О таком и подумать-то
Фима уж поняла, что ничего дельного она от учительницы не услышит, и поторопилась слинять.
– Ой, а с новым биологом-то я и не познакомилась еще!
Маргарита Юрьевна ее уловку не раскусила и неподдельно удивилась:
– Так он же у Павлика не ведет.
– Ну и что! А вдруг что-нибудь поменяется? Никогда заранее ничего нельзя знать.
– Это точно. Мы лишь предполагаем, а как оно все сложится, не знаем.
И Маргарита Юрьевна принялась штудировать методички по практической работе, которую планировала провести с учениками на следующем уроке.
Фима уже хотела уходить, но внезапно кое-что вспомнила и остановилась.
– А что за вещи, вы говорите, пропадают в школе?
– Что? Ах да! Верно, пропадают.
– Что-нибудь ценное?
– Это как кому посмотреть. Глобус географа, например! Ценный он или нет? Кому-то и даром не нужен, а наш географ переживает. Он к нему привык, теперь без него как без рук.
– Глобус… Но он же огромный.
– Да уж, немаленький.
– И как его умудрились вынести из школы?
– Никак! Никто не видел. Но я и не утверждаю, что его вынесли из школы. Могли выкинуть через окно. Один вор кидает, а второй на улице ловит.
– Наверное, мальчишки схулиганили.
– Если бы только один глобус, то мы бы так и подумали, но кроме него из кабинета химии пропала таблица Менделеева. Огромная! Во всю доску! Висела на стене, сколько я себя помню, никому никогда не мешала, а тут вдруг исчезла! И третий случай самый вопиющий, из кабинета музыки пропало…
– Пианино?
– Да нет, оно как раз на месте. Пропало алоэ!
– Что это?
– Ты не знаешь, что такое алоэ? Это цветок.
– Я знаю, что такое алоэ. Но прежде вы говорили про учебные пособия. А разве алое можно отнести к этому разряду?
– Но оно стояло в керамическом кашпо в виде нотного стана. Вся октава целиком. И алое вместе с кашпо тоже пропало!
Фима пожала плечами.
– Чьи-нибудь дурацкие шутки. А алоэ могли забрать домой.
– Как знать, как знать, – пробормотала Маргарита Юрьевна. – Но раньше на моей памяти ничего подобного не случалось. Почти двадцать лет алоэ спокойно себе росло, а вот именно теперь куда-то пропало!
И она снова склонилась над учебниками.
Глава 5
До конца перемены оставались считаные минуты. И Фима очень рассчитывала, что ей удастся застать биолога в его кабинете. Он там был, но вместе с ним там находилось еще несколько человек. Разговаривать при посторонних было очень неудобно. Фима вышла из кабинета и стала прохаживаься по холлу, с трудом уклоняясь от резво скачущих мимо нее учеников. Далеко не все они сидели в своих смартфонах, многие разговаривали, кто-то мчался, размахивая школьным рюкзаком словно пращой.
Внезапно Фима увидела друзей Павлика и поспешно отвернулась от них. Лишнее внимание было ей ни к чему. Повернувшись лицом к стене, она побрела вдоль нее, делая вид, будто бы ее безмерно увлекают развешанные на ней стенды. Также она с умным видом изучила надписи на дверях всех четырех кабинетов и поняла, что видит перед собой четыре вполне конкретные таблички.
– Кабинет химии. Кабинет географии. Кабинет музыки. Хм… Надо же как интересно.
Все три кабинета, из которых случились исчезновения учебных пособий, – плаката, глобуса и кашпо с алоэ, – находились рядом с кабинетом биологии, в котором обосновался приятель Ольги Геракловны биолог Сережа. А из его кабинета тоже случались какие-нибудь пропажи? Может, это и не имело отношения к расследованию, но Фима дала себе слово, что выяснит это, как только доберется до биолога.
Внезапно прозвенел звонок, все ученики рассыпались по классам. Но в кабинет биологии никто из детей не зашел, и оттуда тоже никто не вышел.
– Что они там делают? До чего хочется знать!
Фима опасливо огляделась по сторонам. Нет, никого не видно. Ни единой души не было вокруг нее, чтобы остановить или как-то иначе воспрепятствовать намерению девушки подслушать, о чем идет речь у биолога с его посетителями.
– Я должна это выяснить! Это нужно не мне, это нужно следствию!
И Фима сделала несколько крохотных шажков, приблизилась к дверям класса и почти прижалась к ним, чтобы слышать, о чем идет разговор у биолога и его гостей.
Разговор был такой увлекательный, что Фима ни одного раза не пожалела, что взялась подслушивать. Она приникла к двери всем телом, стараясь не упустить ни звука.
Там звучал низкий грудной женский голос.
– Сережа, родной мой, ты же понимаешь, что эта молодая женщина тебе никак не подходит! Нам она не подходит. Мы все заявляем тебе полное несогласие с твоим выбором.
– Опомнись, пока не поздно, сын!
Это уже произнес мужской голос. Фиме показалось, что с биологом разговаривают его родители – отец и мать. А что за женщина, о которой они так тревожатся?
– Отец навел о твоей невесте справки. И не смотри на нас с таким диким видом. Мы должны знать, кого ты намерен ввести в нашу семью. В конце концов, мы – семья, у нас есть на это право! Ты хотя бы знаешь, что она уже была замужем? Вот ты киваешь, улыбаешься, а ты знаешь, что замужем она побывала не один, а целых два раза! И оба ее мужа погибли. Причем произошло это оба раза при одинаковых и весьма подозрительных обстоятельствах! Первый ее муж отправился купаться и якобы утонул в реке. Изуродованное тело было найдено спустя месяц, опознание было произведено исключительно по обручальному кольцу и плавкам. И второй ее муж погиб, когда он катался на лыжах. Упал в сугроб, замерз, и бездомные собаки растерзали его останки, так что опознание снова происходило исключительно по лыжному костюму и шапочке несчастного.
Конец ознакомительного фрагмента.