Спартак. Гладиатор
Шрифт:
– Слышал ли ты что-нибудь?
– Нет, ничего. Мне пора идти.
Реальность вновь обрушилась на нее, и в животе что-то болезненно сжалось.
– Ясно. Как я узнаю, что произошло?
– Ты услышишь шум боя. А вскоре после этого станет ясно, кто победил.
Ужас сдавил Ариадне горло. Ей хотелось попросить Спартака не уходить, но она знала, что это было бы бесполезно. Он был преисполнен мрачной решимости. Девушка позволила себе зачерпнуть сил из этой решимости.
– Да сохранят тебя боги.
– Всадник был добр ко мне все эти годы. Я верю, что так будет и дальше. – Взгляд серых глаз остановился на девушке, и Спартак улыбнулся. – А потом я был бы рад узнать тебя получше.
На миг Ариадна лишилась дара речи.
– Я т-тоже, – пролепетала она.
– Если удача мне изменит…
– Не говори так, – прошептала девушка. Ей снова представился Котис.
– Случиться может всякое, – предупредил он. – Если до этого дойдет, бери моего коня и уезжай. Хоть он и хромает, ты достаточно легкая, чтобы он смог тебя унести. А при том, что будет твориться, никто минимум день и не заметит твоего отсутствия. Ты сможешь добраться до соседнего селения.
И что в том толку? Ариадне хотелось закричать. Но она лишь кивнула в молчаливом согласии.
Спартак отодвинул засов:
– Запри за мной дверь.
– Хорошо.
– Отдохни еще, если сумеешь.
Ариадна сжала зубы:
– Это вряд ли.
Он уже почти шагнул за дверь, но остановился на пороге и обернулся:
– А что будешь делать?
– Молиться Дионису, чтобы он ниспослал тебе удачу. А Котису – смерть!
Глаза Спартака сверкнули.
– Спасибо.
И он, не сказав более ни слова, исчез.
«Боги, какая же она пылкая. И красивая». Выбросив мысли об Ариадне из головы, Спартак подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Напрягая все чувства, он оглядел переулок и через несколько мгновений расслабился. Ни звука, ни шороха. Даже собаки уснули. Сжимая рукоять меча, он крадучись двинулся через тьму. Восемь лет отсутствия не помешали ему безошибочно отыскать дом Гетаса. Он вырос здесь и знал каждый переулок и каждую тропинку как свои пять пальцев. Желтый свет лампы, проникающий через щели в стене, помог ему пробраться за забор, и он тихонько постучал в дверь:
– Гетас!
Негромкий разговор тут же оборвался. Он услышал приближающиеся шаги.
– Кто там?
– Спартак.
Раздался скрежет отодвигаемого засова, потом дверь приоткрылась, и из нее выглянул худой мужчина с копной спутанных рыжих волос. Он заулыбался:
– Заходи-заходи!
Спартак пригнулся и переступил порог. Внутри прямоугольная хижина не отличалась от прочих жилищ селения. В очаге у дальней стены горел огонь. С потолочных балок свисали пучки травы. Инструменты были сложены в одном углу, миски, горшки и сковородки – в другом. У входа красовалась стойка с оружием, дротиками, копьями и мечами. Слева от очага под одеялом свернулись клубочком, будто щенята, двое маленьких детей. Рядом с ними лежала темноволосая женщина; она пристально следила за каждым движением Спартака. Гетас подтолкнул его к скамье у очага, где уже сидели трое воинов в подпоясанных туниках с длинными рукавами. Завидев его, они заулыбались и встали.
– Спартак! Как же долго тебя не было! – воскликнул высокий мужчина с выбритыми надо лбом волосами. – Хвала богам, ты вернулся!
– Севт! – Они обнялись, а потом Спартак так же поприветствовал и двоих других. – Медок. Олинф. Мне вас не хватало.
– А нам тебя, – отозвался Медок, воин с бочкообразной грудью и жесткой как проволока бородой; Олинф, самый старший из всех, что-то одобрительно пробормотал.
– Садись. – Гетас взмахнул глиняным кувшином. – Давайте выпьем. – Убедившись, что у всех есть чаши, он разлил вино. А потом, вскинув правую руку, произнес: – За Всадника, вернувшего Спартака домой живым и здоровым.
– За Всадника! – Все сделали по большому глотку.
– За конец тирании Котиса! – подхватил Севт. – Пусть он поскорее сгниет в Гадисе!
– И Поллес тоже, – добавил Гетас.
– И прочие мерзавцы, следующие за ними, – прорычал Медок.
Они допили вино, и Гетас разлил его снова.
– Давайте начистоту, – сказал Спартак. – То, о чем мы тут говорим, опасно для жизни. – Он бросил взгляд на женщину и детей. – Это ясно?
– Мы осознаём опасность, – отрезал Гетас. – И все равно хотим участвовать.
– Хорошо. Мне нужно поговорить с каждым воином, которого вы трое сочтете заслуживающим доверия. Как вы думаете, сколько их? – Он пристально вглядывался в лица друзей. Все зависело от предварительного подсчета, который он попросил их провести. «Великий Всадник, пусть их будет достаточно, иначе мы все покойники!»
– Мне ответили согласием девятнадцать человек, – доложил Гетас.
– Шестнадцать, – добавил Севт.
– Двенадцать. – На лице Медока отразилось раздражение. – Один из них задержал меня на час, а то и больше. Он настаивал, что мы должны выпить в твою честь.
Спартак улыбнулся:
– Хороший результат.
Он взглянул на Олинфа, который всегда был несколько замкнутым – возможно, из-за полученной на охоте раны. После нее он остался хромым на правую ногу. Сверстники Олинфа часто насмехались над ним, но Спартак всегда относился к нему с радушием и вовлекал его в свои детские похождения. И все же Олинфа он знал чуть хуже, чем остальных.
– Двадцать.
Обрадованный Спартак легонько ткнул его кулаком в плечо:
– Шестьдесят семь воинов. С нами – семьдесят два. По-моему, неплохо. – Он сжал кулаки. – А что насчет вас самих?
– Как думаешь, когда лучше это сделать? – поинтересовался вместо ответа Гетас.
Спартак ухмыльнулся:
– Ты все тот же торопыга! – Он взглянул на остальных.
– Я с тобой, – сказал Севт.
– И я, – буркнул Медок.
– Я – за. – Олинф ответил на мгновение позже прочих, но адреналин бился в жилах Спартака с такой силой, что воин почти не обратил на это внимания.
– Отлично. Вы собрали людей, чтобы я мог с ними поговорить?
– Да, в трех домах, – отозвался Севт. – Мы проведем тебя к ним, поочередно.