Спасатель I
Шрифт:
— Нет, я его уже предупредил, а теперь предупреждаю вас, если вы еще хоть раз вмешаетесь в мою жизнь, я покину эту страну, и сообщу журналистам, что на меня оказывают давление, вас я больше не видеть, не слышать, не желаю. Никакой политикой я больше заниматься не буду, дом можете забрать себе, мы уезжаем, — я бросил трубку.
Позвонил генералу, и спросил президент лично дал приказ отстранить меня от работы?
Нет, Оксана передала, сказал он. Я посоветовал срочно сообщить президенту о заговоре.
И пересказал разговор с Оксаной. Я высылаю группу усиления твоим ребятам и звоню президенту.
— Вова, бери жену, племянника и срочно приезжай в Кремль, тебя пропустят с ними. К твоей матери я охрану уже послал, не волнуйся, срочно, — он положил трубку.
Говорил он по громкой связи, Юлька все слышала, я не отключил после разговора с Оксаной. Она убежала собирать Славку. Я вызвал Петра и дворецкого. Петру сказал собираться вызвал президент, он ушел, дворецкому, что возможно нападение на дворец и как только услышите подозрительный шум, в подвал и запереться изнутри. Я вернусь и вытащу.
Пришел Петр, сказал прибыла группа спецназа с Дмитрием Валерьевичем.
Я попросил Димона присмотреть тут за гражданскими, сказал куда уезжаю, надеюсь что скоро вернусь. Мы сели в машину и на огромной скорости полетели в Москву.
Через полчаса были в Москве, а через час въезжали в Кремль. Президент стоял на пороге, мы вышли и он пошел вперед, мы за ним. Остановился у первой двери, побудь тут, сказал он Славке, мы пошли дальше. Дошли до его кабинета, зашли и сели.
— Юля рассказывай, — сказал он.
Юлька все подробно рассказала, сказала что засомневалась в таком приказе и решила рассказать мужу, вот и рассказала. Дальше я рассказал как взбесился, как с ней разговаривал, какой у нее был тонн, голос, как потом усомнился в чем то и позвонил генералу, ну и вот мы тут.
— Хорошо Вовчик, что ты такой принципиальный, другой за такую работу с президентом, жопу бы ей лизал, — сказал он — не учла она твой характер, люди ведь по себе судят. Сейчас всех их берут, это твоя родная МИ8 работает, и хорошо работает, мать ее. Но как ты и сказал на собрании партии — ты русский и честный, и они тоже тебя не просчитали.
Я сидел и качал головой, вот попали бы. Посмотрел на столик с напитками, на главу, он кивнул.
— Мне тоже налей, — я налил всем.
— Ты парня своего куда планируешь отдать? — спросил он.
— Не решил, думал с генералом посоветоваться. Или в Десантное, или Командное сразу, или к нам, в школу ФСБ, — рассказал я.
— Советую в ФСБ, там присмотрятся, если есть к чему талант, то и будут развивать, — сказал президент, — Юль скажи там за дверью, что бы привели парня.
— Да она не откроет, — я пошел к двери.
Встал подошел к двери и приоткрыл ее, к нам по коридору шел тот парень с пустыми глазами, что проводил меня к президенту после награждения. Я вышел за дверь и прикрыл ее, ствол я оставил в машине, а зря. Шагнул к нему, он сунул руку за пазуху, я бросился вперед и как в замедленной съемке, он вынимает руку в ней короткий скорпион, палец нажимает курок, несколько пуль впиваются в меня, но я уже рядом и ударив поруке выгибаю ее ему в живот и падаю на него. Сзади доноситься дикий крик, но я держу его и он стреляет в пол, в себя, но не в меня. Наконец патроны кончаются и выбиваю скорпион у него из руки. Схватил его за шею и передавил сонную артерию. Он вырубился, я пытаюсь встать, но ноги подкашиваются и я падаю на спину, подбегает Юлька, она почему-то плачет? Ведь все хорошо, теперь все будет хорошо.
— Не плачь, все хорошо, теперь все будет хорошо, — прошептал я и провалился в черное ничего.
Из пустоты я выплывал медленно. Сначала вернулся слух, я услышал фон, что-то похожее на разговоры где-то далеко, шум ветра в листве за окном, еще какой-то фоновый шум в который сливается звук большого города за окном. Попробовал поводить языком во рту и понял, хочу пить, очень хочу пить. Я помнил все, нашу схватку, как удалось его обездвижить, как упал потом и как провалился куда-то. О себе я тоже все помнил, потому и боялся открыть глаза, в каком я мире? Нужно решиться, открыл правый глаз за ним левый, потолок, белый он всегда белый, огляделся столик, мягкое кресло на столике книга, но название не видно. За столиком приоткрытое окно, похоже что я дома, в своем мире в плане. Нужно больше увидеть. Пошевелил рукой, другой вроде работают, согнул ногу в колене, вторую нормально.
Откинул одеяло и попытался сесть, получилось. Резко зачесалось с правой стороны груди, стерпел. Пить хочется, на столике стоит кувшин с водой, кувшин стеклянный еще намек, что я дома спустил ноги и попробовал встать держась кровать. Получилось шаг второй ноги слегка подрагивают, побрел до кресла сел и дотянулся до кувшина, рядом кружка налил и медленно выпил вкуснейшей, холодной воды еще выпил, ух хорошо.
Услышал за дверью шаги, они остановились у моей двери дверь открылась и вошла медсестра, наверное. Увидела меня в кресле и заорала, придурочная, хорошо хоть вскочила за дверь и понеслась куда-то не прекращая орать.
Вскоре в коридоре послышался шум многих ног и ко мне ввалилась целая делегация.
Встали и смотрят, уставились как бараны на новые ворота. Меня это так взбесило, что не удержался.
— Чего вылупились, как стадо баранов, позовите хоть одного адекватного, — они дружно вздрогнули и вывалились обратно.
Я встал сходил в туалет, хоть медленно, но ходить я мог. Там же была душевая кабина, я помылся, и выйдя посмотрел на себя в зеркало. Бог ты мой, мама дорогая ну я и дрищь, длинная, тощая жердь. На правой стороне груди, от ключицы через грудь шла полоса из четырех, аккуратно зашитых дырочек. Интересно сколько я валяюсь и где я. В какой больнице в плане, на морг не похоже. На вешалке висел халат вроде чистый, я одел его и вышел. Только сел в кресло зашел врач, спокойный, уверенный посмотрел на меня и улыбнулся. Присел на кровать.
— С возвращением Ваше Высочество, — сказал он абсолютно спокойно.
— Не надо меня так называть, я не признанный, — поморщился я.
— Ну вот, память не пострадала, а в остальном вы полностью здоровы, теперь я убедился, что и с памятью все в порядке, вы помните меня? — спросил он.
— Лицо знакомо. Вы врач, что лечил мою маму, простите как зовут забыл, как она, мама? — спросил я.
— Не переживайте с ней все отлично, прекрасно ходит, хоть и палочкой, но это просто слабые мышцы, старость. С руками тоже все прекрасно, — успокаивающе произнес он.