Спасательный круг для любимой
Шрифт:
– Это не мой человек, – ответил Хаттон.
– Как скажете. Но он сотрудник вашего департамента. Член вашей команды.
– Нет, я не…
Шерри подняла руку ладонью к нему, останавливая детектива. Ей было неинтересно обсуждать идиота, который причинил потерпевшей боль. Насколько она успела заметить, все сотрудники правоохранительных органов Корпус-Кристи – козлы и придурки.
– Кто сказал вам, что я художник-криминалист? Каролина? – Шерри не думала, что это ее подруга, но кто знает.
– Нет, – покачал он головой. – Я сделал запрос, поскольку
– Я рада, что детектив Шпенглер больше не сможет никого обидеть.
– Я тоже. Лично я бы его и на пушечный выстрел ни к одной жертве не подпустил.
Услышав эти слова, Шерри почувствовала себя немного лучше. Хаттон по крайней мере не защищал Шпенглера. Шерри отвернулась и принялась собирать вещи, намереваясь вернуться домой. На сегодня с нее хватит сидения на пляже.
– Мне очень жаль, что вы проделали весь этот путь, детектив, если, конечно, вы приехали не за тем, чтобы полюбоваться красотами природы. Потому что я ничем не могу вам помочь. Следующие две недели я всего лишь туристка, а не художник-криминалист.
Вышло слишком уж безразлично, но что она могла поделать? Кроме сегодняшнего наброска Хаттона, она уже несколько недель не могла ничего нарисовать. Она просто не могла помочь детективу Хаттону. Она и себе-то помочь не могла.
Джон едва сдержал свой гнев. Просто туристка следующие две недели? Может, Шерри Митчел и сногсшибательна в своем красном лифе от бикини, но ее красота явно поверхностна. Вряд ли глубже кожного покрова. Какая жалость!
Джон прочитал в ее деле, что ее мать и отец ведут два успешных раздельных бизнеса. Похоже, мисс Митчел без меры баловали в детстве.
Джон сильно разозлился из-за категорического отказа этой дамочки помочь в сложной ситуации. Она просто взяла и сложила свой стул и зонтик, словно это еще один обычный день на побережье. Хотя для нее, видимо, именно так и было.
Но еще больше его бесило то, что его по-прежнему неудержимо влекло к ней. Джон сделал глубокий вдох. Ему надо придумать, как уговорить ее на поездку в больницу и на исполнение магического ритуала художника-криминалиста.
У Джона был богатый опыт общения с самыми разными людьми, что делало его одним из лучших агентов «Омеги». Он умел сохранять спокойствие. Он замечал то, что другие упускали из вида. Он мог читать людей как открытую книгу и при необходимости манипулировать ими.
– Агент.
Она оторвалась от сбора вещей и взглянула на него через плечо:
– Прошу прощения?
– Я агент Хаттон, а не детектив Хаттон.
– Агент ФБР? Вы не работаете на полицию Корпус-Кристи?
Значит, она не хотела ему помочь вовсе не потому, что считала его чужаком. Она понятия не имела о том, что он не из местных копов. Враждебности у Джона сразу же поубавилось.
– Нет, я не работаю ни на местное полицейское управление, ни на бюро. Я работаю на сектор «Омега», в отделе критического реагирования.
– О’кей, – кивнула Шерри. – Кое-кто из оперативного штаба ФБР упоминал «Омегу». Извините, что назвала вас детективом.
– Зовите меня просто Джон. – Он одарил ее самой очаровательной улыбкой, на которую был способен. На его маму она всегда действовала безотказно, когда он хотел избежать наказания за какую-нибудь провинность.
Шерри задумалась на секунду, потом кивнула:
– Хорошо, Джон. Я Шерри. Но вы и так это знали.
– Знал, – продолжал улыбаться он.
– Насколько я понимаю, тот парень, Шпенглер, или как там зовут этого идиота, на самом деле не член вашей команды, раз вы не из местной полиции, так что примите мои извинения и на этот счет тоже.
Джон пожал плечами:
– Извинения не требуются, но смею тебя заверить, таких как Шпенглер в моей команде не было и не будет, и уж тем более никто не подпустит его к пострадавшим.
Девушка немного расслабилась, и он понял: дать ей понять, что поведение Шпенглера непростительно, было верным ходом. Он на правильном пути. Он подошел поближе и помог ей снова сложить зонт, который раскрылся, когда она повернулась к нему.
– Послушай, мне очень жаль, что я набросился на тебя как одержимый. Но если бы ты уделила несколько минут из своего драгоценного отпуска, чтобы поговорить с жертвой насилия и помочь ей вспомнить хоть что-то, это было бы просто здорово.
– Каролина сказала, что ни одна из женщин не видела нападавшего. С мисс Хаус все иначе?
– Если верить предварительным отчетам и тому, что она сказала врачам, то нет, – поморщился Джон. – Не похоже, чтобы она успела разглядеть лицо мерзавца.
Шерри принялась запихивать вещи в объемистую пляжную сумку.
– Тогда я не смогу вам помочь.
Джон почувствовал, как в груди вновь разрастается раздражение.
– Я всего лишь прошу попробовать. У тебя прекрасный послужной список именно в таких делах, и ты женщина, а значит, мисс Хаус будет с тобой более комфортно. Может, лица нападавшего она и не видела, но вдруг что-то вспомнит. Ты наша последняя надежда.
Джону показалось, что Шерри хотела что-то сказать, но передумала. Его удивило, что она развязала рубашку и накинула ее себе на плечи, как будто замерзла, а на улице было никак не меньше тридцати градусов по Цельсию. У Джона пот градом по лицу катился, а он в рубашке с коротким рукавом. Она же застегнула свою рубашку на все пуговицы.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да, немного холодно, больше ничего.
Очень странно. Она и вчера в больнице дрожала. Интересно. Заболела?
– Ты простудилась? Температура?
– Нет. Просто… – Она пожала хрупким плечом под рубашкой. – Иногда я мерзну.
Джону хотелось докопаться до истины, но сейчас, когда ее защита немного пошатнулась, нужно было срочно дожать Шерри и склонить к интервью.
– Шерри, ты нужна мисс Хаус. Никого другого у нас нет из-за закона о лицензировании округа Нуэсес. Если ты не согласишься, останется только Фрэнк Шпенглер.