Спасённый
Шрифт:
- А всё-таки почему бы нам не оставить тут кого-нибудь на всякий случай? Не Кинсби, разумеется, - Тоити непросто было сбить с выбранного курса.
- Брат, - вздохнул Коллинз.– Как ты выглядишь?
- Нормально, - удивился Тоити.– Разве нет?
- Брат, я имею в виду - как ты выглядишь, если смотреть на тебя с метровой высоты? Глазами насмерть перепуганного ребёнка?
- Он и с высоты в два метра смотрится ого-го, - сказал Жакинта.
- Кто бы говорил, - хмыкнул Гван. Он бы минимального роста для кидо - метр семьдесят. Жакинта был максимального - два.
-
- В этом-то и дело, Тоити, - сказал Сагара.– Всё. Поспешим. Сюда надо прислать кого-то из женщин - без кидо.
- Только не сестру Елену, - Шелипоф оглянулся.– И не сестру Сильвию.
- Никого из них. Им хватит своей работы. Местных, или из экипажа "Чародейки".
С телом на плечах Шелипоф пошел впереди всей децимы, Сагара и Кинсби - позади, поскольку Кинсби нуждался в исповеди.
Исповедь была очень короткой, однако Кинсби не поспешил догонять остальных.
- Я...– сказал он, - я не думал, что так будет в первый раз... вот так. Когда я пришёл в Синдэн, то думал... ну... что это будет в бою, не иначе...
- Все так думают, - усмехнулся Сагара.
- И я упустил ребенка...
- Ему повезло.
- Ох, да... понимаете, это не даёт мне покоя. Это не грех, но я не могу никому, кроме вас, это сказать...
- Так скажи мне.
- Этот мальчик... Он слишком быстро бежал. Люди, которые выжили тут - они все ослабели, раз питались одними водорослями да ещё какой-то рыбной мелочью... Людоед был сильным, но он жрал людей. А мальчик...
- А мальчика он подкармливал, - спокойно договорил Сагара.– Может, это был его сын. Не знаю.
Кинсби передёрнуло. Это было бы незаметно в кидо, если бы не лёгкий рокот сервомотора.
- У тебя слишком чутко настроен доспех, сынок, - сказал Сагара.– Он реагирует на малейшие импульсы. Это хорошо в бою, но сегодня не довело до добра.
- Я перенастрою, - согласился парень.– Знаете, я и сейчас переживаю, что мог бы убить мальчика. Людоед... Я сперва испугался, потому что никогда ещё никого не убивал, а это вышло нечаянно... Но теперь... Знаете, мне его совсем не жаль. И когда мы вышли его искать... Один из нас сказал: почему бы его просто не пристрелить.
Сагара не стал спрашивать, кто. Он знал.
- Как же это можно, - Кинсби поморщился.– Забыть, что ты человек... жрать человеческую плоть...
- Вы сами видели тех, кто выжил, - пожал плечами Сагара.– Они голодали ещё до того, как восстали. Когда город превратили в концлагерь - они едва не умирали с голода. А потом случилось... это...– Сагара никуда конкретно не показал, но "это" было везде. Город, почерневший до костей, вздымался со всех четырех сторон, и даже если закрыть глаза - смертный смрад не давал забыть, где ты находишься.
- Это не случилось, - с неожиданным запалом сказал Кинсби.– Это совершили.
- Ну да, а потом совершили это. Когда ты живешь как человек среди людей - даже в самых тяжелых обстоятельствах стараешься поступать как человек. А когда он сошёл с ума -один в темноте... Измученный, голодный... Скрывался от патрулей
Кинсби выпучил глаза, потом шумно вдохнул - и согнулся в приступе рвоты. Приступ оказался дольше, чем исповедь. Потом из фляги, вмонтированной в кидо, Кинсби прополоскал рот и сплюнул.
- После того, что сделали с ним и его близкими, - невозмутимо продолжил Сагара, - разве легко ему было сохранить веру в то, что он человеческое существо - и что людьми были те, кого запросто превратили в кучу печеного мяса?
- Коммандер, ради Бога!
- Именно. Ради Господа нашего...– Сагара опустил голову на секунду.– Надеюсь, бедняга обрёл покой.
Улица разомкнулась перед ними - и открылся океан.
Океан тоже казался чёрным, потому что в нём отражалось ночное пасмурное небо. Осень на Сунагиси - это сплошные сумерки и ливень; дождей ждали со дня на день, а они всё начинались.
На отмели, оголённой после отлива, бродили люди, собирая мелкую рыбу, рачков, моллюсков - всё, что оставил, отступая, океан. Господин Ито рассказывал, как на этом берегу во время блокады люди караулили круглосуточно, ожидая отлива - целые толпы на этом пляже, точно какие-то диковинные животные, представьте себе, отче. И с началом отлива кидались в воду, чтобы выловить всё, что застряло среди камней... Начинались ссоры, драки, каждый день кто-то тонул... У одной из наших женщин так погибла дочь вместе с младенцем, она его носила на спине. Сейчас эта женщина счастлива, что они умерли в воде, а не в огне... Я не ходил туда, старику нечего было и думать что-то ухватить... Да, тогда только молодые и сильные - ну, по сравнению со мной - могли как-то утолить голод. Я потихоньку угасал. Иногда я думаю, отче - если бы Рива не сожгли город и не ушли, я бы не выжил. Иногда я смотрю на наших, как мы собираем сифудо - и думаю: а всё-таки теперь лучше, чем тогда, когда на этом пляже скучивалось тысяч по десять народу. Это скверная мысль, отче, я знаю. Но я иногда просто не могу держать её под замком. Это грех, отче?
Нет, господин Ито. Раз вы понимаете, что это может быть греховным, и отгоняете эти мысли - это не грех...
Они достигли пляжа. Прилив уже начался. Люди, стоя по пояс в воде, походили на русалок из древних сказок - их туловища, отражаясь в воде, эфемерно колыхались. Сагара попробовал представить себе этот пляж забитым толпой - не вышло.
Несколько человек, заметив их, замахали руками - и Сагару осенила неожиданная мысль.
- Децима, стой!– скомандовал он.
Остановились. Сагара махнул рукой - двое или трое городских поспешили к ним по воде.
- Положи его на землю и расстегни там, где лицо, - приказал Сагара Шелипофу.– Может, кто-то его опознает.
Но никто (один за другим к господину Ито присоединились все "рыболовы") не узнал.
- Всё-таки Минато был не таким маленьким городом, - вздохнул старик, смотря мимо Сагары в сторону, где утреннее солнце светило через выжженные глаза окон.
Почти сорок тысяч человек, прикинул Сагара. Из которых осталось меньше шестисот.
- Мы не будем хоронить его до вечера, - сказал Сагара.– Передайте людям. Может, кто-то опознает.