Спаси меня от одиночества
Шрифт:
— Я хотел позже, но можем поехать.
За руки выходим из здания. Расцепляемся лишь для того, чтобы сесть в машину. Едем тоже касаясь друг друга.
Я привычно кладу раскрытую ладонь на бедро Антона, а он накрывает своей сверху. Только сегодня всё так… и не так…
В воздухе витает что-то тяжёлое. Давит визит ненормальной женщины. И я никак не могу успокоиться.
— Ник, не думай. Больше она не появится, — читая мои мысли, Полянский поднимает наши сцепленные руки и целует моё запястье.
На светофоре разворачивает
— Виноват, — усмехается Антон и разгоняется.
Благодаря ему я полюбила скорость. Потому что только ему доверяю. Знаю, он никогда не нарушит слово и никогда не сделает ничего, что мне навредит.
Как и я… Тоже не сделаю ничего, чтобы навредить или разочаровать его.
Может, и это тоже любовь?
Запоминаю мысль и в квартире первым делом достаю тетрадь с сочинением, чтобы дописать несколько предложений. Оставляю её на комоде в прихожей, и после этого разуваюсь, скидываю верхнюю одежду. Полянский как раз ставит чайник и достаёт из холодильника мои любимые эклеры.
И когда только успел? Впрочем, я знаю. Вчера он встречал меня после работы, и я уснула в машине, не притронувшись к любимой сладости.
Мою руки и лицо, промакиваю мягким полотенцем. Кусаю губы, рассматривая себя. Симпатичное вроде бы лицо, и фигура не самая плохая. Но веснушки… Веснушки меня портят!
Покидаю ванную и сразу же упираюсь в грудь Антона. Он держит в одной руке тетрадь, а другой задумчиво чешет бровь.
— Ник, что это?
— Это мои мысли… О тебе, — добавляю тихо-тихо. Не уверена, что он слышит.
— Ник?
Бедный русский язык исчезает из поля зрения. Мужские теплые пальцы с загадочными символами поднимают мой подбородок.
— Ника?
— Поцелуй меня?
Дважды просить не надо. Губы обрушиваются на мои, а язык в момент оказывается во рту. Поглаживает мой, побуждая ответить.
Подтягивает по своему телу выше, помогая обвить ногами его торс. В несколько шагов преодолевает расстояние от ванной до дивана в гостиной.
Садится и удерживает на себе. Ладонями оглаживает спину, прочерчивая пальцами дорожки. Усиливает щекотку внутри и разгоняет мурашек, так приятно покалывающих кожу.
Боже… Мне очень хочется запомнить этот день. Запомнить и связать его с чем-то хорошим. С чем-то особенным.
Желание стирает границы, разбивает стены, развеивает над пропастью всё то, что когда-то казалось важным и основополагающим. А главной была, есть и остаётся любовь.
Осмелев, берусь за верхние пуговички рубашки Антона и начинаю расстёгивать.
— Те слова, это моё «да». Я… хочу… сегодня… Сейчас.
Полянский отстраняется и шарит взглядом по моему лицу. Видимо, находит то, что ищет, потому что, издав гортанный рык, рывком избавляется от сорочки и моей водолазки.
— Я буду нежным, —
— Я знаю, — выдыхаю в его губы и позволяю ему делать всё.
Ласки становятся смелее и настойчивее. Внизу живота скапливается жар и когда пальцы Антона касаются меня внизу через джинсы, я не могу сдержать стон.
Спину холодит плед, забытый на диване. Лежать на нём мягко и уютно. Но ещё приятнее тлеть и воспламеняться под напором рук и губ.
Не замечаю, когда наши тела остаются обнажёнными. Глажу и обвожу татуировки на широкой груди. С восторгом смотрю на его совершенное тело.
Наверное, я неправильная девственница, но мужское достоинство вызывает у меня почти восторг. Мне страшно, безусловно, но нельзя не признать, как красиво сложен Антон. Идеально.
Бубню, когда он опрокидывает меня, приподнявшуюся на локтях, что не дают посмотреть. Чмокает в нос и тут же съезжает на пол, разведя мои колени. Инстинктивно прикрываюсь рукой. Но Антон убирает её.
— Веснушки. Везде.
Целует, кажется, каждую. А я сжимаюсь и жду, когда он сморщит лицо и скажет, что такое уродство его не возбуждает.
— Ника, маленькая моя, — заметив, возвращается наверх, нависая надо мной. — Я аккуратно.
— Веснушки, — выдавливаю из себя.
— Веснушки. Я в них влюбился, как только увидел.
— Правда?
— Клянусь.
И во мне начинает разгораться огонь. Сначала крошечный, но ведомый моим мужчиной превращается в настоящее пламя. Оно освещает всю комнату, сжигая остатки всех сомнений.
Когда Антон раскрывает мои бёдра и садится на колени, я улыбаюсь.
Когда проталкивается в меня, не переставая ласкать, улыбаюсь.
И когда настаёт миг нашего единения, из глаз выкатываются две слезинки. Мне не больно. Это от счастья.
— Тшшшш, — склонившись, дует на моё лицо. — Сейчас пройдёт.
— У меня не болит. Это… — обнимаю Антона за шею и двигаюсь первой. — Скажи мне, как тогда?
Толчок. Мой вдох. Выдох.
Ещё толчок и стон. Мой.
— Полетели вместе?
Хрипловатый голос Антона, и звёзды обрушиваются на нас, как первый снег.
— Вместе.
Дорогие мои! А у нас… финал… Уже сегодня, да-да…
26 будет выложен эпилог, и история провисит сутки в бесплатном доступе.
Очень прошу всех, кто читает и поддерживает: если не сложно, не выкидывайте её сразу из библиотеки и не переносите в «архив». Для меня это важно. Буду благодарна за ваш шаг навстречу
Эпилог.
[ Трек к главе — Eros Ramazzotti «Un cuore con le ali»]