Спаси моего сына
Шрифт:
– Хватит! – прикрикнула я. – Инга, ты слышала, что я сказала? Мы не сможем его забрать. Дядя Захар позволил себе лишнее. Скажи дяде Захару спасибо и отдай котёнка.
– Ну, мам! – опять протянула Инга. – Я не хочу! Я хочу, чтобы он был мой.
– Ты меня слышала?
Дочь надула губы. Тёмные глаза начали наполняться влагой. Я мысленно застонала, желание убить Захара возросло в миллион раз. Инга прижимала к себе котёнка и смотрела на меня букой, а у меня сдавали нервы.
Захар взял меня за плечо и, несмотря на протест,
– Ты не имеешь права…
– Имею, – оборвал он. – Оставь дочь в покое. Чемодан в твоей старой спальне. Ты будешь жить там. Надеюсь, помнишь, где она?
Ненависть, с которой я смотрела, Захара не трогала. Спорить с ним сейчас не имело смысла.
– Ты не будешь решать, что хорошо для моей дочери, а что нет. Я тебе не позволю.
– Мне не нужно твоё позволение, Виктория.
– Знаешь, что? Я передумала. Достаточно с меня твоих угроз! На меня это больше не действует.
Достала телефон. Всего один раз я вбивала адрес этого дома, когда вызывала такси. Это было семь лет назад, но помнила я его до сих пор. Только хотела вызвать машину, Захар вырвал телефон у меня из рук и со всей силы швырнул в стену.
– Ты ч…
Он схватил меня за подбородок и сжал. Лицо его походило на каменную маску, в глазах – холодный гнев.
– Ты никуда не поедешь, Виктория, – сказал тихо и жёстко. – Из этого дома ты уйдёшь только когда поставишь моего сына на ноги. Ни днём раньше.
Захар отпустил меня, и я отпрянула от него, как от сумасшедшего.
– То есть если я поставлю твоего сына на ноги, ты отпустишь и меня, и Ингу?
– Да. Только не «если», а «когда». А теперь иди к себе. Если что-то потребуется, скажи горничной. Алёне. Думаю, её ты тоже помнишь.
***
Горничную я помнила, где находится комната, в которой жила когда-то, тоже. Приняла душ, переоделась и вернулась к Инге.
– Зайка, – бросилась к ней, увидев на полу, рядом с кошачьим лежаком. – Инга, девочка моя…
Коснулась плеча. Дочь открыла сонные глаза, и у меня отлегло от сердца.
– Ой… – Она приподнялась. – Уснула, кажется. И киска тоже уснула.
Я села на пол и подтянула к себе ноги. Инга зевнула, потёрла кулачками глаза. Глядя на неё, я тоже зевнула. За окном было ещё совсем светло, а силы подходили к концу.
– Давай ляжем в постельку?
– Угу, – согласилась дочь без раздумий.
Вместе мы устроились на кровати с балдахином.
– Мам, а сделай мне стульчик, – попросила она.
Я прижала дочь спиной к груди и согнула в коленях ноги.
– Мы всё-таки останемся тут? – спросила она сонно. – Пожалуйста, давай хотя бы немножко.
– Посмотрим.
Дочь ещё что-то сказала сквозь сон, но я не разобрала слов. Поглаживала её и смотрела сквозь тюль на решётку балкона, на серо-голубое небо. Остаться? Закрыла глаза, наслаждаясь сладким запахом детского шампуня. Если я останусь, это будет дорогой в один конец – в никуда.
***
Инга ещё спала, а я не смогла отключиться и на несколько секунд. Укрыла её одеялом и, бросив взгляд на свернувшегося в лежаке котёнка, вышла из детской. Завтра же утром мы должны вернуться в Ессентуки. Захар не имеет права удерживать нас, как бы сам он ни считал. Если будет нужно, я наряд ОМОНа вызову, но уеду сама и дочь увезу из этого дома.
В коридоре было тихо. Ни звука, словно бы дом вымер. Именно такое чувство было у меня, когда я попала сюда в первый раз.
Спустилась вниз и, идя к кухне, заметила, что одна из дверей на первом этаже приоткрыта.
– Они все уходили, – услышала голос Игната и подошла ближе.
Захар сидел на постели, сын рядом с ним.
– Пап, выгони её. Она тоже скажет, что ничего не сделаешь.
– Не скажет.
– Почему? Все говорят, что не могут мне помочь. И она тоже скажет, что не может.
Захар обнял Игната, потрепал по волосам.
Я смотрела на них и не могла заставить себя отойти от комнаты. Таким Захара я не видела никогда, не представляла его в роли отца.
– Вика тебе поможет.
– Но почему? Если те не помогли.
– Потому что она… – Он вздохнул. – Она лучше других. Я отвечаю.
***
Войдя следующим утром в кухню, я не сомневалась, что застану Захара. Так оно и оказалось.
– Ты – само постоянство, – вместо «доброе утро, как дела» сказала сидящему за столом Захару.
Судя по полной чашке, он только приступил к завтраку. Сына с ним не было. Удивительно, что он подчинял всё и всех своему распорядку.
– Расхлябанность порождает анархию.
– Анархия – мать порядка, – ответила я небрежно и включила кофемашину.
Захар хмыкнул, но не ответил.
– Я останусь, Захар, – сказала, поймав его взгляд. – Но не из-за твоих угроз, а из-за Игната. Если ты считаешь, что я могу ему помочь, я постараюсь. Но дай слово, что после этого ты оставишь нас с Ингой в покое.
– Смотря, что значит в твоём понимании покой.
– В моём понимании покой значит, что мы уедем и будем жить как раньше. Ничего этого, – махнула на окно, за которым виднелись детские качели и сад, – никаких приказов, никаких заборов. Твоя жизнь отдельно, моя отдельно.
– Договорились. Моя отдельно, твоя – отдельно.
Я почувствовала, что где-то здесь кроется подвох. Но где именно, понять не успела. Захар подошёл и протянул руку. Я вжалась в столешницу, начисто растеряв мысли.
– Хлеб, – показал он на багет.
Он вернулся на своё место, а мне потребовалось время, чтобы собраться. Его близость всегда была опасной. Я не могла контролировать себя, когда он дотрагивался до меня. Как оказалось, ничего не изменилось. И всё же я отогнала волнение.