Спаси себя
Шрифт:
– Я всего лишь хотела, чтобы ты это знала.
И она развернулась, чтобы вернуться к Лин по длинному коридору. Я смотрела ей вслед, пока она не дошла до лестницы, где на дорогой ковер падал свет. Когда она окончательно скрылась из вида, я повернулась к двери.
Не думаю, что когда-нибудь в жизни что-то давалось мне с таким трудом. Дверная ручка была холодной. И по спине побежали мурашки, когда я медленно повернула ее и открыла дверь.
Затаив дыхание, я стояла на пороге комнаты Джеймса.
Одна эта комната с высоким потолком по размерам была едва ли
Я осторожно прошла в спальню. Непомерно большая кровать находилась напротив двери в дальнем конце комнаты. По обе стороны от кровати возвышались большие окна, почти целиком занавешенные, поэтому на пол падали лишь две тоненькие полоски света.
Тут я заметила Джеймса.
Он лежал на кровати, укрытый темно-серым пледом. Я чуть дыша приблизилась, чтобы увидеть его лицо.
Я думала, что Джеймс спит… но глаза его были открыты.
Глаза Джеймса – обычно такие выразительные – выглядели безжизненными. Лицо было совершенно пустым.
Я шагнула к нему. Он не отреагировал, не подал даже знака, что заметил мое присутствие. Его взгляд был устремлен сквозь меня. Зрачки неестественно расширились, а в воздухе стоял резкий запах спиртного. Я невольно вспомнила вечер среды, но немедленно отогнала эти мысли. Я здесь не затем, чтобы раздумывать о задетых чувствах. Я здесь потому, что Джеймс потерял маму. Никто не должен переживать такое в одиночестве. А уж тем более человек, который, несмотря ни на что, мне так важен.
Недолго думая, я преодолела последнюю дистанцию, разделявшую нас, и аккуратно села на край кровати.
– Привет, Джеймс, – прошептала я.
Он вздрогнул, как будто, уже провалившись в сон, болезненно очнулся. И повернул голову ко мне. Под глазами у него были темные круги, волосы грязными прядями падали на лоб. Сухие губы местами потрескались. Вид у него был такой, будто несколько дней он пил только алкоголь.
Когда Джеймс поцеловал Элейн, я прокляла его. Я хотела, чтобы кто-нибудь однажды причинил ему такую же боль, какую он причинил мне. Мое измученное сердце жаждало мести. Но сломленный вид Джеймса не приносил никакого утешения. Совсем наоборот. Казалось, его боль перешла на меня и затягивала в свою пучину. Мной овладело отчаяние, ведь я не знала, как ему помочь. Все слова, что приходили в голову, казались такими пустыми.
Я бережно убрала золотистые пряди волос со лба Джеймса. И нежно провела кончиками пальцев по его щекам и положила ладонь на холодное лицо. Я словно держала в руках что-то невероятно хрупкое.
Я собралась с силами, наклонилась к нему и прижалась губами к его лбу.
Джеймс перестал дышать.
Мы застыли в таком положении на какое-то время, не решаясь пошевелиться.
Потом я снова села, отняв ладонь от его лица.
В следующую секунду Джеймс вдруг обхватил мои бедра. Вцепившись в кожу пальцами, он весь подался вперед. Меня так испугал этот внезапный порыв, что я застыла. Джеймс зарылся лицом в мое плечо. Его тело содрогалось от всхлипов.
Я крепко обняла Джеймса. В эту секунду я ничего не могла сказать. Я не могла полностью сопереживать ему и не хотела притворяться, будто могу это сделать. Как я могу знать, что чувствует Джеймс?
Единственное, что я могла в этот момент – это просто быть рядом. Я могла гладить его по спине и плакать вместе с ним. Я могла дать понять, что он не один перед лицом беды, и неважно, что между нами произошло.
И когда Джеймс плакал в моих объятиях, я осознала, как ошибалась.
Я думала, после того, что он сделал, смогу вычеркнуть его из своей жизни. Я надеялась как можно скорее выкинуть Джеймса из головы. Но теперь забыть его не удастся.
3
Джеймс
Стены кружатся. Я не различаю, где верх и где низ, только чувствую руки Руби, которые хоть немного удерживают меня в реальности. Она сидит на кровати, прислонившись спиной к изголовью, а я бессильно приник к ней. Крепко обняв меня, она нежно гладит мои волосы. Я весь сосредоточился на тепле ее тела, ровном дыхании и прикосновениях.
Понятия не имею, сколько дней прошло. При попытке вспомнить хоть что-нибудь в голове возникает лишь туман. Густой серый туман и две мысли, которые вновь и вновь пробиваются наружу в короткие моменты ясности.
Первая: мама умерла.
Вторая: я целовал другую девушку на глазах у Руби.
Неважно, сколько я тогда выпил или что принимал, – выражение лица Руби в тот момент я никогда не забуду. Она не могла поверить глазам и была просто в шоке. Как будто я разрушил весь ее мир.
Я сильнее уткнулся лицом в живот Руби. С одной стороны, я боялся, что она в любой момент может встать и уйти. С другой – чувствовал, что слезы могут в любой момент вернуться. Правда, не случилось ни того ни другого. Руби не ушла, а во мне, по всей видимости, больше не осталось слез.
Кажется, во мне не осталось вообще ничего. Возможно, моя душа умерла вместе с матерью. Иначе как бы я мог причинить Руби такую боль?
Как я причинил Руби такую боль?
Что со мной не так?
Что, черт возьми, со мной не так?
– Джеймс, ты дыши, пожалуйста, – вдруг прошептала Руби.
Только тогда я осознал, что и впрямь перестал дышать. Как давно – точно не знаю.
Я набрал в легкие побольше воздуха и медленно выдохнул. Уже не так тяжело.