Спасибо за дочь
Шрифт:
– Тебе было хорошо со мной, Э-ля. Я помню, как громко ты стонала.
Щеки обжигает огнём, сердце делает кульбит.
Но к счастью, мои мозги от такого переворота наконец-то встают на место.
Бью ладонью по его наглой клешне, отталкивая от своей щеки.
– Руки убрал!
Истомин негромко смеётся:
– Что, сейчас тоже опьянела, да?
– Какой же ты козёл! – злобно шиплю я.
Веселье пропадает из глаз Истомина, взгляд становится колючим.
– Выбирай выражения, Поварешка. У меня терпение-то не железное, –
– Ой, а что ты мне сделаешь? – фыркаю я. – Выгонишь ночью на улицу, спаситель хренов? Что ж, не удивлюсь. Я и так уже поняла, что с благородством у тебя дела обстоят весьма плачевно.
Вижу, как Арс закипает, и ловлю себя на том, что наблюдать за этим доставляет мне странное удовольствие.
– Не бойся, не выгоню, – с нажимом произносит он. – Но я знаю другой надёжный способ, как заткнуть рот чересчур разговорчивым цыпочкам вроде тебя.
Мои щеки в который раз за последние пятнадцать минут полыхают жаром.
– Вижу, разговаривать с тобой нет никакого смысла, Истомин, – закатываю я глаза. – С тем же успехом можно было пытаться что-то объяснить бабуину в зоопарке. Но спасибо хотя бы за гостеприимство. И пожалуйста, будь добр, покинь спальню, я хочу лечь спать, пока не наступило утро.
Красивые густые брови Арсения изумлённо ползут вверх. Я устало вздыхаю. Что на этот раз заставило так напрячься его извилины?
– В смысле – покинь спальню? А где я должен спать? – с искренним удивлением выдает он.
– В прошлый раз я заметила в твоей гостиной очень миленький диванчик. Думаю, тебе на нём будет вполне удобно, – любезно подсказываю я.
– Предлагаешь мне спать на диване? – изумлённо переспрашивает Арс. – Может, не будем устраивать цирк, Поварёшка? На этой кровати достаточно места даже для четверых, поверь на слово, я проверял.
– Фу, Истомин, – морщу я нос. – Избавь меня от подробностей твоей развратной интимной жизни. Я не собираюсь спать с тобой в одной кровати, даже будь она размером с футбольное поле. Но если ты такой неженка и не можешь поспать на диване, не проблема, я могу и сама там лечь.
Не дожидаясь его ответа, подхватываю с пуфика свою дорожную сумку и отправляюсь на выход из спальни.
Арсений преграждает мне путь.
– Ладно, ложись на кровать, – раздражённо произносит он. – Я посплю на диване.
Теперь настает мой черёд удивляться. Неужели зачатки благородства не чужды даже неандертальцам?
Оставшись одна, переодеваюсь обратно в свою ночную сорочку и забираюсь в кровать. Которая действительно имеет просто царские размеры.
Чувствую себя весьма странно. Могла ли я подумать, когда уезжала из этой квартиры месяц назад, испытывая жуткий стыд, что однажды снова здесь окажусь? Да ещё и при таких обстоятельствах.
Надо признать, что отец моего ребёнка не совсем законченная сволочь, раз приехал и спас меня от грабителей. Но, даже осознавая это, не могу его ненавидеть хотя бы чуточку меньше. Вспоминая, что Истомин ляпнул
Ворочаюсь под одеялом, сна нет ни в одном глазу. От пережитых эмоций в груди кружит ураган. Вдобавок к этому просыпается желудок и начинает настойчиво требовать еды. С каждой минутой чувство голода становится всё невыносимее, и я понимаю, что точно теперь ни за что не усну.
В итоге сползаю с постели и тихонько покидаю комнату в поисках кухни. В квартире темно, и я искренне надеюсь, что Истомин уже спит. Меньше всего хочется ещё раз пообщаться с ним.
Открываю холодильник и вздрагиваю, потому что внезапно загорается свет. Тут же закрываю дверцу и резко оборачиваюсь, чувствуя себя воровкой.
Чертов Истомин стоит в проходе, прислонившись плечом к косяку. Босой, в одних боксерах, с взъерошенными короткими волосами, сонный и недовольный. Впрочем, это не мешает ему снова ощупывать плотоядным взглядом мою фигуру, прикрытую только сорочкой.
Глава 11
– Проголодалась? – спрашивает хриплым ото сна голосом.
Появилась мысль, что спросонья он не сразу сообразил, кто роется в его холодильнике. И некоторое время ушло на обработку информации.
Истомин вдруг оказывается совсем рядом, заглядывая в нутро холодильника, нависнув над моим плечом. От его близости становится жарко. Едва преодолеваю желание откинуться назад и прижаться спиной к его голой груди. Но тут же возникает обратная потребность – сбежать от него. Если ему я не доверяю, то себе не доверяю ещё больше.
– Угу, – глухо подтверждаю, слабо помня, о чём был вопрос. – Может, ты оденешься поприличнее? Тут всё-таки дети.
Стало ещё жарче и ещё более некомфортно. Истомин положил на мою макушку подбородок. Широкая ладонь оказалась у меня на животе, притягивая ближе. Внутри в мгновение ока разгорелся пожар. Плавя меня, делая влажной, податливой. Слабо соображающей.
Хотела открыть рот. Запротестовать, но поняла, что единственное, что смогу, – это промычать нечто нечленораздельное.
Но самое опасное – мне нравилось вот так стоять. Если прикрыть глаза, убрать лишнюю мишуру и оставить лишь картинку, в которой будущие родители стоят обнявшись, то кажется, я получила то, о чём так давно мечтаю. Только всё это морок. Иллюзия.
– Он ещё маленький и ничего не понимает, – прошептал Истомин, опаляя нежную мочку уха своим дыханием.
Смысл сказанного не сразу дошёл до моего обмякшего мозга. Ощутила себя запутавшейся в паутине, сплетённой Арсом.
Вязкой, сладкой и оттого липкой, как жжёный сахар.
Если он разложит меня сейчас на столе вместо хлеба и сыра, я даже не смогу сказать нет.
Но кем я буду для него в таком случае? Телом, которое можно взять, потому что оно удачно оказалось под рукой.
Мысль, больно уколов, отрезвила. Развернулась к нему лицом с пылающими от смущения щеками.