Спасите наши души (сборник)

Высоцкий Владимир Семенович

Лягушонок

Не зря лягушата сидят — Посажены дом сторожить. А главный вопрос лягушат: Впустить – не впустить?.. А если рискнуть, а если впустить, То выпустить ли обратно?.. Вопрос посложней, чем «быть – иль не быть», Решают лягушата. Квак видите, трудно, ква-ква: Слова, слова, слова, — Вопрос этот главный решат Мудрейшие из лягушат.

Песня про ребенка-поросенка

– Баю-баю-баюшки-баю… Что за привередливый ребенок! Будешь вырываться из пеленок — Я тебя, бай-баюшки, убью! – До чего же голос тонок, звонок — Просто баю-баюшки-баю! Всякий непослушный поросенок Вырастает в крупную свинью. – Погибаю, баюшки-баю! – Дым из барабанных перепонок! Замолчи, визгливый поросенок, — Я тебя, бай-баюшки, убью! – Если поросенком вслух с пеленок Обзывают, баюшки-баю, — Даже

самый смирненький ребенок Превратится в будущем – в свинью!

Чеширский кот

Прошу запомнить многих, кто теперь со мной знаком: Чеширский Кот – совсем не тот, что чешет языком; И вовсе не Чеширский он от слова «чешуя», А просто он – волшебный кот, – примерно как и я. Чем шире рот, тем чеширей кот, Хотя обычные коты имеют древний род, — Но Чеширский Кот — совсем не тот: Его нельзя считать за домашний скот! Улыбчивы, мурлывчивы, со многими на «ты» И дружески отзывчивы чеширские коты, — И у других улыбка, но – такая, да не та!.. Ну так чешите за ухом Чеширского Кота!

Мартовский заяц

Миледи, зря вы обижаетесь на Зайца! Он, правда, шутит неумно и огрызается, — Но он потом так сожалеет и терзается!.. Не обижайтесь же на Мартовского Зайца!

Шляпник

Ах, на кого я только шляп не надевал! Mon dieu! – с какими головами разговаривал!.. Такие шляпы им на головы напяливал, Что их врагов разило наповал! Сорвиголов и оторвиголов видал: В глазах – огонь, во рту – ругательства и кляпы!.. Но были, правда, среди них такие шляпы, Что я на них и шляп не надевал… И на великом короле, и на сатрапе, И на арапе, и на римском папе, — На ком угодно шляпы хороши! Так согласитесь наконец, что дело – в шляпе, — Но не для головы, а для души!

Соня

Ох, проявите интерес к моей персоне! Вы, в общем, сами тоже – форменная соня: Без задних ног уснете – ну-ка добудись, — Но здесь сплю я – не в свои сони не садись!

Песня об обиженном времени

Приподнимем занавес за краешек — Такая старая тяжелая кулиса: Вот такое Время было раньше — Такое ровное, – взгляни, Алиса! Но… плохо за часами наблюдали счастливые, И нарочно Время замедляли трусливые, Торопили Время, понукали крикливые, Без причины Время убивали ленивые. И колеса Времени Стачивались в трении, — Всё на свете портится от тренья… И тогда обиделось Время — И застыли маятники Времени. И двенадцать в полночь не пробило, Все ждали полдня – но опять не дождалися, — Вот какое Время наступило — Такое нервное, – взгляни, Алиса! И… на часы испуганно взглянули счастливые, Жалобные песни затянули трусливые, Рты свои огромные заткнули болтливые, Хором зазевали и заснули ленивые… Смажь колеса Времени — Не для первой премии, — Ему ведь очень больно от тренья. Обижать не следует Время, — Плохо и тоскливо жить без Времени.

Королевское шествие

Мы браво и плотно сомкнули ряды — Как пули в обойме, как карты в колоде. Король среди нас – мы горды, — Мы шествуем бодро при нашем народе!.. Падайте лицами вниз, вниз! Вам это право дано: Пред Королем падайте ниц, — В слякоть и грязь – все равно!.. Нет-нет, у народа не трудная роль: Упасть на колени – какая проблема?! За всё отвечает Король, А коль не Король – ну, тогда Королева! Падайте лицами вниз, вниз! Вам это право дано: Пред Королем падайте ниц, — В слякоть и грязь – все равно!..

Песня про крохей

Король, что тыщу лет назад над нами правил, Привил стране лихой азарт игры без правил, — Играть заставил всех графей и герцогей, Вальтей и дамов – в потрясающий крохей! Названье крохея – от слова «кроши», От слова «кряхти», и «крути», и «круши». Девиз в этих матчах: «Круши, не жалей!» Даешь королевский крохей!

Про глупцов

Этот шум – не начало конца, Не повторная гибель Помпеи — Спор вели три великих глупца: Кто из них, из великих, глупее. Первый выл: «Я физически глуп, — Руки вздел, словно вылез на клирос. — У меня даже мудрости зуб, Невзирая на возраст, не вырос!» Но не приняли это в расчет — Даже умному эдак негоже: «Ах, подумаешь, зуб не растет! Так другое растет – ну и что же?..» К синяку прижимая пятак, Встрял второй: «Полно вам, загалдели! Я – способен всё видеть не так, Как оно существует на деле!» «Эх, нашел чем хвалиться, простак, — Недостатком всего поколенья!.. И к тому же всё видеть не так — Доказательство слабого зренья!» Третий был непреклонен и груб, Рвал лицо на себе, лез из платья: «Я – единственный подлинно глуп, — Ни про что не имею понятья». Долго спорили – дни, месяца, — Но

у всех аргументы убоги… И пошли три великих глупца Глупым шагом по глупой дороге. Вот и берег – дороге конец. Откатив на обочину бочку, В ней сидел величайший мудрец, — Мудрецам хорошо в одиночку. Молвил он подступившим к нему: Дескать, знаю – зачем, кто такие, — Одного только я не пойму — Для чего это вам, дорогие! Или, может, вам нечего есть, Или – мало друг дружку побили? Не кажитесь глупее, чем есть, — Оставайтесь такими, как были. Стоит только не спорить о том, Кто главней, – уживетесь отлично, — Покуражьтесь еще, а потом — Так и быть – приходите вторично!.. Он залез в свою бочку с торца — Жутко умный, седой и лохматый… И ушли три великих глупца — Глупый, глупенький и глуповатый. Удаляясь, ворчали в сердцах: «Стар мудрец – никакого сомненья! Мир стоит на великих глупцах, — Зря не выказал старый почтенья!» Потревожат вторично его — Темной ночью попросят: «Вылазьте!» Всё бы это еще ничего, Но глупцы – состояли при власти… И у сказки бывает конец: Больше нет на обочине бочки — В «одиночку» отправлен мудрец. Хорошо ли ему в «одиночке»? 1977

Притча о правде и лжи

Булату Окуджаве

Нежная Правда в красивых одеждах ходила, Принарядившись для сирых, блаженных, калек, — Грубая Ложь эту Правду к себе заманила: Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег. И легковерная Правда спокойно уснула, Слюни пустила и разулыбалась во сне, — Грубая Ложь на себя одеяло стянула, В Правду впилась – и осталась довольна вполне. И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью: Баба как баба, и что ее ради радеть?! — Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, — Если, конечно, и ту и другую раздеть. Выплела ловко из кос золотистые ленты И прихватила одежды, примерив на глаз; Деньги взяла, и часы, и еще документы, — Сплюнула, грязно ругнулась – и вон подалась. Только к утру обнаружила Правда пропажу — И подивилась, себя оглядев делово: Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, Вымазал чистую Правду, а так – ничего. Правда смеялась, когда в нее камни бросали: «Ложь это всё, и на Лжи одеянье мое…» Двое блаженных калек протокол составляли И обзывали дурными словами ее. Стервой ругали ее, и похуже чем стервой, Мазали глиной, спустили дворового пса… «Духу чтоб не было, – на километр сто первый Выселить, выслать за двадцать четыре часа!» Тот протокол заключался обидной тирадой (Кстати, навесили Правде чужие дела): Дескать, какая-то мразь называется Правдой, Ну а сама – пропилась, проспалась догола. Чистая Правда божилась, клялась и рыдала, Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, — Грязная Ложь чистокровную лошадь украла — И ускакала на длинных и тонких ногах. Некий чудак и поныне за Правду воюет, — Правда, в речах его правды – на ломаный грош: «Чистая Правда со временем восторжествует!..» Если проделает то же, что явная Ложь! Часто, разлив по сту семьдесят граммов на брата, Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь. Могут раздеть, – это чистая правда, ребята, — Глядь – а штаны твои носит коварная Ложь. Глядь – на часы твои смотрит коварная Ложь. Глядь – а конем твоим правит коварная Ложь. 1977

«Мне судьба – до последней черты, до креста…»

Мне судьба – до последней черты, до креста Спорить до хрипоты (а за ней – немота), Убеждать и доказывать с пеной у рта, Что – не то это вовсе, не тот и не та! Что – лабазники врут про ошибки Христа, Что – пока еще в грунт не влежалась плита, — Триста лет под татарами – жизнь еще та: Маета трехсотлетняя и нищета. Но под властью татар жил Иван Калита, И уж был не один, кто один против ста. <Пот> намерений добрых и бунтов тщета, Пугачевщина, кровь и опять – нищета… Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, — Повторю даже в образе злого шута, — Но не стоит предмет, да и тема не та, — Суета всех сует – все равно суета. Только чашу испить – не успеть на бегу, Даже если разлить – всё равно не смогу; Или выплеснуть в наглую рожу врагу — Не ломаюсь, не лгу – всё равно не могу! На вертящемся гладком и скользком кругу Равновесье держу, изгибаюсь в дугу! Что же с чашею делать?! Разбить – не могу! Потерплю – и достойного подстерегу: Передам – и не надо держаться в кругу И в кромешную тьму, и в неясную згу, — Другу передоверивши чашу, сбегу! Смог ли он ее выпить – узнать не смогу. Я с сошедшими с круга пасусь на лугу, Я о чаше невыпитой здесь ни гугу — Никому не скажу, при себе сберегу, — А сказать – и затопчут меня на лугу. Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу! Может, кто-то когда-то поставит свечу Мне за голый мой нерв, на котором кричу, И веселый манер, на котором шучу… Даже если сулят золотую парчу Или порчу грозят напустить – не хочу, — На ослабленном нерве я не зазвучу — Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу! Лучше я загуляю, запью, заторчу, Всё, что ночью кропаю, – в чаду растопчу, Лучше голову песне своей откручу, — Но не буду скользить словно пыль по лучу! …Если все-таки чашу испить мне судьба, Если музыка с песней не слишком груба, Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, — Я умру и скажу, что не всё суета! 1978