Спаситель и сын. Сезон 4
Шрифт:
– Мама сказала вам по телефону… Я не выхожу из комнаты уже, может, год или полтора.
– Два года, – уточнила мать, и глаза у нее наполнились слезами.
– Но вы все-таки пришли сюда, – заметил Спаситель.
– Мама привезла меня на машине. – Молодой человек медленно провел рукой по отросшей бородке. Похоже, пробормотав фразу про маму, он сообразил, что в его возрасте она звучит странно. – Мне двадцать два, а я чувствую себя подростком.
– Двадцать три, – шепотом подсказала мать.
Для матери время двигалось, а для сына – нет.
– Я просто устранился.
– Устранился, – повторило эхо.
– Дюбуа как-то там сказал, что у меня депрессия. Но я не чувствую угнетенности. Мне только не хочется выходить наружу. Там оказываешься в фильме ужасов. Я стараюсь о них не думать. Живу не думая.
– А как у вас получается не думать? – спросил Спаситель, словно даже представить себе не мог, что такое возможно.
– Проще простого. Ставишь возле себя кружку с чаем, кликаешь и выходишь в пространство, где между противниками завязалась борьба не на жизнь, а на смерть. Нужно быть очень внимательным, чтобы знать, когда вмешаться. При тебе ствол, бежишь, палишь. Все предельно реалистично. В голове ничего лишнего. А чтобы заснуть, дожидаешься усталости. Такой, чтобы с ног валила.
Говоря, молодой человек теребил бородку, а потом запустил пальцы в длинные сальные волосы и поднял их хохлом на голове.
Спаситель повернул кресло к мадам Лучиани.
– Если я правильно понял, мадам Лучиани, вы живете с сыном одна?
– Не так уж давно. Мы с мужем разошлись пять лет тому назад. По-хорошему. Я имею в виду, без трагедий. По взаимному согласию. Сначала Жан-Жак жил одну неделю с отцом, другую со мной, но потом его отец получил работу в пригороде Парижа, и видеться им стало сложнее.
Спаситель снова повернул кресло к молодому человеку.
– Вы продолжаете видеться с отцом?
– Не часто. Обычно по скайпу. Не из-за него, из-за меня: я же больше не выхожу из комнаты.
– А как вы отнеслись к разводу родителей?
– Хорошо.
– Хорошо? – удивился Спаситель.
– Без трагедий, говоря мамиными словами. В общем-то, я этого ждал.
– Значит, ждали…
– Да нет же! И не ищите в нем причину: это все из-за развода родителей, потому да поэтому… У меня отличные родители. Мне не в чем их упрекнуть.
– Не в чем упрекнуть.
– Вы все время за мной повторяете, – заметил вдруг Жан-Жак.
– Хочу убедиться, что правильно понял.
– Себя-то трудно понять, а уж других тем более. Но у вас такая профессия… – Он процедил сквозь зубы: – Пс-с-сихолог… Надеетесь мои мозги просканировать?
Жан-Жак насмешливо хохотнул. Весь заросший, с хохолком на голове, он напоминал странную птицу. Мать смотрела на сына с отчаянием.
– Пять лет тому назад вам было восемнадцать, – снова заговорил Спаситель. – Вы тогда еще ходили в школу?
– Ну да. Там-то всё и рвануло.
– То есть?
Жан-Жак устало повел рукой в сторону матери: мол, она все объяснит… Мадам Лучиани стала рассказывать, что было после того, как ее сын зарегистрировался на сайте «Для получивших аттестат».
– Там вывешены предложения, где можно продолжать учебу, получив бакалавриат [1] , и нужно отметить, где хочешь учиться. Я не разобралась, где там и что, сын тоже. Отец… Он был в командировке. Жан-Жак запаниковал. Ему показалось, что выбор слишком велик и нет гарантии, что он выберет правильно. Он сказал, что бак он в любом случае в этом году не получит, так что предпочитает повторить последний класс. И перестал ходить на уроки.
1
Бакалавриат – диплом об окончании полного среднего образования, дающий право получать высшее. – Здесь и далее примечания переводчика.
– И?
– Он не сдавал экзамены на бак и повторил последний класс.
– И?
– Опять не получил бак, потому что не пошел на экзамены.
– На сочинение. Тема была «Нужна ли для счастья свобода?», нравится? – вмешался в разговор Жан-Жак. – Нет уж, спасибо!
– А вопрос-то интересный.
– Плевать на вопрос… раз нет ответа.
– Ответ появится, если задать вопрос. А на какой вопрос вы бы хотели ответить?
– «Если есть счастье, зачем свобода?» Не, это я дурака валяю… А почему вы улыбаетесь?
– Вот на ваш вопрос у меня точно есть ответ, – еще шире улыбнулся Спаситель. – Потому что вы мне очень симпатичны.
– Да ну? – удивился Жан-Жак. – А вы не думаете, что я полный нуль и на лбу у меня написано «Лузер»?
– Я думаю, что передо мной молодой человек в состоянии экзистенциального кризиса, а это вопрос философский.
– Скорее скучный.
Диалог завязался, но Жан-Жак то и дело переступал ногами, словно ему хотелось поскорее уйти.
– Каким методом вы пользуетесь? Бивираль… нет, бихивральным… [2] нет, как-то не так… – пыталась вспомнить мадам Лучиани.
2
Мадам Лучиани имеет в виду бихевиоральную, или поведенческую, терапию.
Спаситель не мешал ей барахтаться в словах, продолжая вглядываться в ее сына.
– А почему бы не попробовать гипноз? – спросил Жан-Жак и пробасил замогильным голосом: – «Не сидите в комнате, – такова моя воля, – запишитесь в агентство по трудоустройству, подстригитесь…»
Мама твердила ему это изо дня в день вот уже полгода.
– И что вам больше всего не по душе в этой программе? – поинтересовался Спаситель.
Жан-Жак собрался было ответить, но не стал.
– Не знаю.
Он не хотел давать никаких зацепок, чем-то помочь.
– Кроме компьютерных игр вы чем-нибудь занимаетесь?
– Чем, например?
– Вот я вас и спрашиваю… Смотрите фильмы?
– Иногда. На стриме.
– Фейсбук?
– Завязал.
– Почему?
– «Ты где? Что делаешь?» Я у себя в комнате, не делаю ничего. Мне бессмысленно задавать вопросы.
Косвенно это относилось и к Спасителю.
– Минималистский образ жизни, – прокомментировал Спаситель, все так же доброжелательно улыбаясь. – Вы современный отшельник. И питаетесь дарами, которые складывают у ваших дверей.