Спаситель Петрограда((сборник)
Шрифт:
Когда информация о том, что происходит во дворце, наконец просочилась, Вадим Вадимович понял, что даже этих крупиц достаточно, чтобы переломить хребет и Тульскому, и даже самой истории.
Филарет Ильич, человек в политических интригах неискушенный, был готов сделать отчаянный шаг и сокрушить все, ради чего он воспитывал сына.
Ради его же блага.
Какого черта эта глупая баба приперлась к нему и стала тыкать под нос свои семейные фотографии? Ее подослали, или она сама о чем-то начала догадываться?
Ничего… ничего… Ване еще восемь, но думает он уже своей головой, и это добрый знак. Он уже начинает мыслить, как будущий государь. Значит, все не зря. Все эти десятилетия не могут пройти даром, и если до сих пор ничего не получалось, то нынче — Филарет Ильич решил, что уже послезавтра, получится обязательно. И случится это там, где Иван находиться имеет полное право. Там, наверное, и нужно будет ему все объяснить. Он должен понять.
Инженер Васильчиков тяжело вздохнул.
Действительно, нелегко будет взвалить на ребенка такую ношу. Однако иного выхода не было. К тому же, как чувствовал Филарет Ильич, государство начало ворочаться, будто пробуждаясь, будто чувствуя, что государь возвращается.
За это и жизни не жаль. Ни своей, ни тем более — чужой. Ничего личного, правильно поет Шепчук — все тебе, моя Россия.
А Шепчук между тем чувствовал себя чуть ли не государственным преступником, потому что собирался выступить против жандармского произвола по центральному телевидению.
Он давным-давно отбрыкивался от журналистов, приглашавших его на различные передачи общественно-политической направленности. Но недавняя беседа с тупым солдафоном из жандармерии убедила Георгия окончательно: России грозит опасность стать полицейским государством. Все либеральные законы не стоят выеденного яйца, когда к тебе может подойти человек в погонах, скрытых под пиджаком или косухой, и сказать, что делать чего-то нельзя, потому что это что-то якобы мешает работать органам государственной безопасности. Поэтому, когда его попросили принять участие в прямом эфире какого-то молодежного дискуссионного клуба, он согласился.
А вот теперь, сидя в лучах софитов, горько сожалел об этом. Шепчук чувствовал себя двусмысленно. С одной стороны, он ничего не обещал этому жандарму, с другой — тот не требовал никаких обещаний, просто попросил посидеть тихо какое-то время… и выразил надежду на порядочность Георгия. И с минуты на минуту тот собирался эту надежду убить.
— …Господин Шепчук, — подскочил к нему ведущий, — а как вы думаете: в должной ли степени в России соблюдаются все права и свободы личности?
Ювенальевич с неизбывной тоской посмотрел на ведущего, а потом вырвал у него микрофон и заявил:
— Вот что, ребята: все, что вы тут городите — ерунда, на мой взгляд. А пришел я на вашу передачу с одной-единственной целью. Седьмого числа возле «Сайгона» была стычка с уродами из «черной сотни». Там парень один был, который первым дал отпор нацистам. Его зовут Юра Возницкий. Так вот. Юра, если ты меня сейчас видишь, выйди со мной на связь, позвони своей маме, у нее есть мой телефон. Я жду. Спасибо за внимание.
Он вернул микрофон обалдевшему телевизионщику и под нестройные аплодисменты покинул студию.
Поручик Голицын вышел из-под ареста немного позже, чем рассчитывал. Мало того, его ждал еще один неприятный сюрприз — приказ об отставке, и первое, что ему пришлось сделать, выйдя на свет Божий, — дать подписку о неразглашении оперативной и прочей служебной информации.
Вроде бы всего и делов-то — чиркнул в нужной графе пером, перекрестился, что легко отделался, и иди восвояси. Только ставить свою закорючку Валера Голицын — простой уже гражданин, не поручик — не торопился.
Не из страха проболтаться, отнюдь.
Просто он уже проболтался.
Валера не был предателем, не был беспринципной продажной тварью, не был шпионом… Ему никто не угрожал, ничего не сулил.
Просто поручик держал нос по ветру — и всё.
С тех пор как Валера попал в Девятое отделение, его неотступно преследовала одна мысль: скоро все откроется… не может не открыться…
Немцы говорят: что знают двое, то знает свинья. Конечно, Зимний был набит только сотрудниками Девятого и никто из других подразделений жандармерии не догадывался, никто вообще не догадывался о том, что на самом деле нет никакого царя, все только фарс, игра… затянувшаяся на восемьдесят пять лет. Но вечно так продолжаться не может. Если обман вскроется — полетят головы. И неважно — чьи, важно, чтобы не твоя.
В ходе операции с кентавром Валера понял, что вопрос о раскрытии грандиозного обмана уже не стоит, — это случится на днях. А потом еще оказалось, что Романовы не исчезли, что этот конь — их прямой потомок, и, значит, вполне возможно, что есть и другие реальные претенденты на престол, их надо найти. Он понял — надо действовать, потому что очень многим не понравится, что их столько лет водили за нос, тут и до переворота недалеко. А вдруг наследничек объявится? За его жизнь Валера сейчас не поставил бы и гроша, тем паче что на императора и так охотились все эти годы.
И Голицын слил информацию. То, что за нее заплатили и обещали заплатить еще за дальнейшее сотрудничество, было приятным дополнением, но никак не целью. Цель была одна — спастись.
А вот теперь вставал интересный вопрос: если он сейчас подпишет бумагу, не получится ли, что его уже вычислили — и снаружи, у двери канцелярии, встретят поручика в отставке дюжие молодцы, а потом поведут за баню, расстреливать?.. Может, отказаться подписывать и пойти с повинной?
С другой стороны: если не вычислили, то он может лечь на дно, попросить поддержки у своего реципиента… Что же выбрать?
— Подписывай давай — и свободен, — поторопил Валеру клерк, чем и определил его судьбу: Голицын быстро подмахнул бумагу и выскочил вон.
Двадцать первого весь кадетский корпус подвергся внезапной диспансеризации. Понаехало врачей, привезли лабораторию, флюорографическую кабину, и на весь день учебное заведение превратилось в поликлинику.
Впрочем, надо отдать должное профессионализму медиков: за шесть часов осмотрели тысячу учащихся.
Так что уже к пятнице на столе полковника Исаева лежало заключение о том, что генотип Ивана Филаретовича Васильчикова идентичен генотипу Юрия Марян-Густавовича Возницкого. Иными словами — наследник был найден.