Спасительный сосуд
Шрифт:
– Так ты старайся для себя, а не для родителей.
– Легко сказать. Ты вот уроки для кого делаешь?
– Для школы.
– Не только для школы, а чтобы получить хорошую оценку и чтобы родители за тебя порадовались. А если родителям все равно, они и так за тебя всегда рады, то это как?
Федя пожал плечами.
– Скучно это уже, вот так-то. Стимула у меня нет.
Феде было трудно понять своего друга. На маму он, конечно, никогда не обижался, но и получать, как говорится, «по первое число» совсем не любил. А тут у друга спокойствие и свобода.
– А вот интересно, что твои родаки будут делать, если ты пить-курить начнешь? – почему-то довольно весело спросил Федя. Его позабавила такая мысль, он представил, как Алексей приходит домой вдрызг пьяный, обкуренный,
– Не знаю. Но я пока что играть в футбол люблю, поэтому начинать курить не собираюсь. А ты? – Алексей с интересом посмотрел на друга.
– А я не вижу в курении никакого смысла, – честно ответил Федя. – Ты меня знаешь, бессмысленные действия – это не для меня.
Друзья посмеялись и негласно решили закрыть слишком серьезную тему. Зачем мучить себя возможными проблемами, когда есть выбор поговорить о чем-нибудь более интересном. Несмотря на то, что идти оставалось совсем ничего, они еще много тем успели обсудить, прежде чем расстались.
– Ну пока, до завтра, – сказали они одновременно и засмеялись.
– С тебя конфета, – Леха несильно ткнул указательным пальцем Федю в грудь.
– А с тебя фантик, – тем же движением ответил Федя. Посмеявшись, они разошлись, полностью довольные друг другом.
Мамы дома (слава богу!) не было, так что Федя сразу же схватился за школьные штаны. Мылил, тёр, смывал, снова мылил, снова тёр и так почти полчаса, прежде чем штаны вроде бы отстирались практически полностью.
«Хорошо еще, что грязь свежая». Довольный собой, Федя повесил штаны сушиться и направился в комнату. Уроков задали совсем немного, так что, быстро все сделав и даже собрав рюкзак на завтра (до чего Федя опускался крайне редко – какой нормальный школьник будет собирать учебники с вечера?), мальчик понял, что у него еще осталась уйма времени. Теперь появилась возможность посидеть и… посмотреть на бутылку. В обычные дни Федя сразу лез в компьютер, да и всё тот же «Дозор» еще не был дочитан, но сегодня бутылка интересовала его гораздо больше. Оттого, что дома никого не было, в душе создавалось впечатление, что он первопроходец, первооткрыватель, который пытается открыть дорогу в неведомые дали, и сейчас он стоит на самом краю своего открытия.
Бутылка была бережно поставлена на небольшой журнальный столик. Сначала Федя осмотрел бутылку, пользуясь замечательным изобретением природы – зрением. Но такой осмотр ничего не показал. Бутылка решительно ничем не хотела выделяться, если бы сейчас поставить рядом еще кучу таких квасных бутылок, Федя мог бы и не узнать свой экземпляр. «Кстати говоря, а вдруг они все такие?» Эта мысль пришла к нему в голову неожиданно. Кваса дома не оказалось, так что сравнивать ему свою бутылку прямо сейчас было не с чем. Но о сравнении можно было подумать и завтра. Вдруг бутылка вообще себя больше не проявит, а в этом случае все приключение сведется к банальному сну. Что было бы предпочтительнее, с одной стороны, но совершенно неинтересно с другой.
Федя вытащил большую красивую лупу с десятикратным увеличением. Эту лупу ему подарили в прошлом году на день рождения. Он ею очень гордился, ведь такую лупу не стыдно было бы иметь и самому Шерлоку Холмсу (которым Федя очень сильно увлекался, когда учился в четвертом классе). Нет, тяга к расследованиям да и к самому Шерлоку Холмсу у него не пропала, просто теперь она перестала носить тот восторженный всепоглощающий характер. Федя тщательно изучил бутылку с помощью лупы. Сначала проверки подверглось горлышко, затем пробка, и только потом уже мальчик стал разглядывать коричневую пластмассовую поверхность. Темное матовое покрытие с трудом давало что-либо рассмотреть, поэтому пришлось повернуться к свету, чтобы хоть немного коричневые стенки подсвечивались изнутри. Теперь стало немного интереснее. Мелкие волоски, трещинки, неравномерный сплав пластмассы – всё это было очень хорошо видно через увеличительное стекло, но ничего из имеющегося нельзя было отнести к необычностям. Федя разочарованно вздохнул. Оставалось только хорошенько изучить содержимое бутылки, которого, собственно, и не было. Однако, как вспоминал Федя, ночью ведь что-то внутри находилось, откуда-то набежал непонятный дымок или что там еще? Вопрос повис в воздухе. Ничего существенного внутрь узкого горлышка не пролезало, так что Федя воспользовался длинной трубочкой для питья. Потыкался по стенкам, потыкался, понаблюдал за тем, как трубочка выглядит через темную пластмассу, и всё. Больше ничего интересного добиться не получилось. Напоследок Федя залил бутылку наполовину водой, хорошенько потряс, а затем понюхал и даже попробовал небольшой глоточек «бутылочной» воды. Ничего необычного. Вода как вода. Последний опыт разочаровал Федю больше всего. Он так рассчитывал на то, что, может, хоть вода изменит свои свойства, но нет. Он огорченно поставил бутылку на столик. Затем подумал, подумал и решил, что, возможно, волшебные или необычные свойства бутылки проявляются только вечером или ночью, после чего положил ее под кровать. На этот раз он не стал завинчивать крышку, давая бутылке хорошенько просохнуть. Запертая внутри вода, возможно, могла бы все испортить.
Федя потратил довольно много времени на бутылку, так что когда пришла мама, она застала его за ужином.
– Чего это ты сегодня так долго? – удивилась она. – Много задали?
– Да с ребятами в футбол погонял немного, – совершенно честно признался Федя, однако предпочитая бутылку даже не упоминать. Зато футбол напомнил ему о штанах. Одновременно с этим из ванны донеслось:
– Таааак!
Это было очень нехорошее «таааак», поэтому Федя с самым виноватым видом побежал оправдываться. Мол выхода не было, не мог друзей подвести, никак не думал, что сегодня поиграть получится. В общем, весь стандартный набор школьных отмазок. Разве что не сказал, «в школе заставляли». Вмешивать школу в свои дела Федя не любил.
– Я их немного того… постирал, – постарался он сгладить недовольный мамин тон.
– Да вижу уже, – как-то не очень одобряюще сказала она и показала на подсохшие штаны. Парочка коричневых слегка видимых разводов да несколько надорванных нитей, обещающих в будущем довести штаны до дырки – вот что не очень хорошо смотрелось на еще недавно совсем новых штанах.
Федя сразу начал хвастаться проведенным днем, а главное, своими оценками, чем все же сумел смягчить маму.
– Эх, ладно. Пусть они еще слегка стиранутся, а ты давай, быстрее доедай макароны, я тут всяких вкусностей накупила.
Мама кинула школьные штаны в стиральную машину, добавив туда же темных вещей из короба. Спросила сына: «Есть еще что черное постирать?» – и, получив отрицательный ответ, запустила машинку.
Федя постарался не выдать всей своей радости, спокойно перевел дух и отправился есть купленные пряники и пирожки. Не так уж часто мама легко остывала. Сегодня, видать, и впрямь удачный денек.
Ночь стремительно приближалась, хотя какая ночь в конце весны? Так, легкие сумерки. День уже длинный, ночи все короче и короче, в общем, чувствовалось, что лето совсем не за горами. На улице все так же задорно щебетали птицы, судя по всему, банда воробьев облюбовала куст неподалеку. Федя улыбнулся. Глядя с высоты шестого этажа на прилегающий двор, он то впадал в задумчивость, то снова возвращался из нее в привычный мир. Что делать? Когда лучше ложиться спать? Пораньше? Чтобы быстрее началось. Или попозже? Ведь вполне вероятно, что только ночью что-то происходит. Возня и трескотня веселых воробьев навевала бесшабашные мысли. В данный момент Феде совершенно не было страшно, ему снова хотелось столкнуться с необычным, неведомым. С тем, что никогда и ни с кем не происходило.
– А почему я думаю, что такое ни с кем не происходило? – сказал Федя вслух. – Может быть, даже с Лешкой происходит что-то подобное, просто мне он об этом говорить не собирается, собственно, так же, как и я не собираюсь ему сообщать о своих непонятностях. Может быть, уже весь класс в курсе, только каждый по отдельности. Хотя нет, кто-нибудь обязательно проговорился бы.
Его рассуждения прервала заглянувшая мама:
– Не пора ли ложиться? И с кем это ты разговариваешь?
– А, да так, – неопределенно отмахнулся Федя.