Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала
Шрифт:
— Здесь адмирал Колчак, — и, дождавшись громкого стрекотания аппарата, Александр Васильевич взял в руки выползающую из него ленту. На ней был напечатан ответ из Порта Байкал: «Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. Здесь ротмистр Арчегов».
— Вашу телеграмму получил вчера. Доложите обстановку, — офицер быстро застучал пальцами по клавиатуре, посылая адмиральский запрос в далекий порт. Вскоре поползла лента с ответом:
— «Все изложенное ранее выполнено. Меры приняты в полном объеме. Сроки выступления переношу на день позже запланированного. Связь с
— Вас понял, Константин Иванович, — адмирал отметил осторожность ротмистра в ответе — связь по Бодо ненадежная, сообщения легко могут быть перехвачены и чехами, и мятежниками.
— «Прошу вашего приказа на действия в занятом мной районе. Особенно отметить подчинение отряда капитана первого ранга Фомина. Он у аппарата. А также передать по ассигновкам от экспедиции чиновника Максимова денежные средства. Без них выполнение задач трудноосуществимо. Он тоже у аппарата», — Колчак поднял вопросительный взгляд на Трубчанинова, он не мог вспомнить, кто такой Максимов в министерстве финансов.
Лейтенант правильно понял взгляд адмирала и тут же ушел в купе с канцелярией. А Колчак повернулся к телеграфисту, который был готов напечатать ответ.
— Здравствуйте, Николай Георгиевич. Вы поступаете в полное оперативное подчинение ротмистру Арчегову, — Колчак сознательно добавил слово «оперативное», так следовало поступить любому адмиралу, ибо не дело доверять командовать кораблями кавалерийскому ротмистру.
И он не мог поступить иначе, даже зная, что капитан первого ранга Фомин за истекшее время не сделал на Байкале ровным счетом ничего. А таких офицеров сейчас в тылу подавляющее большинство, начиная от военного министра генерала от артиллерии Ханжина. Колчак знал это, но даже в мыслях не мог поступиться незыблемостью устоев чинопроизводства, старшинства в них, и тем более — отличием между флотом и армией.
— Мобилизуйте всех чинов морского ведомства, даже эвакуируемых. И помните, я с вами не прощаюсь, — последнюю фразу Колчак произнес специально — именно так он попрощался по телеграфу с Фоминым в октябре, в предчувствии катастрофы, когда отправил моряка из Харбина на Байкал создавать флотилию…
— Ваше высокопревосходительство, — Трубчанинов держал в руках листок бумаги. — Чиновник по особым поручениям министерства финансов Максимов отправлен во Владивосток с двумя вагонами серебряной монеты в три миллиона рублей и вагоном ценных бумаг на пять миллионов. Согласно вашему приказу под номером 6320 от 28 октября сего года…
— Господину Максимову. Свой приказ под номером 6320 отменяю. Денежные средства на вашем подотчете выдать по ассигновкам ротмистру Арчегову. Адмирал Колчак, — продиктовав свой приказ чиновнику, Верховный Правитель задумался над тем, что до сего дня он крайне щепетильно касался проблем, связанных с расходованием золотого запаса. А тут два вагона серебра до вчерашнего дня неизвестному ему ротмистру передал (ценные бумаги не в счет, они уже давно обесценились и едва составят, в лучшем случае, десятую долю). Но что делать, если этот ротмистр сейчас стал его единственной
— Вот такие приказы я получил сегодня от Верховного Правителя адмирала Колчака и генерал-лейтенанта Семенова, ныне командующего российскими вооруженными силами на Дальнем Востоке и в Забайкалье, — Ермаков повертел в пальцах карандаш. — А вы, господин капитан первого ранга, отказываетесь выполнять мой приказ, прекрасно зная о том?
— Позвольте мне самому решать все вопросы на вверенной мне флотилии, господин ротмистр. Я подчинен вам только в оперативном плане, — у Фомина была озлобленная физиономия.
Еще бы, фактически от командования флотилией его отстранить попытались. Более того, этот паршивый ротмистр требует полного подчинения себе, подчинения младшему в чине, тем более — кавалерийскому офицеру. Да это нонсенс, такого никогда не было, и такому никогда не бывать.
— Корабли нужны в Иркутске, поймите это…
— Я не желаю отправлять их в Иркутск. Вначале необходимо подготовить их к плаванию, достаточно хорошо обучить экипажи, которые за редким исключением состоят из гражданских моряков. Что касается собственно самих кораблей, то «Кругобайкалец» нужен для обеспечения бесперебойной связи с Лиственничным, катер «Волна» в качестве разъездного. Так что выделить вам смогу лишь «Михаила»…
— Он не пробьет лед, вы это прекрасно знаете. Нужен «Кругобайкалец», нужна «Волна», надо бить не растопыренными пальцами, а кулаком — всеми бронепоездами и кораблями…
— Позвольте, господин ротмистр, — Фомин с презрительными нотками выговорил последнее слово, — мне самому решать, чем воевать и когда воевать. И еще — я немедленно списываю на берег всех немецких матросов. Такому не бывать, чтоб германцы под Андреевским флагом были. Можете забрать к себе на бронепоезда. Я командую флотилией, а не вы! И думать, и решать позвольте мне…
Ермаков глубоко вздохнул — бешенство подступало к горлу. Вот потому белые и проиграли гражданскую войну, что не о деле думали, а о собственных амбициях.
— Как-то вам не думалось, господин хороший, все эти два месяца, за которые вы ничего не сделали и не придумали. Вы даже эшелон с Иртыша не остановили и не предложили Тирбаху с другими морскими офицерами на флотилии остаться. Это я за сутки все здесь разворошил, все это сонное царство. Это старший лейтенант Тирбах за какие-то 12 часов смог корабли вооружить и подготовить к плаванию…
— Позвольте…
— Не позволю! Я еще не все сказал. И политесов выбирать сейчас уже не намерен. Вы не о деле думаете, вам «Кругобайкалец» для поездок в Лиственничное нужен, к жене на свидание. А «Волна» для удовлетворения начальственной спеси. Я вам три десятка матросов за день нашел, настоящих военных моряков. Которые драться будут. А вы половину на берег списать решили. Я пока не знаю, изменник вы или трус, но то, что вы предаете таким образом собственного адмирала и потому поступаете подло, в этом я сейчас уверен! — Константин наклонился, с яростью посмотрел прямо в глаза Фомина и добавил хриплым голосом: