Спасти красноармейца Райнова. Книга первая
Шрифт:
Тут пришлось с матом голос подать, сообщив что свой, рота развернулась в обратную сторону, на стрельбу. Подбежавший ротный глянул на этих двоих и велик, один из сержантов потрошил оба мешка ножом, показывая бруски взрывчатки. Потом и стрелка изучили, оружие уже собрали, а я доложился:
– Заметил движение с тыла. Решил проверить. Сообщил бойцу сперва, красноармейцу Терёхину из моего отделения. Еле нагнал. Тут увидел, что этот целится, не успел винтовку вскинуть, как он выстрелил. Не видел куда. Пристрелил его, четырьмя выстрелами. Тут справа в овраге движение, думал наши, но нет, поэтому я открыл огонь, поразив ещё двоих. Это всё, товарищ старший лейтенант.
– Ясно, – тот с силой потёр могучую шею, ротный вообще на культуриста был похож, после этого крикнул кому-то. – Что там с Райновым?
– Ранили в ногу. Тяжёлый, – донеслось до нас. – Без сознания. Уже наложили лубки несут к машинам.
– Чёрт, – ещё раз сказал тот, и махнул рукой.
Рота дальше продолжила прочёсывание, а у меня начали брать письменные показания. Тут и особисты прибежали, трое, за ними посыльного отправляли, из тех, кто и был старшим тут, и нас вызвали для прочёсывания. Те какие-то бумаги
Следующие два дня я действительно хорошо отдохнул и выспался. Кстати, узнал, что двадцатого июня у нас стрельбы, на стрельбище поведут. А семнадцатого учебные броски гранат, то-то старшина готовил их, не учебные, а боевые.
Так вот, пятнадцатое было, я уже в курсе что в эту ночь наша рота заступает на дежурство и охрану. Наш взвод, наверное, снова на склады, или на охрану важных объектов, увидим, однако после завтрака, по расписанию у нас тренировки штыкового боя, потом политинформация, но вдруг выстроили весь полк. Комдив оказывается приехал, и не один, а с солидной свитой. Я сразу заинтересовался. А вдруг что обломиться? Всё же одну банду положил, потом в этот же день вторую. Намёки на это были. Например, утром четырнадцатого, я встал, как и все на завтрак, так меня дёрнул комсорг роты и приказал срочно писать заявление вступить в комсомольцы. Мне не сложно, написал, даже полковой фотограф сделал фото. А сегодня утром выстроили роту, и я получил новенький комсомольский билет. Быстро всё провели, значит комсорг что-то знал и подсуетился. А так я не ошибся, меня действительно решили наградить, и довольно торжественно, раз весь полк собрали. Почти две тысячи человек. У нас не полный штат. Ну насчёт медали я думал, не орден же, тем более его оформлять долго, а тут сразу дают. Такое только с медалями бывает, вот и получил «За Отвагу». Однако удивило меня не это, а личным решением комдива меня повысили в звании. Я даже не думал об этом, новобранца сержантом не делают, но я чем-то комдиву понравился, и мне дали полного сержанта, даже без приставки младший. Это поразило не только меня, так что вручили треугольники, медаль комдив сам приколол где нужно, я потом поправил гимнастёрку и застегнул ворот, а треугольники закреплю чуть позже.
Дальше подразделения полка отправили дальше заниматься по распорядку, а меня в штаб полка. Тут я тихо спросил у комдива:
– Товарищ полковник, чем отдарится?
– Ты о чём? – удавился он.
– Ну, вы мне столько сделали, а я вам ничего. Это нехорошо. Есть пять рулонов туалетной бумаги или два флакона женских духов.
Тот особо жеманится не стал, к слову бумагу выбрал, так что я сбегал и принёс в вещмешке, тот сам отнёс в машину. Вещмешок не вернул, и не жалко, это не мой, а старшины, а так я закрепил треугольники в петлицах, сдал красноармейскую книжицу. Мне новую почему-то выдали. Ещё с полковником был и начальник медицинской службы дивизии, я поинтересовался насчёт Райнова. Завтра из Бреста в минский тыловой госпиталь отправят, состояние пока тяжёлое. Чёрт! Комдив уже убыл, а насчёт меня решали. Ну какой из новобранца командир? Поэтому решили так, перевести меня во второй взвод, там как раз сержант на повышение пошёл, замкомвзвода стал, но пока одновременно и своим отделением командует. Вот его отделение я и получу, а тот меня поднатаскает по службе и присмотрит. Так и решили, перевод оформили, и даже представили бойцам отделения. У меня их тринадцать, я четырнадцатым был, пятеро такие же новобранцы, как и я. Тут отделения до пятнадцати-семнадцати бойцов доходит, по уставу. Снизят количество позже, уже во время войны. Вот так остаток дня и учил инструкции, служебные документы, рота в ночное дежурство, я получается караульный командир, и учил что мне делать. Старший сержант Шаповалов, это его отделение я принял, обучал, опытом делился. Его освободили от службы на сегодня, чтобы тот меня поднатаскал. Это не помешало мне сбегать к фотографу, сделать снимок, отправил вечером маме Игоря с письмом. Это ведь и её радость тоже.
Ну а дальше, а что дальше? Потекла размеренная и тихая служба, пока не наступила ночь с двадцать первого на двадцать второе. И как назло не наша рота на дежурстве, мы прошлой ночью дежурили.
– Тихо? – поправляя гимнастёрку, я вышел к дневальному.
– Тихо, товарищ сержант, – негромко ответил мне боец, из недавних призывников.
Вообще за оставшиеся дни я некоторый авторитет забормотал. Сам учился и отделение гонял. Конечно некоторые из старослужащих старались палки в колёса вставлять, завидовали, что я сержанта получил, а не они, но я порядок навёл, опытный служака, знаю что делать, так что в своих бойцах был уверен. Ещё стоит сказать, что служба действительно тихо проходила, ну кроме посещения стрельбища, где мы неплохо отстрелялись. Конечно многих нужно подтянуть, но это с опытом придёт. Так вот, вчера ночью у нас дежурство было и как раз на складах. Я тихонько и посетил некоторые. Так что хранилища одного из браслетов полны. Да и второй не пустой. Одна грань второго была занята цинками с патронами и ящиками с гранатами. Потом вскрыл я незаметно, убирая кусок стены, продовольственного склада. Неплохо затарился. Запас обмундирования, летний и зимний, по пять комплектов на меня, и сапог, были и комбинезоны танкистов с шлемофонами. Бронетехника и танки в дивизии были. Потом с боеприпасами поработал. Патроны к винтовке «Мосина», и гранаты двух видов, «лимонки» и противотанковые. Однако на одном складе были польские противотанковые ружья. Новейшее вооружение, армия не успела использовать его в войне против нас. На складах и осталось. Я прибрал пятьдесят пять ружей, а больше не было, и по семь сотен патронов на ствол. Тоже всё что было. А вот к стреловому оружию не подступиться, они просто на других складах, мы там не дежурили. Дыры скрыл, куски стен обратно поставил, не присмотришься, и не видно щели. Чопики вбил, чтобы не выпали и ладно. Так что кроме личной «СВТ», другого оружия у меня не было, и бандиты больше не встречались, чтобы им поделится. Я не расстроен при отступлении много что брошено будет, приберу. Так что один браслет, все его грани хранилищ, полны.
Я рискнул именно прошлой ночью всем затариться, раньше не стоило, шум поднимут интенданты, заметив пропажи.
– Взводный у себя?
– В каптёрке отдыхает, – ответил дневальный и я, толкнув дверь, зашёл в каптёрку.
Зажигать свет не стал, а не было тут электричества, керосиновые лампы или вот свечи. А подойдя к спавшему на лавке лейтенанту, а это мой бывший взводный, молодой, постелил на лавку чью-то шинель и дремал, скинув сапоги. Вот и потряс его за плечо.
– А? Что? Тревога? – тот резко сел, протирая глаза и явно прислушиваясь.
– Нет, товарищ лейтенант. Я тут в самоволку бегал, к одной местной дивчине, так вот, у её брата друг, контрабандист, а у того друзей полно с той стороны. В общем, немцы сегодня начнут, уже через два часа ударят. А это полноценная война, никакой не конфликт. Наш городок в пяти километрах от границы, даже лёгкие полковые пушки дотянуться. Нам бы вывести личный состав, именно по нему немцы первым делом откроют огонь, выбить нас, обескровить.
– Ой, Маленков. Ну кто тебе даст вывести бойцов? Это не в моих силах тоже.
– Да, согласен. А вот моё отделение послать куда, в полной выкладке, можете. Утром, если ничего не будет, оформим как ночную тренировку по ориентированию. Ну или ещё что.
– Ой, да бери своих людей и вали куда хочешь, не мешай спать.
Вот так покинув каптёрку, я стал поднимать бойцов, тряс за ноги и не громко говорил:
– Собираемся, полное снаряжение, всё берём, включая скатки шинелей и каски. В казарму мы уже не вернёмся, ничего не оставляйте.
Бойцы тихо собирались, я велел не шуметь, что не очень-то и получалось, когда меня крепко за ногу схватили, а это младший сержант Антонов, командир третьего отделения, осенью в запас должен выйти. Я вторым командую.
– Что случилось?
– Шепнули мне что война начнётся. Уже через час казармы артой накроют. Командиры говорят, что вывести людей без приказа не могут, а я своих вывожу. Пересидим в восточной балке, если ничего не будет, утром верну, напишу рапорт что проводил уроки по ночному ориентированию. Имей ввиду.
– И никому ничего не сказал?
– Написал днём рапорт, в штаб полка отправили. Реакции нет, а дежурный взводный ничего не решает. Приходиться своими силами.
Бойцов я вывел, тяжелогружёные шли, были цинки с патронами из ружпарка, и вывел с территории. Часовой только смотрел как уходим. А ему пускать запрещено, а не выпускать. Дошли до балки и велел отдыхать, поставив часового. Сам тоже уснул на шинели, укрывшись плащ-палаткой. А разбудили раскаты, удары снарядов по нашим казармам и другим зданиям военного городка. В небе видно немецкие самолёты. Две девятки бомбардировщиков. Чуть позже шестёрка «Лаптёжников» налетела на летний лагерь нашего лёгкого пушечного полка. Он рядом с городом стоял. Мы вскочили, наблюдая при просыпающемся дне, что там происходило. Кстати, в балке ещё народ был, некоторые сержанты вывели своих бойцов и тоже наблюдали за артударом. О, и Шаповалов тут. Сидел и сапоги спешно натягивал. Мы вот босы были, как вскочили, наверх балки поднялись, и смотрели. Я больше с грустью, знал, как война тяжело пройдёт и сколько будет длиться. Никакой радости и предвкушенья интересных приключений. Что я малолетка адреналиновый? Тем более наблюдая разрывы, я думал не о войне. У меня аурное хранилище качается, уже четыреста шестьдесят килограмм, и по сути пустое, я там ничего важного не держал. Ну документы, наградная книжица, мелкие вещи и всё. Это хранилище я для своего гарема готовлю. А что, иметь такое хранилище что живое может держать в стазисе и не набрать наложниц? Поверьте, я не такой. А женщину ну очень хотелось. Я в самоволки бегал, меня кстати пару раз чуть не поймали, знали о них, и нашёл одну вдову. Посещал, но одной конфеткой не наешься. Мне нужна постоянная, а лучше несколько. Уже в предвкушении.
Буду брать из немок, не своих же в наложницы набирать. Если только кто добровольно пойдёт. Ладно гарем, это в планах. Я продолжаю качаться с големами, пока дело туго идёт, до сих пор два пока использую. Но уже уверенно сорок минут, а это уже кое-что. Говорю же прокачка тут есть и это видно. Думаете это всё? О нет, я и о бойце Райнове думал. Он в Минске сейчас, а город бросят, паника страшная стоять будет. Думаете кто озаботиться вывозом раненых? Да что вы, кому такое в голову придёт? И получается Степан окажется под немцем, чего я не могу допустить. Немцы Минск возьмут тридцатого июня, через восемь дней, к тому моменту мне кровь из носу нужно быть в городе и забрать Степана, вывезти его к своим. Дальше в тыл отправят, ну и там дальше, к семье. Комиссуют его сто процентов. Возможно в аурном хранилище буду вывозить. Не знаю, на месте посмотрим. Да и что с этой дивизией, где я службу прохожу, не в курсе. Что с ней дальше будут. Время покажет. Тут многие сгинули в котле Беловежской пущи и стёрлись пока пытались вырваться. Может дивизию тоже это ждёт? Пока не знаю, но сейчас я скомандовал: