Спасти красноармейца Райнова. Книга шестая. Тактик
Шрифт:
– Боец, как тебя там?
– Не положено. Прекратить разговоры.
– Ну да, так вот, я там вашему брату охраннику подлянку кинул. Скоро за вас серьёзно возьмутся. Чтобы вы знали кто виноват, кого благодарить, то это моё «спасибо» за того мордатого, со сломанным носом, что плевал мне в тарелки с пищей. Понял?
– А он так делал? – по настоящего удивился боец, молодой и курносый, пробил его броню невозмутимости.
– Вот вас дрючить будут, помни кто виноват. А мордатому передай, ещё раз его увижу, язык ему вырву.
На этом конвоир сдал меня дежурному, в фойе ещё мялся лейтенант НКВД, что подскочил ко мне и воскликнул:
– Ну наконец-то, я вас тут уже час жду. Давайте быстрее, опаздываем.
– Ты ещё кто? – потирая короткий ёжик волос, меня обрили недавно, спросил я.
– Лейтенант НКВД Жариков. Ваш сопровождающий.
– Куда, сопровождающий?
– Там на месте всё объяснят,
– Ладно.
Тут я повернулся к дежурному, ну и меня повели в отдельную коморку. Сдал то что на мне было, красноармейская форма без знаков различия, боты, и получил своё. Проверил, но всё чётко было, даже кобура с «Наганом» на месте. Форма капитана-танкиста. У меня ординарец был, выдал форму и фурнитуру, тот и пришил всё как надо. Так что переоделся, оружие проверил, зарядив, разряжено, у дежурного забрал свои документы, удостоверение командира, и на выход. Там на улице, кстати, не скажу, что холодно, хотя сентябрь, во френче вполне тепло. Даже жарко ещё. Хотя ночами думаю уже прохладно, и сильно. А так меня усадили в ожидающую «эмку», где сидел боец, тоже из НКВД, и отвезли ателье, где портной накидывая на меня уже готовую парадную форму, капитана автобронетанковых войск, сказал, что будет готово через два часа. Сапоги у меня неплохие. Решили их оставить. Понятно, что награждение будет. После этого отвезли в общежитие для командиров, заселили в двухместный номер. Там лейтенант сказал, что вернётся за мной через три часа. Почти сразу зашла горничная, забрала сапоги, выдала полотенце и указала где душ. Ох и хорошо намылся, только в номер вернулся, а вторая койка свободная, соседа нет, решил продолжить работы с плетением, когда раздался стук в дверь. Выругавшись мысленно, я в одном нательном белье был, подошёл и открыл, изучая довольно молодого полковника, с малиновыми петлицами, и общевойсковыми эмблемами.
– Туалет дальше по коридору слева, – сказал я, но попытка закрыть дверь не увенчалась успехом. Тот ногу поставил.
– Нет, товарищ Астахов, я к вам.
– Ну заходите.
– Полковник Грабин, Генштаб, – проходя в комнату, представился тот. – С вами не поговорили в наркомате, ошарашили их. Кстати, в вашей камере обнаружили под койкой множество обёрток от конфет, шоколада, несколько в запасе спрятано было. Там сейчас серьёзные обыски идут, допросы сотрудников. Даже, кхм, резиновые изделия для встреч с женщинами были, использованные. Старший майор Марков, был очень зол, когда мне сообщил это. Просил передать спасибо за сигнал.
– Не очень расстроен, – усмехнулся я.
А что, я специально в камере оставил мусор, покидая её, а не поверят про Чёрный рынок и остальное, то при обыске доказательства вот они. Так что правильно всё сделал.
– Ладно, это их дела. Меня просили передать, что теперь не рассчитывали на сильную благодарность, за освобождение лагерей, особенно в Минске, девчат из Слуцка, за знамёна, раненого генерала и вывод бронетехники. Вам хотели полковника дать и на дивизию танковую поставить, знамя которой вы вывезли. Так что можете не рассчитывать.
– Вы меня расстроили, – серьёзным тоном сказал я.
Тот удовлетворённо кивнул, явно ждал нечто подобное, и продолжил:
– Слухи о ваше русской рулетке, её назвали, рулетка Астахова, уже разошлась по войскам, шесть пар командиров так стрелялись. Один убит и один тяжелораненый.
– Дуэли? – приподнял я правую бровь в удивлении.
– Да. Командование вами, за такое новшество, сильно недовольно.
– Вообще-то таким баловались ещё в Империалистическую.
– Не слышал. Впрочем, уже и не важно. Информацию не удалось остановить, уже знают, что вы Давыдова стрелялись за то, что он ваших бойцов подставил под авиаудар. Ваш авторитет в войсках, особенно среди простых бойцов, очень высок. Однако меня попросили передать вам, не распространяться о том случае и для спокойствия всех заинтересованных лиц, прошу подписать акт о неразглашении. Вы должны были его подписать ещё в наркомате, но сотрудники отвлеклись.
Тот достал из планшетки лист бумаги, и писчую ручку, так что я внимательно прочитал и подписал, вполне законная просьба. Да и я сам не хотел о том случае трепаться. На этом полковник направился к выходу, и уже открыл дверь, полуобернулся и сказал:
– Капитан, спасибо тебе. За девчат из Слуцка.
После этого тот покинул номер, я же пожал плечами, и устроившись на кровати, до возращения сопровождающего занимался плетениями. Работы процентов на пятнадцать осталось и закончу, так что буду теперь тратить всё свободное время. А с камерой повезло, когда бы ещё начал создавать это плетение? По часу в день выкраивать? Так время создания на полгода, а то и на год растянется. Отвлекали меня дважды, вернулась горничная с до блеска начищенными сапогами, а потом и лейтенант-сопровождающий. Там в ателье, всё, форма отлично сидит, старую в узел и пока в машину, а меня в Кремль. Вполне ожидаемо прошло награждение. За общий вклад с прорывом, спасённые знамёна, дали Золотую Звезду Героя Советского Союза, с орденом «Ленина», и звание майор. За освобождение лагерей военнопленных, особенно девчат в Слуцке, второй орден «Ленина», и всё на этом. Награждал Калинин, хотя Сталин присутствовал. После награждения, меня отвели в другую комнату и уже знакомый портной, сменил знаки различия на френче. Пока он этим занимался, немолодой командир НКВД, в звании капитана, выдал мне предписание. Причём, в приказе стояло, принять под командование стрелковый полк.
– Какие стрелки? Я танкист, – несколько удивлённо пробормотал я, и обернулся.
И действительно, портной накидывал петлицы малинового цвета, там же были шпалы и общевойсковые эмблемы. Его помощник занимался тем же с молодым капитаном ВВС, тоже Героя получил.
– Командных должностей в танковых войсках нет, – ответил капитан.
– Так значит, да?
– Да.
– Я прошу личной встречи с товарищем Сталиным, по важному вопросу.
– Вам сообщат, если товарищ Сталин, решит с вами встретиться.
На этом всё, портной помог надеть френч, потом он же закрепил награды, всё как положено, и застегнув пуговицы, мы с капитаном вернулись в зал, там банкет ещё будет. Сам лётчик, был лейтенантом до вознаграждения, через ступеньку прыгнул. Истребитель он, сбил уже пятнадцать самолётов противника. Степанов. Не слышал никогда о таком асе. Ну а дальше отдыхали, общались с людьми. Со мной пресса общалась, двое наших и трое иностранных, всё время заняли. Оказалось, мой рейд попал на страницы газет, и немало обсуждали его. Тем более я добыл фотоаппарат, в машине убитого офицера, плёнки достаточно, наделал немало фото, которые в будущем станут историческими. Часто светил своё лицо в кадрах. Плёнки сдал, когда рапорты писал в штабе Пятой армии, и многие кадры попали на страницы газет. Про мой арест ничего не писали, только что отправили на новое место службы. Лишь слухи расходились, что там на самом деле было. Не особо те мне дали на банкете отдохнуть, с народом пообщаться, всё внимание к себе было, так описывал свой рейд, и что потом было. Сообщил что получил новое назначение, командир стрелкового полка, всем доволен. Информация не секретная, вот и выдал. Что на самом деле было, думаю наши корреспонденты знали, насчёт иностранных не уверен.
Банкет был закончен, в принципе неплохо посидели, единственный диссонанс вносила моя лысая голова, кроткий ёжик, так только зека носили, для понимающих людей это многое сказало. Фуражкой конечно прикрыть можно, но тут без них были, в руках держали, так положено. Ну а на выходе перехватил тот капитан НКВД, сообщив, что встреча моя со Сталиным не может состояться, занят он.
– Капитан, – взяв его за плечи, я радостно улыбнулся. – Как же ты меня порадовал. Такую тяжесть снял с души. Терпеть всё это не мои проблемы, с меня их сняли. Нет так нет, я даже рад. Спасибо тебе огромное.
Крепко обняв того, явно обескураженного, отставил в сторону, тут на входе бойцы НКВД стояли, трое точно были свидетелями нашего общения, и последовал к выходу. Оружие я в гардеробе уже получил. Надо сказать, я кипел от ярости, меня явно ставили на место, показывали, что мной недовольны, и Сталин в этом точно участвовал. Хотя может и не в курсе всех дел, ему не доложили о моей просьбе лично встретится. Да пофиг, доложили или нет, просто этим они сняли с меня любые какие-либо обязанности или обязательства, поэтому со спокойной душой и выходил наружу. А я ведь хотел под видимо отбитого у врага снаряжения и техники многое передать нашим войскам. Теперь чёрт-с два я что дам, из принципа. Сам буду пользоваться и только. И самое главное, что бесит. Я ведь собирал всё и готовился к боям как танкист, а не стрелок. Всё добытое под танковые войска заточено. Впрочем, вооружения у меня на дивизию, а пушек так на пару армий. Даже авиация есть. Ничего, прорвёмся, и покажем фак всем недоброжелателям. А так снаружи ждала машина, лейтенанта не было, но боец отвёз обратно в гостиницу. Узел со своей формой я прихватил. Кстати, передал горничной, попросил нашить знаки различия майора-стрелка, выдав что нужно из своих запасов, плюс командирскую шинель, тоже пусть нашьют, обещала к утру вернуть в каком нужном виде. Сосед так и не появился, с утра мне в полк, он тут под Москвой на пополнении, а пока до полуночи плетением занимался, а потом спать. Попросил в восемь утра разбудить. И на этом всё. Вот так у меня этот день и закончился, необычный. С утра ещё в камере сидел, а к вечеру уже майор с наградами. В принципе, неплохо. По моему мнению пожурили за Давыдова, но сильных оргвыводов не последовало, вон даже награды получил и комполка стал.