Спасти посольство
Шрифт:
Во дворе никого, кроме нескольких прохаживающихся вдоль стены охранников, не было. Шаров остановился перед спущенным флагом и, опустившись на колено, тщательно очистил полотнище от земли. Оно всё было испещрено дырками от осколков снарядов. Потом Шаров потянул шнур, и стяг стал медленно подниматься к звёздному небу. Подполковник закрепил замок крепления шнура и задрал голову кверху. Легкий ветерок шевелил символ могущества и военной мощи новой страны. Разобрать цвет флага было нельзя, но Шарову больше нравился прежний. Алый стяг Союза ССР всегда вызывал в мире если и не любовь, то уважение, пусть даже основанное
— Тебе что, делать нечего? — раздался сзади пронзительный женский голос. Шаров даже вздрогнул от неожиданности.
За спиной стояла Харсеева из административно-хозяйственного отдела, рядом с ней Титова из отдела обеспечения. А во двор выходили еще десятки сотрудников — видно, только что закончился киносеанс, и все хотели подышать свежим воздухом.
— Зачем дразнить моджахедов, товарищ Шаров? — спросила полная Нина Ивановна из столовой.
Вокруг собирался народ. Шумели, как всегда, женщины. Вроде все старались говорить тихо, но каждая норовила обозначить себя громче, чем товарки. Следствием чего и явился поднятый галдёж.
— Ты что, специально Хекматияру ориентир даёшь?! — Визгливый голос влетел в мозг подполковника через другое ухо. — Чтоб целиться легче было?
— Сейчас флаг не виден, — обескураженно попытался объяснить Шаров. — А утром я его сниму.
— Ага! Дожить бы до утра…
— Силантьевы уже дожили…
— На словах хотят как лучше, а делают — как хуже…
Шаров не выдержал и командирским голосом рявкнул:
— Да что ж вы за люди! Это же я для вас делаю и для себя тоже! Боевой дух надо поддерживать! А ну-ка, разошлись молча!
Мало кто слышал, чтобы Шаров повышал голос, поэтому гомон смолк. Люди молча начали расходиться. И только отойдя на некоторое расстояние, снова начали шушукаться. Ну что ж… Такова человеческая природа…
Шаров подошёл к оборудованной пулемётной точке напротив ворот. Это были мешки с песком, положенные полукругом один на другой. В специально устроенной выемке расположился РПК [20] , уставившийся зловещим черным кружком на вход в посольство. За пулемётом, затягиваясь сигаретой, дежурил сотрудник взвода охраны. Вид у пограничника был бодрый.
20
РПК — ручной пулемет Калашникова.
— Спать не хочешь? — спросил Шаров.
— Да нет, выспался, — ответил пограничник. Как и все сотрудники взвода, он был в штатской одежде.
— Это хорошо. А то знаешь, как бывает: заснул на земле, а проснулся на небесах, — сказал Шаров, который хорошо знал эту тему. — Режут обычно в три-четыре утра, тогда особо спать хочется.
— Да знаю. Я ведь здесь воевал.
— Тогда ладно, — улыбнулся Шаров. — Тогда спокойного дежурства.
Перед рассветом, после проверки постов, дежурный сотрудник резидентуры спустил флаг, снял и, аккуратно сложив, забрал с собой. А к следующей ночи, заштопанный, выстиранный и выглаженный по поручению Шарова, он занял своё
Москва, Министерство обороны
Совещание началось ровно в двенадцать, как и планировалось. Министр занял свое место в торце длинного стола для совещаний, по правую руку сидели заместители, руководители Генштаба, руководство воздушно-десантных войск.
Доклад делал командующий ВДВ. Высокий широкоплечий мужик с коротко стриженными волосами оттенка «перец с солью», с лицом, будто грубо слепленным из остатков не подходящих друг к другу деталей разных лиц: маленькие, постоянно прищуренные, что делало их ещё меньше, глаза, широкий расплющенный нос профессионального бойца, тяжёлый копытообразный подбородок. Сжатые, почти неподвижные, как у чревовещателя, тонкие губы. Сквозь них в басовом диапазоне тяжело проходили слова, словно за этими губами была объёмная гулкая пустота:
— С тысяча девятьсот восьмидесятого года существует оперативно-боевой план «Стальной коридор», исполнение которого возложено на российскую сто шестую дивизию ВДВ, дислоцированную в Азербайджане, под Кировабадом. У комдива в сейфе лежит пакет, вскрываемый по команде из Москвы…
Командующий стоял, как утёс, без движения и говорил без всяких интонаций, как робот.
— В операции задействуется один полк — тридцать транспортных самолётов, двадцать БМД, две тысячи личного состава…
При перечислении материальных составляющих и живой силы голос командующего непреднамеренно зазвучал более громко, наполненный гордостью за вверенную хозяину мощь. Но министр слушал и едва заметно морщился.
— Вначале выбрасывается парашютный десант, который захватывает кабульский аэродром, — продолжил генерал. — Затем приземляются борты с основными силами. Десантные подразделения на БМД и на автомобилях выдвигаются к посольству, блокируя все перекрёстки, закоулки и другие потенциально опасные места…
На вспыхнувшем экране за спиной командующего появилась красочная, нарисованная на компьютере схема: от аэропорта к посольству чулком разворачивается цветной «Стальной коридор». Тщательно прорисованы расставленные БМД, кружками выделены пулемётные точки. Всё выглядит очень эффектно.
Командующий вытаскивает из нагрудного кармана раскладную указку, которая кажется в его ручищах соломинкой для коктейля:
— В посольстве сотрудники и члены их семей — всего около двухсот человек, занимают свои места в автобусах и ждут. Как только развёртывание достигает посольства, автобусы выезжают и движутся по безопасному коридору. По мере их прохождения коридор сворачивается обратно, — победным тоном докладывает командующий, ткнув указкой за время доклада всего в три точки: аэродром — посольство — аэродром.
— Посольские и десантники грузятся в самолёты и взлетают.
Генерал сложил указку, чётким движением вложил её обратно в нагрудный карман рубашки и буднично закончил:
— Время на подготовку операции — двое суток, активная фаза — три часа! Всё очень просто: коридор развернулся и тут же свернулся!
На экране несколько раз для наглядности демонстрируется, как анимационный «Стальной коридор» разворачивается и сворачивается обратно.
— Доклад закончен!
Министр скептически, исподлобья смотрел мультик.