Спасти президента

Зверев Сергей Иванович

– Я не обворовываю музеев, – ответил тот на хорошем русском языке.

Но, несмотря на обидчивый тон, которым были произнесены эти слова, напряжение в поведении бедуина исчезло. Похоже, русских он не считал нужным бояться.

– Я шейх Рашид ибн Самир, – представился он. – Приятно встретить земляков.

И пояснил, что учился и работал в Москве, сейчас живет в Хургаде, где у него бизнес с русскими.

– А сюда вот сорвался на пару недель. В родные пески. Отдохнуть, расслабиться, пожить как человек, –

признался он.

Серегина удивило отсутствие мужчин в лагере.

– Вечер – время охоты, – пояснил шейх. – Мужчины скоро подойдут. А пока прошу.

И шейх пригласил гостей в шатер. Здесь на роскошном ковре уже сидели двое стариков и одноглазый тип с разбойничьей рожей, вырядившийся в живописные лохмотья. Все они с подозрением уставились на вошедших.

– А это что за пугало? – вполголоса поинтересовался Поручик у капитана Орлова.

– Судя по одежде, это святой дервиш. Что-то вроде странствующего монаха, – пояснил тот.

К новым гостям святой дервиш отнесся с демонстративным неодобрением. Он окинул их пренебрежительным взглядом единственного глаза, а потом, в знак презрения, и вовсе отвернулся от них.

Когда десантники также расположились на ковре в мужской половине, шейх, как истинный бедуин, прежде чем перейти к расспросам, предложил им кофе. У бедуинов кофе не просто напиток, а процесс его варки и пития не повод убить время и потрепаться. Это священнодействие, торжественный процесс и церемониальная процедура, олицетворяющая закон гостеприимства.

Сварить для гостей кофе – первейшая и важнейшая из обязанностей хозяина. И готовить его нужно непременно на глазах гостя, в его присутствии и при его пассивном участии. В свою очередь, отказ от чашки кофе со стороны гостя выглядит беспардонным хамством и является оскорблением.

Серегину не терпелось задать шейху несколько вопросов, связанных с базой «Лоуренс» и происходящими вокруг нее событиями. Но он сдержался. Только строго глянул на Поручика, который прямо-таки сгорал от желания – это было видно по его глазам – взять шейха за ноги и экстренно допросить.

А шейх тем временем собственноручно растопил очаг верблюжьим кизяком и принялся неторопливо обжаривать зеленые кофейные зерна, насыпав их в железный ковшик на длинной ручке. Время от времени он помешивал зерна в ковшике, наблюдая за изменением цвета от зеленого к золотистому и дальше к коричневому.

Аромат от ковшика исходил совершенно умопомрачительный. Шейх довел цвет обжарки до нужной кондиции, охладил и пересыпал в медную ступку. Он начал толочь зерна толстым литым пестиком, выстукивая знакомый ритм. Все это он делал с автоматизмом и артистизмом профессионального бармена.

– Наверно, шейх мелет кофе с утра до ночи, – заметил Серегин.

Хозяин прямо-таки засветился от столь высокой оценки его гостеприимства и щедрости.

Он засыпал смолотый порошок в закипевший медный кофейник с длинным носиком и дал закипеть три раза. Тут в шатер вошел молодой человек и, поклонившись гостям, уселся на ковре рядом с шейхом.

– Это мой старший сын, – представил вошедшего хозяин.

Сын шейха взял кофейник в левую руку, чашку в правую, налил в нее кофе и протянул отцу. Тот первым попробовал напиток, чтобы показать гостям, что он не отравлен. Затем свой кофе получили и гости.

Первым шейх предложил тонкую фарфоровую чашку наиболее уважаемому из гостей, майору Серегину. Дервиш, который полагал, что самым уважаемым из присутствующих является он, пришел в неописуемую ярость. И незамедлительно разразился в адрес хозяина бурным потоком оскорблений.

Копняк внимательно вслушивался в его речь, не понимая смысла. Но некоторые знакомые слова разобрал.

– А при чем тут «забор»? – поинтересовался он у сидевшего рядом Птенчика.

– «Забор» – неприличное слово, по-арабски означает то же, что «спички» по-болгарски, – пояснил капитан.

Шейх терпеливо выслушал дервиша. При этом он побагровел, но не произнес ни слова. Он просто налил в другую фарфоровую чашку воды и протянул ее дервишу. Это было неслыханным позором. Таким жестом хозяин указывал гостю на выход, сообщая, что его присутствие более нежелательно.

Дервиш выкатил свой единственный глаз чуть ли не на лоб, разразился новым потоком ругательств и проклятий, после чего с размаху бросил чашку оземь и вне себя выбежал вон из шатра, брызжа слюной и выкрикнув на прощание:

– Бахыль ишакым!

То есть «скупой осел».

Сын шейха наливал кофе в каждую чашку до половины, а шейх передавал ее очередному гостю. Тот принимал правой рукой. Копняк хотел, было, протянуть левую, но получил от майора по пальцам.

– А что не так? – тихо спросил он командира.

– А ты что, сам не понимаешь? – так же тихо сказал тот. – Это же пустыня, тут с водой напряг, да и туалетная бумага не всегда под рукой бывает. Поэтому пищу берут правой рукой, ее же протягивают другу, здороваясь при встрече. А левая предназначается для нечистот и грязи. Отсюда суеверие: левая – рука шайтана.

Кофе получился полуобжаренным, мягким и довольно слабым. Для аромата хозяин сдобрил напиток изрядной горстью кардамона, сахар он положил в кофейник еще раньше. К кофе подали инжир.

Все отпивали кофе понемногу, а хозяин подливал. Наконец, Серегин допил свою чашку до дна, протянул ее хозяину и сделал вращательное движение запястьем. Это означало, что он больше не хочет. Остальные последовали его примеру.

– Шукран джазиран! – поблагодарил майор. – Спасибо большое!

На этом кофейная церемония была закончена. Наступило время для беседы.