Спасти Россию. Как нам выйти из кризиса
Шрифт:
Во-вторых, критерий социальной справедливости является жестким и абсолютным: «экономическое и социальное неравенство, как, например, богатство и власть, справедливы только тогда, когда несут общую пользу и компенсируют потери наиболее незащищенных членов общества». Иными словами, уровень справедливости измеряется положением наиболее обездоленного слоя общества, а не «среднего класса». Неравенство, которое не идет на пользу всем, является несправедливостью.
Вспомним, что именно этот критерий отвергали идеологи реформы, которые с 60-х годов XX века вели методическую пропаганду против советской «уравниловки». А именно она «компенсировала
Ролс считает несправедливым даже «принцип равных возможностей», согласно которому в рыночной системе люди с одинаковыми талантами и волей в идеале имеют равные шансы на успех. Ролс утверждает, что эта «природная лотерея» несправедлива и для ее коррекции нужно введение неравенства, приносящего пользу наиболее обделенным.
Подчеркну, что это — выводы либерального философа, а не коммуниста и даже не социал-демократа. Он считается самым крупным философом XX века в США. Более того, его критикуют другие крупные либеральные философы за то, что он слишком либерален и недооценивает проблему справедливости в отношении коллективов, общностей людей, переводя проблему на уровень индивида.
Но каковы российские политики! Ведь принципы этого либерального философа проникнуты более глубоким чувством солидарности и сострадания к людям, чем рассуждения о соборности и народности наших депутатов и министров. А уж рассуждения наших рыночников выглядят просто людоедскими. О практике вообще помолчим. Из благополучного советского общества конца 1980-х годов на «социальное дно» столкнули 15-17 млн. человек, половина которых были квалифицированными работниками. На этом «дне» люди очень быстро умирают, но оно пополняется из «придонья», в котором за жизнь борется в отчаянии около 5 % населения. А мы празднуем «День Конституции».
Да, ее законы — меньшее зло, чем беззаконие. Но нельзя же не видеть несправедливость законов, которые отняли у людей право на труд и на жилище, а теперь шаг за шагом сокращают право на здравоохранение и образование. Тенденция неблагоприятна — что же мы празднуем?..
Ранее уже говорилось о том, как разрушительно повлияла реформа 1990-х годов на социальный статус и благосостояние большинства населения. Тогда власть в России устроила тип жизни, противный интересам и совести почти всего населения, включая большинство разбогатевших. Это раз за разом показывали исследования и «сигналы», идущие снизу. Население терпело, поскольку не имело инструментов, чтобы изменить положение без катастрофического столкновения. В России была создана невиданная в мире бедность работающих людей. Из общего числа бедных более 2/5 составляли лица, имеющие работу. Это — не проблема экономики, это уникальное свойство политической культуры.
В таком положении слаба легитимность государства — нет уверенности, что оно обеспечивает выживание народа. ВВП, финансовые активы, конкуренция — все это слабые связи. Даже более того, у многих граждан зреет ощущение, что они лично при таком устройстве страны не нужны и даже нежелательны.
Безнадежность возникает уже оттого, что даже представить себе невозможно кабинет, где, как в КБ, рассчитывали бы и конструировали систему, способную вытащить нас всех из ямы кризиса, — без всяких идеологических догм типа «демократии», а с жесткими понятиями и надежной мерой. Мы еще надеемся, что такие проектировщики сидят где-то в Генштабе, Администрации президента, Академии наук. Но нет их! Если бы были, мы бы как-то их увидели. Стабильность обманчива, массивные процессы движутся шагами Каменного гостя.
Вот знак беды: проект «правых» (СПС и пр.) сознательно и непреклонно отвергнут почти всем населением, но все программы нашей жизни пишутся в ГУ «Высшая школа экономики» под надзором Е. Ясина. Экономист В. Полтерович, академик РАН, зав. лабораторией математической экономики ЦЭМИ, писал в 2004 году: «Согласно А. Мэдисону, авторитету в области измерения экономического роста, в 1913 г. российский душевой ВВП составлял 28 % от американского уровня. Сейчас — около 25 %. Реформируя экономику в 1990-е гг., мы совершили все мыслимые и немыслимые ошибки. Приватизацию средних по размеру предприятий следовало отложить на 4-5 лет, как это сделала Польша, а гиганты сырьевого комплекса должны были оставаться в государственной собственности еще лет 20».
Власть демонстративно нарушает волю большинства граждан, выраженную пусть на условных, но все же выборах, как прежде издевалась над волей, выраженной на референдумах. Академик Н. Петраков пишет почти с изумлением: «Ситуация складывается парадоксальная. В декабре 2003 года при выборах в Госдуму народ высказался против проводимой правыми экономической политики. По принятым во всем мире правилам люди, которые проводили экономический курс, отвергнутый избирателями, из правительства уходят. А у нас они все остались на своих местах. Все чиновничье ядро экономического блока в правительстве осталось правым. И именно они создают погоду в экономической политике».
Как должно население относиться к власти, которая отбросила хозяйство второй в мире экономической державы на относительный уровень ниже 1913 года? Ведь В.В. Путин ни разу не отмежевался от действий в экономике его предшественников. Никто из разрушителей не только не понес хотя бы символической ответственности, но даже ничего не потерял в престиже и уважении, в том числе со стороны самого В.В. Путина: так же поются дифирамбы Е. Ясину, так же уважительно говорят об А. Чубайсе. Государство не может решиться порвать с ельцинизмом и его теневой «социальной базой»? Это и делает хроническим кризис легитимности.
Про то, как власть обеспечивает безопасность страны и лично граждан, даже говорить не будем — слишком тяжелая тема. А вот то, что власть сумела расколоть на враждующие части народ, в котором давно уже утихли распри и взаимные обиды, составляет особую историческую вину.
Надо признать фундаментальный факт: нынешний тип распределения национального богатства и дохода в России несовместим с длительным существованием страны. Пока он воспринимается как временная аномалия, люди готовы его перетерпеть. Но затем народ разойдется на две уже антагонистические части, их сосуществование станет невозможным. Возможно, большинство угаснет и зачахнет, не найдя способа организоваться, — но что это будет за страна?!..
Важной позицией идеологии российских реформ был принципиальный отказ от государственного патернализма. В основном это представлялось как изменение одной из сторон социального порядка. В действительности патернализм — понятие гораздо более широкое. Буквально, это отеческое отношение, выполнение всей совокупности миссий и обязанностей отца. В семье отец ведь не только накормит сына и подбросит ему деньжат.
Декларация об отказе новой российской власти от принципов государственного патернализма есть заявление о резком сокращении всей системы обязанностей государства перед страной и народом, только говорится это как-то вскользь, невнятно. Стесняются наши отцы и лидеры нации, не хотят огорчить своих детушек. Понемногу приучают к новому языку: «государственные услуги»… Стандарты государственных услуг в больнице: аспирин входит в стандарт, а вон то лекарство, извини, за наличный расчет.