Спасти «Скифа»
Шрифт:
Генерал Вернер обычно уходил от нее в такое время, и Хойке знал об этом. Как и о том, что от любовницы генерал поедет сегодня не на свою квартиру, а прямо в свой танковый корпус – ситуация, складывающаяся на том участке фронта, где его корпус воюет, требует его личного присутствия. Понемногу, черепашьими темпами, однако танки вермахта все-таки вклиниваются в оборону русских, вот-вот может начаться более стремительное, а значит – победоносное наступление. И в такие минуты генерал Вернер должен находиться вместе со своим корпусом, вдохновлять солдат на новые и новые победы своим личным присутствием.
Разумеется, без присмотра свою любовницу генерал не оставил. Как и заведено, один из адъютантов,
Хойке вошел, запер за собой дверь и прошел за женщиной в спальню.
Там она уже сидела на разобранной смятой постели, сонная, с заметно опухшим лицом, не скрытые белым париком коротко, почти под мальчика стриженные волосы, взлохмачены, длинный шелковый халат она машинально запахнула, хотя Хойке успел заметить – под ним ничего не было. Как обычно бывает, когда уезжает генерал Вернер.
– Я очень устала сегодня, – проговорила женщина, опустив голову и прикрыв лицо руками. – Я, правда, устала. Вы могли предупредить…
– …И ты бы не устала, – ехидно заметил начальник гестапо.
– Боже мой…
У сидевшей на кровати женщины снова не нашлось слов.
Между ними сложились странные отношения. Хойке обращался к ней на «ты» и, случалось, не скрывал своего презрения. Она же называла его на «вы», как, впрочем, всех немецких офицеров, включая своего очередного покровителя и любовника. Именно он, генерал Вернер, положил, сам того не зная, начало связи гестаповца со «звездой» офицерского клуба.
Запрет на интимные отношения с представительницами низших рас, если это не поход в бордель, удовлетворяющий исключительно естественные физиологические потребности завоевателей, – ну, не будешь же возить за собой немецких проституток! – старшие офицеры вермахта соблюдали не так строго. Отчасти тому способствовала война, где не всегда есть место условностям. Отчасти – сам статус грешников. Отчасти – личные характеристики дам, пользующихся благосклонностью господ офицеров. Например, связь со славянкой, признающей новый порядок и работающей на него, не слишком порицалась.
Потому, когда немецкая армия вновь вошла в Харьков и очень быстро восстановила порядок, существовавший с осени сорок первого, генерал Вернер дал начальнику гестапо личное и негласное поручение: тщательно проверить молодую женщину, называющую себя Терезой Берг. Ее рекомендовали генералу, он и сам обратил на нее внимание, к тому же, как говорят, она уже имела опыт общения с немецкими офицерами. Это обстоятельство волновало генерала больше всего: даже если дама окажется благонадежной, он не хочет связываться с откровенной шлюхой, ходившей по рукам и переходящей из койки в койку. У него дома поместье, жена, трое детей, старший сын записан в гитлерюгенд. Если связь генерала не будет скандальной, она не откроется и, таким образом, не сможет повредить его семье.
Надо сказать, Хойке сам положил глаз на предмет интереса генерала Вернера. К тому же все представители местного населения, сотрудничающие с немецкими властями, так или иначе, проверялись гестапо. Особенно это касалось сотрудников клубов и казино: места, где регулярно собирались немецкие офицеры, представляли собой подходящие объекты для партизанского террора. Поняв, что заполучить в качестве трофея женщину, которой интересуется командующий танковым корпусом, ему не удастся, начальник гестапо решил просто лично проконтролировать, как выполняется поручение генерала Вернера. И только потому, что подсознательно хотел обнаружить хоть что-то компрометирующее, нашел его.
Женщину на самом деле звали Терезой – такое редкое имя ей выбрали родители при крещении тридцать лет назад. Но Берг – ее сценический псевдоним. Такой уж она себе выбрала. Настоящая ее фамилия – Береговая, и ее отец, офицер-артиллерист царской армии, через год после рождения дочери отправился на германский фронт, откуда вернулся с культей на месте кисти правой руки. Поначалу, когда в России вспыхнула революция и охватила всю империю, инвалид Береговой и его семья новой власти не мешали. В голодные годы они на некоторое время перебрались подальше от большого города, ближе к Богодухову, где у супруги Берегового остались родственники, согласившиеся приютить всех троих на время. Как бы власть ни менялась, инвалид Первой мировой старался держаться подальше от каждой из них, разумно рассудив: стоит примкнуть к одной, как ее сменить другая, и за сотрудничество с прежней властью вполне могут расстрелять или повесить. Но, как только большевики окончательно закрепились на местах, Береговые вернулись в Харьков. Однорукий глава семьи устроился ночным сторожем в какой-то конторе за паек, его супруга, обив кучу порогов, вернулась в театр, где служила до смутных времен. Девочка Тереза, подтверждая лояльность Береговых к новой сильной власти, поступила в пионеры.
Гром грянул десять лет назад, когда власти вдруг вспомнили, что инвалид Береговой – все-таки бывший офицер царской армии. А бывших офицеров, как известно, не бывает. Положа руку на сердце, Береговой сам подал повод: на коммунальной кухне квартиры, куда их поселили по программе уплотнения, он увлеченно рассказывал сыну соседки, молодому красному командиру, только-только закончившему военное училище, как хорошо налажено было военное дело при государе императоре. Кто донес – не так уж важно, говорила потом Тереза. Главное – инвалиду Первой мировой инкриминировали пропаганду монархизма, что, вне всякого сомнения, попадало под действие статьи 58 пункт 10 УК СССР – антисоветская агитация и пропаганда.
Берегового арестовали, судили, дали не тюремный срок, но выслали на админпоселение за Урал. От греха подальше члены семьи врага народа, его жена и дочь, оставили комнату и снова перебрались в Богодухов. Там и жили до тех пор, пока не началась война и немцы не заняли Харьков. Только тогда Береговые решили вернуться. К тому времени отец уже умер в ссылке. У Терезы Береговой, которая, несмотря на арест отца, еще долгое время не определилась окончательно со своими политическими убеждениями, теперь появились все основания не любить советскую власть. И, соответственно, она решила попробовать быть полезной властям немецким.
Не доучившись в театральном, Тереза в Богодухове заведовала драмкружком при местном Доме культуры, мать тихо служила в городской библиотеке. Оккупационным властям в Харькове библиотекари не требовались. А вот артистки, тем более, такие яркие, как девушка с немецким именем Тереза, очень даже понадобились. Правда, устроившись осенью сорок первого года в казино, она поняла – уступать домогательствам офицеров неизбежно станет входить в ее обязанности, да к тому же – почетные. Раз этого не избежать, решила тогда Тереза, она сама должна выбирать себе любовников и, желательно, не просто удовлетворять их сексуальные аппетиты, но и получать взамен покровительство.