Спасти СССР. Часть 4
Шрифт:
Проходим внутрь, в Корпус. Заметно, что на посту теперь не по два, а по четыре человека стоит. Значит, меры усиления приняты.
Рассаживаемся в зале заседаний. Я прохожу к кафедре, которая кстати используется нечасто — обычно выступают все с места
— Товарищи...
...
— Как всем уже известно, в городе Москве произошел террористический акт. Количество жертв пока неизвестно, пострадал товарищ Гришин — я его видел в скорой на перевязке. Меня взрыв застал на лестнице в метро
— Это покушение на вас, Михаил Сергеевич — бросает Алиев
—
...
— Я не обвиняю и не буду обвинять никого из присутствующих в том что проглядели, допустили и так далее. Не сторонник избиения кадров, не сторонник подмены работы кадровыми решениями. Но террористов надо найти. И не просто найти — а выявить и тех кто стоит за ними.
— Может, это американцы?
Лукьянов. Он пока кандидат, но с перспективой.
— Может и так. Но давайте предоставим разбираться в произошедшем компетентным товарищам. Пока предлагаю обсудить два вопроса. Как мы сообщим народу о произошедшем. И как поможем погибшим и пострадавшим
— Сообщить про аварию в метро — вслух размышляет Чебриков
— Я против!
...
— Возможно, не следует говорить о числе погибших. Но шила в мешке не утаишь. И не надо таить. Скажем как есть, что произошло, то произошло.
Тут не выдержали нервы у всех, началось бурное обсуждение. Я позволил дискуссии течь своим чередом, потом снова взял слово
— Товарищи. К сожалению, нельзя не признать, что у нас появилась, и давно уже появилась нездоровая и неправильная привычка скрывать все плохое. И к чему это приводит? Да к тому, что мы привыкаем делать вид, что проблем нет. Игнорируем их. Скрываем — и сами в это верим. Создается нездоровая обстановка, когда проблемы годами не решаются. Когда вместо официальной и правдивой информации — начинают гулять слухи, которые преувеличивают проблемы в два, в три, в десять раз. Кто-то, скажем, отравился — а слухи пойдут, что десять человек умерло, а то и больше. И кто в этом виноват? Мы и виноваты. А глядя на нас, начинают скрывать и нижестоящие звенья. И так — не получаем правдивой информации уже мы.
Я много говорю — но много и не говорю. При Сталине гипертрофированная система ответственности привела к появлению целой системы сокрытия правды, очковтирательства, круговой поруки. Выработалась нездоровая бюрократическая практика. Пока проблему можно терпеть, ее скрывают. Потом, когда терпеть уже не получается — проблема внезапно появляется, тон докладов из успокаивающего внезапно становится паническим. Вместо поиска решения — теперь проблема раздувается, чтобы оправдать свою неспособность справиться с ней.
Эта практика сыграет немалую роль при развале СССР. Точно так же — сначала будут не замечать зоны межнациональных конфликтов, сепаратизм, парад суверенитетов. А потом все это в одночасье —
Короче говоря, путем необычно бурного и конфликтного обсуждения на экстренном заседании Политбюро решили все же сообщить. Просто без упоминания слова «теракт» и количества погибших. Сошлись на менее эмоционально окрашенном «диверсия».
В остальном — я получается, настоял на своем.
Смотря за собой — как то у нас все равно начинается сползание к некоему варианту гласности. Пока не решил, стоит ли это тормозить. Проблемы еще будут, их будет много. А если держать народ в теплой ванне — потом не надо удивляться, что он беспомощен, что растим маменькиных сынков и тому подобное.
Из зала заседаний — перешел в свой кабинет. Рекунков не подъехал и я шепнул секретарю связаться и сказать, чтобы и не ездил — пусть работает. Были только Чебриков и Карпец.
— Так...
Я посмотрел на одного, потом на другого.
— Милиция и КГБ вместе никогда не работали и учить вас работать поздно, это пусть товарищ Савинкин с нами разбирается, когда с больничного выйдет. Потому — формируем две оперативные группы. Одну от МВД, другую от КГБ. Работать вместе не заставляю, но информацией делитесь. Хотя бы раз в неделю. Я с Рекунковым поговорю, пусть сильного следователя поставит, который обе следственные группы сумеет в одну упряжку запрячь. Еще раз, товарищи — кидаться обвинениями не время и не место. Но выяснить, что произошло, причем выяснить до конца — необходимо.
Вижу — не понимают. В принципе это нормально — в США тоже ФБР и ЦРУ недолюбливают друг друга. Вот только...
— Давайте распределим обязанности — примерно хотя бы. Москву в первую очередь отрабатывает МВД. Конкретно — МУР. Всем что выходит за пределы Москвы — занимается КГБ. Это не значит, что каждый из вас должен только свое направление отрабатывать. Но направления работы вам понятно.
Карпец кашлянул
— Разрешите, Михаил Сергеевич
...
— Перед тем как все это произошло... из посольства в Кабуле пришла экстренная. Силами оперативных групп сорвана попытка нападения на самолет, на котором с переговоров в Хельсинки возвращались представители афганской стороны, так же в самолете был первый секретарь компартии Узбекистана с сопровождающими лицами, прибывший в Кабул с рабочим визитом. При попытке нападения террористическая группа уничтожена.
Связано? Или нет? Чего-то подобного можно было ожидать — слишком много интересантов вокруг афганской войны. И что интересно — совпадение интересов. Продолжения хотят как оттертые от потоков исламисты типа Халеса или Хекматияра, так и оттертые от власти в Кабуле радикальные халькисты. Типа того же Танаи[60] — про него тоже не надо забывать.
— Подготовьте подробный доклад. И списки на награждение.
— Есть.
— Михаил Сергеевич — сказал Чебриков — мне бы тоже... но с глазу на глаз