Спасти веру предков, или вынужденные язычники

Зайцев Виктор Викторович

Ночь наступила быстро, как обычно в тропиках, за считанные минуты солнце нырнуло за высокие горы на западе. На славянских кораблях довольно скоро демонстративно уснули, потушив любой свет. На самом деле почти вся команда спала на палубе, под защитой бортов, с оружием в руках. Пушки зарядили ещё днём, факелы тоже были приготовлены заранее. Тянулись томительные часы ожидания, прерываемые мощным гудением москитов и прочего гнуса. Моряки, отвыкшие за две недели плаванья от паразитов, привычно укрывались тряпьём, предпочитая обливаться потом, нежели быть заживо съеденными.

Ярька, устроившийся лучше прочих, в своей каюте, дремал с вертяком в руках, вздрагивая при каждом

подозрительном всплеске. Небольшое оконце позволяло следить за небом, где созвездия, уже изученные за годы плаванья в южных широтах, исправно отмеривали часы. Регулярно открывая глаза, адмирал прикидывал время. Вот прошла полночь, теперь время приблизилось к двум часам ночи, вот прошёл ещё час, ещё столько же. Мужчина осторожно встал и протёр лицо и шею водой, пытаясь немного облегчить муки тропической жары и духоты, снова прилёг. Теперь до рассвета осталось не больше часа, если и нападут, то именно в эти минуты. Не находя себе места от волнения, адмирал решил плюнуть на всё, если не напали, то этой ночью уже не успеют, и встал с кровати, направляясь на палубу, глотнуть предутренней прохлады. Открывая дверь, противно скрипнувшую в ночной тишине, Ярька едва не упал от громкого крика со всех сторон, эхом отдававшегося на берегу.

Глава пятнадцатая.

В ту же минуту вспыхнули один за другим факелы на кораблях, осветившие полчище вооружённых топорами и копьями воинов, стоявших, казалось, прямо на воде, под самыми бортами троек. Некоторые вражеские воины уже забирались на палубу кораблей, с недвусмысленными намерениями. Раздались резкие крики десятников, прерванные залпами орудий, ударивших почти вертикально вниз, под самые борта парусников. На атакующих воинов выстрелы не произвели никакого впечатления, подтверждая знакомство с огнестрельным оружием. Корабельная охрана занялась забравшимися на корабли воинами, а пушкари продолжили беглый огонь по целой армии аборигенов, подплывших на плотах к кораблям. Звук орудийных выстрелов слился в равномерный гул, похожий на барабанную дробь огромных барабанов.

Ярька прижался спиной к стене рубки, уклоняясь от огненных стрел, приготовил оба вертяка, намереваясь помочь отряду Вилфрида. Те, судя по уверенным действиям, в помощи не нуждались. Опытные рубаки не зря терпели жару и духоту тропической ночи в доспехах, сейчас они были неуязвимы для атакующих туземцев. Удары копий и дубинок, редких бронзовых топоров, воины профессионально ловили на щит, не получая даже царапин. Зато остро отточенные клинки мечей легко входили в тела врагов, вспарывали животы, прикрытые слабой защитой из нескольких слоёв ткани, полосовали обнажённые руки и ноги аборигенов. Крови на палубу за считанные мгновения вылилось так много, что падавшие горящие стрелы гасли в ней, а босые воины врагов поскальзывались, попадая под удары воинов Вилфрида, работавших, как кузнецы в мастерской, спокойно и методично.

Из задних рядов нападающих воинов усилилась стрельба зажигательными стрелами, тушением которых занялись моряки, ожидавшие подобное. За считанные минуты скотты и пикты уничтожили всех врагов, забравшихся на корабли, и занялись тушением горящих стрел. Дальше сражение перешло в привычное для славян русло, избиение врага пушечным огнём на расстоянии. После десятка выстрелов по ближним плотам, где к этому времени не осталось никого живого, орудия перенесли огонь на привычное расстояние, от полусотни до ста пятидесяти метров. Туземные воины практически не имели доспехов, потому даже за двести метров попадание картечью наносило ощутимый урон, если не смертельный, то ранение точно.

Адмирал словно оцепенел,

наблюдая в полусумраке рассвета, как избиваемые картечью аборигены на плотах пытаются скрыться от пушечного огня. Десяток плотов пытался уйти из бухты в сторону океана, на каждом оставалось до двадцати воинов, с ними можно не торопиться. Немного рассветёт и пара кораблей добьёт их, отправившись на вольную охоту. А почти двадцать плотов, на которых спаслись бегством до тысячи воинов, направлялись к берегу, в том числе городским причалам.

– Адмирал, надо высаживаться прямо сейчас, пока они не ушли, – подошёл Вилфрид, – дай нам пять пушек и полсотни воинов.

К этому времени рассвело уже достаточно, чтобы на кораблях флотилии рассмотрели поднятые флажки. Два корабля, стоявшие мористее, начали лавировать к выходу из бухты, легко догоняя десяток плотов. Остальные парусники спускали на воду шлюпки, куда осторожно укладывали по одному орудию с корабля, с припасами. Едва моряки в лодках взялись за вёсла, как корабли двинулись к причалам своим ходом, намереваясь поддержать высадку своих воинов пушечным огнём. Прозрачная вода бухты позволяла просматривать дно без всякого измерения, потому корабли приблизились к берегу на двадцать-тридцать метров. Разворачиваясь бортами вдоль берега, корабли приступили к методичной бомбардировке набережной, откуда не успели убраться сбежавшие вражеские воины. Затем огонь перенесли вглубь города, уже ядрами крушили береговые постройки.

Теперь не шла речь о беглом огне, и пушкари внимательно выбирали цели среди самых богатых строений прибрежной части города. Пожалуй, впервые славянские пушкари получили возможность практиковаться в боевых условиях по ведению огня снарядами. До этого, большая часть сражений решалась исключительно картечью. Потому и не упустили пушкари тренировки в боевых условиях, ни разу не выпадавшие до сих пор. Пока они занимались расстрелом городка, десантная команда Вилфрида в полсотни воинов, пять пушек и, на всякий случай, десяток моряков с вертяками, высадилась на берег. Цель движения была присмотрена ещё накануне, богатое строение в центральной части города. Туда и направились моряки, двигаясь без боя. Артиллерийский обстрел деморализовал местное население, затаившееся в руинах и воинов города, оставивших на береговой линии до трёхсот убитых и раненых.

Моряки почти беспрепятственно продвигались вверх по улице, изредка отражая нападения разрозненных отрядов туземных воинов. После нескольких выстрелов из орудий в упор нападения прекратились, дав возможность добраться до дворца правителя за полчаса. Уже при подходе к зданию стало понятно, что глава города бежал, бросив свой дворец без охраны.

– Да, это не Ченоко, – с усмешкой проговорил Вилфрид, рассматривая богатое убранство внутренних покоев здания, – такие вожди позволят нам захватить всю страну.

Двухэтажный дворец насчитывал до полусотни комнат и несколько строений во дворе. Обыскивая его, моряки в пяти больших помещениях обнаружили запертыми полсотни девушек, заявивших, что все они жёны и наложницы сбежавшего правителя города. На предложение убираться домой, никто не сдвинулся с места, объясняя, что вернуться в семью они не могут. Родственники, опасаясь мести правителя, сами перережут девушкам горло, либо выгонят на улицу. Вилфрид отправил с ними одного моряка, подвернувшего ногу, чтобы погрузить на корабли, уже прекратившие обстрел города. Ещё в двух покоях нашли связанных девушек и юношей, предназначенных для отправки в соседний город. Девушек дарили правителю города, парнишек жрецам. Этих тоже отправили на корабли, оставив подробные разбирательства на потом.