Спецназ против террора
Шрифт:
Преступники с оружием наготове удерживали 7 заложников, продолжали оставаться в закрытом изнутри классе, расположенном на втором этаже здания школы, два окна из трех которого были экранированы щитами.
Во исполнение требований преступников им были выписаны загранпаспорта. Район происшествия контролировался военнослужащими конвойного полка внутренних войск. Класс, где находились преступники, и подступы к нему были блокированы оперативным составом местных органов Комитета госбезопасности и военнослужащими полка МВД, дислоцирующегося в г. Сарапуле.
…»Сарапул» — первая антитеррористическая операция, проведенная в послеафганский период. Сейчас сотрудники группы «А» вспоминают ее, как умудренные опытом мужи о своих первых несмелых, младенческих шагах. «Альфа» вырастет численно, наберется опыта, возьмет на вооружение передовые методы и способы борьбы с терроризмом лучших зарубежных спецгрупп.
Но все это будет потом — через год, через два. А в декабре 1982 года группу поднимут по тревоге, бойцы загрузят боеприпасы. Кстати, патронов и гранат возьмут столько, что, пожалуй, хватило бы на месяц войны. На обратном пути, не израсходовав ни одного патрона, удивятся — как такое пришло в голову? Но кто знал, как оно повернется.
Позже, со временем, придет понимание того, что спецподразделению нужен только минимум боеприпасов. Где и как их применять? В самолете, когда каждый террорист прикрывается несколькими заложниками, а автобусе, когда преступник Якшиянц и его подручные держали на мушке детей? Вряд ли кому подобное взбредет в голову. Здесь скорее нужно психологическое оружие плюс точный расчет.
У нас нередко даже среди высоких руководителей, с экранов телевизоров звучат уверенные заявления: «Каждый имеет право на ошибку». Группа антитеррора такого права не имеет. Вспомним, чего стоила ошибка немецкой полиции и спецподразделений в Мюнхене, на Олимпийских играх-72.
Трагедия всколыхнула весь мир. В Тель-Авиве лицеисты собрались перед зданием германского посольства. Посол Жеско фон Путткамер назвал «днями позора» страны ту трагедию, которую пережил Мюнхен.
Реакция непримиримых в Израиле была крайне резкой. Неужели вы надеялись, говорили они, что немцы озаботятся еврейскими жизнями. Не менее горькими были заключения газет: они обличали легкомыслие властей, позволивших захватить израильских атлетов, и действия немецкой полиции по освобождению заложников.
Америку лихорадило. Перед решеткой германского посольства в Вашингтоне Вильям Пирл, глава «Лиги защиты евревв», дирижировал манифестацией: «Мы обвиняем германское правительство в преступной небрежности. Оно ответственно за трагедию!»
Та же лига опубликовала коммюнике, в котором объявила, что единственным эффективным возмездием за мюнхенское злодеяние было бы убийство арабских дипломатов. Конгресс сотрясали крики ярости. Конгрессмены призывали порвать всякие отношения со странами, дающими убежище для террористов.
Госсекретарь Вильям Роджерс заявил со своей стороны: «Невозможно себе представить, что международное сообщество способно и далее терпеть этот вид рака…»
Да, дорого стоила Германии одна неудавшаяся операция. К нашей радости и гордости мы можем сказать: в биографии группы «А» таких черных пятен нет. И Сарапул стал ее первой крупной удачей. Были освобождены все заложники, а террористы сдались без единого выстрела.
Через много лет одна из центральных газет сообщит: «Об этом происшествии в свое время по Удмуртии ходило много слухов… Как-то раз, когда в одной из школ подходил к концу последний урок, в десятый „В“ ворвались двое солдат с автоматами. Объявили школьникам: „Вы — заложники, выпущены будете лишь в том случае, если нам дадут возможность улететь на самолете за пределы страны“.
Весь вечер и всю ночь продолжался этот драматический «урок». Сотни людей ни на миг не сомкнули глаз: сами ученики и их родители, работники милиции и КГБ, военные. Кто-то из военных чинов предлагал даже взять класс штурмом, с использованием танков. Победила не сила, а разум и точный расчет. Начальник местного райотдела КГБ капитан Владимир Орехов предложил себя в заложники вместо ребят, а потом сумел перехитрить террористов.
Орехову пришлось всю ночь быть в контакте с преступниками, вести переговоры, когда бандиты уже держали палец на спусковом крючке автомата. Все верно. Был сотрудник КГБ капитан Орехов и десятки других людей, сражавшихся за освобождение детей. Не названы только те, кто в 00.30 18 декабря прибыл к месту происшествия, а в 5.28 обезоружил преступников. Что это за люди? Почему о них не сказано ни слова?
Кстати говоря, такой, вполне нелепый, советский подход наших средств массовой информации к действиям «Альфы» сохранится и в дальнейшем. Виноваты тут не только журналисты, но и руководство КГБ, которое держало группу на сверхсекретном положении. Хотя и комитет понять можно. Подобное подразделение вряд ли нуждается в рекламе. И все-таки можно было найти золотую середину. И секретов не раскрыть, и группу с ее поистине героическими делами не оставить в безвестности.
Да и другое очень важно. Знай о существовании столь мощного спецподразделения, возможно, кто-нибудь и задумался бы, идти ли ему на преступление?
Но ничего подобного не случилось, о группе «А» никто не знал, и рядовые Мельников и Колпакбаев, сбежав с поста, явились в близлежащую школу. План они продумали заранее, и, когда на пороге школы их спросили о цели визита, солдаты невозмутимо ответили, что их послали разыскать противотанковые мины, которые якобы откопали и спрятали школьники. Им поверили.
Поднявшись на второй этаж, террористы ворвались в класс. Колпакбаев, дав очередь в потолок, объявил всех заложниками. Ими оказались 25 учеников и учительница.
Было 13.30. Началась 16-часовая борьба за жизнь детей. Психологи считают, что очень важны первые полчаса-час переговоров. Наиболее опасны первые минуты после захвата. Тем, кто вступает в контакт с террористами, необходимо стабилизировать ситуацию, начать переговоры, попытаться успокоить преступников. Ибо в начальной фазе инцидента психологическое напряжение велико и представляет особую опасность для жизни заложников.
Несомненно, надо отдать должное капитану Владимиру Орехову, который достаточно профессионально начал переговоры с Мельниковым и Колпакбаевым. Он сумел достичь определенного взаимопонимания с террористами, вел беседу в доверительном тоне, без угроз и грубостей. В то же время был тверд в принятии решений, не допускал колебаний.