Спецназ в отставку не уходит
Шрифт:
Новобранцы принялись за работу.
Взводный же, проводив молодых солдат, довольно усмехнулся и достал из-за стола ополовиненную бутылку водки. Вылил спиртное в граненый стакан. Кружку наполнил остатками пива. Крякнул, заглотил водку, тут же запив пивом. Через минуту ему стало совсем хорошо и весело. Можно и комбату докладывать о результатах работы с молодым пополнением. Время как раз подошло. Но сначала еще одну сигарету, дабы собраться с мыслями, которые от выпитого начали путаться.
В 9.00 Кутенко вошел в кабинет комбата.
Тот предложил ему место за столом совещаний. Грабов присел напротив и тут же отвернулся, скривившись.
— Фу,
— Виноват! Расслабился немного, но сейчас в полном порядке!
— В каком, к черту, порядке? После доклада – домой и до обеда отходи. На вечернем построении чтобы был как штык и без запаха. Как его уберешь, меня не касается. Понял?
Кутенко кивнул головой:
— Так точно, Сергей Александрович!
— Теперь давай, о чем хотел поговорить!
— Да о молодняке, что было приказано проверить на вшивость!
— Ну? Проверил?
— Так точно! После отбоя «деды» накатили, как и планировалось. В общем, наехали по полной программе, нагрузили бойцов, как ослов. Те сначала заупрямились, «деды» применили силу. Аккуратно, так, что никаких следов, сам проверил. В подвале подержали. Сдались молодые. Смирились. И утром, когда я им устроил форменный допрос с осмотром на наличие синяков и ссадин, старослужащих не сдали, объяснив плохой вид бессонницей. Я уж и так и этак колол, стояли на своем. Бессонница, и баста. Никакого наезда, никакого насилия. Одно настораживает: смирившись с участью духов, заявили, что беспредела не потерпят. Если пережмут «деды», то они, Волков и Сонин, лучше сбегут из части, чем будут терпеть беспредел. А так проверку выдержали.
Комбат проговорил: – Условие, говоришь, выставили? Что ж! Это говорит о том, что ребятки они не простые. Ты вот что, прикажи своим «дедам» обороты сбавить. Пусть Жуков поговорит с ними, похвалит, мол, ночью держались молодцом и утром не жаловались. Такое ценится. Посему больше подобных напрягов не будет, но пахать вгрязную и по службе, и по делам кое-каким все же придется. От этого, мол, не уйти. В общем, ты понял меня!
— Понял, товарищ подполковник! Следовательно, могу вводить в штат первого отделения подвоза боеприпасов?
Грабов разрешил:
— Вводи! Закрепи технику, что на длительном хранении содержится. Пусть метут территорию складов и парка. Главное, провернуть основное дело. А потом – пошел к черту этот батальон. Пусть новое командование разбирается с проблемами части.
— Так точно, товарищ подполковник!
Грабов взглянул на старшего лейтенанта:
— Что так точно?
— Все, что вы сказали!
— Вижу, тебя начинает вести. Проинструктируй своих «дедов» насчет молодых и – домой! Спать! И чтобы ни капли спиртного до вечера.
— Есть!
Кутенко покинул штаб. В парке подозвал к себе Жукова, поставил задачу насчет Волкова и Сонина, после чего отправился домой. Жил он в однокомнатной квартире пристройки к дому офицерского состава. Хотел податься к Ларисе, подруге, с которой провел в поселке бурную ночь, но передумал. Лара сегодня выходная, привяжется с постелью, не отобьешься. Любвеобильная бабенка, жадная до секса, потому и разведенка. Она ему выспаться не даст. А командир приказал быть в норме вечером. Так что надо шагать домой. С Грабовым шутки плохи. Что бы ни говорили в ментовке, а Детруна приговорил Грабов. Кто привел приговор в исполнение? Да те же чечены. Непонятно, чем провинился прапор перед комбатом, что тот предпринял кардинальные меры. А может, чечены
Зайдя в квартиру, старший лейтенант сбросил туфли, не раздеваясь, упал на софу и тут же уснул.
Комбат же, проводив Кутенко, собрался наведаться в подсобное хозяйство. Надо там с прибылью от фермерства определиться. Деньги, по сравнению с теми, что шли от транзита наркоты, никакие, но и не отдавать же их дяде? Свое надо брать всегда. Даже мелочь. Хотя если с умом, то можно и чужое прибрать к рукам. Но прежде сделав его своим.
Он уже подошел к двери, как заверещал его сотовый телефон. Комбат взглянул на дисплей. Тот высвечивал букву «Р». Рустам. Неужели началось то главное, пугающее, но с нетерпением и алчностью ожидаемое?
— Слушаю!
— Ассолом аллейкум, дорогой друг!
— Привет! С чего это ты по-своему приветствуешь?
— Просто! Настроение хорошее! Слушай, сегодня двадцатое июня, среда! А в субботу, тридцатого, где-то в это же время будь готов встретить главный груз!
— Продолжительность отстоя определена?
— Примерно неделя! Может, меньше!
— Понял. Я со своей стороны обеспечу сохранность груза. Все будет готово.
— Тогда до связи, друг?
— До связи!
Наступила суббота 23 июня. В этот день военнослужащие части занимались работой в парке. До обеда. После 14.00 кому отдых, кому увольнение. Молодым, как всегда, работа. Среда, четверг и пятница для Волкова с Сониным прошли относительно спокойно. «Деды», нагрузив в первый день, словно потеряли к духам интерес. Дмитрий с Антоном объяснили это тем, что Сонин оказался прав. «Деды» проверили молодых. Стуканут командиру взвода о ночных делах или нет. Не стуканули. Стали своими. Но духами.
Первое отделение после батальонного развода Жуков повел на верхние склады. Бойцы пошли не дорогой, по которой обычно перемещался наряд караула, а через лес по тропе, что сокращало путь. На территории склада сержант поставил задачу подчиненным: навести порядок в боксе и вокруг него. Волкову и Сонину командир отделения представил и закрепленные за ними «КамАЗы». Те стояли на колодках, что означало длительное хранение, – за руль этих машин, кузова которых были забиты ящиками с боеприпасами, рядовые сядут в случае объявления части боевой готовности «Военная опасность». Тогда весь личный состав с техникой покидал расположение батальона и уходил в основной район, место которого знал один комбат. А может, и он не знал. Карта с указанием расположения этого района хранилась за семью печатями в секретке штаба.
Волкову с Сониным выпало наводить порядок на территории возле тылового забора – два ряда колючей проволоки да вышка, на которой днем нес службу часовой. Когда взводный сдавал пост под охрану караула, часовой становился полновластным хозяином склада, обходя его по установленному маршруту. Он был наделен особыми полномочиями не допускать на территорию без начкара, его помощника или разводящего никого, даже самого министра обороны. Часовому предоставлялось право применения оружия при нарушении границ поста посторонним лицом, если он не выполнит устные требования часового и не среагирует на предупредительный выстрел вверх. А если посторонний неожиданно объявится перед часовым на близком расстоянии, тот имел право стрелять по нарушителю без предупреждения. Но это ночью, когда склад сдан под охрану. С утра же часовой торчал на вышке, держа автомат за плечом.