Спецназ времени
Шрифт:
…но все это казалось важным лишь с точки зрения биологической оболочки, «мнение» которой его интересовало в самую последнюю очередь. Для того, что (или кого) он на самом деле представляет, все это было не более чем декорациями фильма, который теперь никогда не будет снят. Старшего научного сотрудника Владислава Вощеникина больше не существовало в природе, а тот, кто занял его место, был… впрочем, имеет ли это хоть какое-то значение?
Ведь какой смысл рассуждать о тех, кого уже не существует?
Даже если их почти шесть миллиардов?
Примитивная раса, лишь чудом вырвавшая у Вселенной право познавать все ее тайны и пользоваться всеми ее благами, скоро исчезнет. На этот раз — уже навсегда…
— Разрешите еще вопрос, Сергей Николаевич? — штудирующий файл с личным делом Рогов поднял голову, привычно сдвинув ладонью в сторону висящий над терминалом голоэкран. — Девятнадцать лет назад он принял участие в неком пограничном конфликте за четвертым поясом дальности и даже получил за это орден Мужества второй степени — это что? Никогда ни о чем подобном не слышал?
Аверченко смерил операнга тяжелым взглядом и пожал плечами, видимо в очередной раз приняв некое решение:
— Да уж, конечно, не слышал. И почти никто не слышал. Впрочем, какая теперь разница? Тогда, в сто девяносто первом мы впервые столкнулись с Чужими, которых, согласно официальному мнению, не существует по определению.
Взглянув на ошарашенного подчиненного, контр-адмирал горько усмехнулся:
— Ага, именно так Официально да, мы — единственная разумная раса во Вселенной, однако это, похоже, не совсем так. Ну, или совсем не так, не знаю. Короче, девятнадцать лет назад за четвертым поясом пропало сразу два наших корабля, поисковый рейдер и фрегат его сопровождения. Пропали, не успев передать ни сигнала бедствия, ни даже просто выйти на связь, хотя из сверхдальнего прыжка они финишировали нормально, вот этому-то как раз нашлось подтверждение, запись ближайшего привязного ГПП-маяка. [5] Поскольку иного способа выяснить, что произошло, не оказалось, к расследованию подключили «Хронос». Рассчитать точку заброса носителя оказалось довольно сложно, но нам это удалось, хоть и не с первой попытки, благо координаты точки их выхода в линейный космос у нас были. И — ничего. Вообще ничего. Мы пытались подсадить матрицы операторов — лучших на тот момент — в сознание офицеров пропавших кораблей, психокарты которых имелись в базе данных Флота, но… «Откат» ничего не давал. Операторы просто ничего не помнили. Мы попробовали еще раз, впервые в истории задействовав в качестве пси-доноров нескольких наших научников с наиболее высоким уровнем ЛПА — с тем же самым результатом. Корабли не вернулись, а «возвращавшиеся» операторы ничего не помнили, даже под гипновоздействием. Наш беглец был одним из тех ученых-доноров.
5
Маяк ГПП — гиперпространственный привязной маяк. Основное назначение — способствование наиболее точному финишированию всплывающего из подпространства корабля.
— И?
— Ничего, — Аверченко раздраженно передернул плечами. — Пересчитали данные и откорректировали прошлое за несколько дней до их прыжка, попросту отменив его вовсе. И запретили кому бы то ни было пересекать границу четвертого пояса. С весьма обтекаемой формулировкой «до дальнейшего выяснения сути аномалии». Официально — путь за четвертый пояс дальности для человечества пока закрыт. Все. Данные, естественно, засекретили, экипажи раскидали по другим кораблям. Возможно, контрразведка и отслеживала их дальнейшие судьбы, понятия не имею.
— А наш герой?
— Вместе со всеми задействованными в операции операторами прошел углубленную проверку, и в научном отделе, и особистами, признан вменяемым, но своего «отката» так и не вспомнил… а что?
— Да не знаю, честно говоря, просто чувствую, что-то с этим вашим «пограничным конфликтом» очень сильно не так Точнее, не с самим, конечно, конфликтом, а с его участниками. Или как минимум с одним его участником. Можно еще вопрос?
— Можно, — буркнул контр-адмирал, в очередной раз закуривая — даже в двадцать третьем веке, как ни странно, находились те, кто упорно отказывался от простейшей гипноблокировки сей пагубной привычки, находя тому тысячи причин и контраргументов.
— А откуда вообще возникла версия о каких-то Чужих? Ну, пропадали корабли, ну, непонятно, почему пропадали… Так может, нам и вправду нет пути за четвертый пояс? В конце концов, это, если
— Ох, Рогов… — глава СБ как-то совсем уж невесело покачал головой. — Не забыл, часом, где служишь? Военно-космический флот, естественно, не оставил попыток проникнуть за четвертый пояс дальности. И сделал это без каких-либо проблем. Никто и ничто больше не препятствовало ни гиперпрыжкам, ни нормальному финишированию в заданной точке, ни пространственной навигации в линейном космосе. Видимо, потому и подумали о неком ином разуме — по крайней мере, ученые со своей стороны никаких пространственно-временных аномалий там не обнаружили. Полагаю, разведка и контрразведка ВКФ наверняка владеет какими-то неизвестными лично мне данными, но кто ж меня с этими самыми данными будет знакомить? «Хронос», конечно, государство в государстве, и засекречены мы по наивысшему разряду, но к таким секретам даже нас и на выстрел не пускают. Послушай, Виталий, а ты на что, собственно, намекаешь? — неожиданно дошло до контр-адмирала.
— Да на то, о чем вы рассказали! — отрезал Рогов. — Можно поднять данные по остальным участникам? Подозреваю, никого из них уже нет в живых. Не спрашивайте, почему, просто так чувствую, интуиция, если хотите.
— Операнг, ты хоть знаешь, о чем говоришь?!
— Теперь кажется, да. Если я не ошибся и если Чужие на самом деле существуют, то очень может быть, это самое настоящее вторжение. Причем не здесь, у нас, а там, в прошлом. Почему — понятия не имею, возможно, наши военные технологии оказались им не по зубам, и они решили, так сказать, разобраться с проблемой еще до ее возникновения. А проблема — это мы. ВСЕ МЫ. Люди. Человечество. Понимаете? Сергей Николаевич, нам нужно срочно поднять личники всех участников. Вы действительно поняли, о чем я?
— Ошибись, Рогов, пожалуйста, ошибись, — пробормотал Аверченко, касаясь клавишей коммуникатора. — Только этого нам не хватает. Но как, как подобное вообще может быть?! Ведь его проверяли, неоднократно проверяли, в том числе и под гипновоздействием, и на мнемосканере, и на всей известной диагностической аппаратуре?! Чуть не на кусочки резали. И его, и остальных.
— Понимаете, нас ведь тоже после каждой акции проверяют, и подробные отчеты по «откату» мы под гипновоздействием пишем, но любой мало-мальски опытный оператор при желании может утаить кое-что из известных ему подробностей. Это не столь и сложно, поверьте, особенно после двух-трех обменов разумами. А если всерьез предположить, что беглец и на самом деле работает на Чужих или вовсе уже один из них, то… Откуда мы знаем, какими технологиями воздействия на сознание владеют они? Уж если мы научились успешно записывать психокопии и замещать ими сторонний разум, то отчего бы ИМ не пойти еще дальше, возможно — намного дальше? Какие-нибудь ментальные блокировки, о которых до определенного срока не подозревает даже сам объект воздействия и которые наверняка не проломят никакие мнемогенераторы и детекторы лжи пси-отдела? Что мы вообще знаем об ином разуме, а? Ну, кроме того, что его официально не существует, разумеется? Вот если бы мы могли хотя бы в общих чертах ознакомиться с наработками контрразведки…
— Умеешь ты успокоить, Рогов, — пробормотал контр-адмирал. — Смешно, я, кстати, действительно не догадывался, что вы можете что-то скрывать. Ладно, боюсь, теперь это уже не актуально. Что ж, если все на самом деле так, как ты расписал, времени у нас меньше, чем мы думали еще час назад. Да, инфопакеты по участникам и данным с носителя нашего злого гения уже у тебя на терминале, покопайся и постарайся еще хоть что-нибудь понять… или опровергнуть. Желательно, сделай и то, и другое. А со штабом Флота я по любому свяжусь. Сомневаюсь, что мне удастся убедить их предоставить все данные по Чужим, но хоть попытаюсь…
ГЛАВА 8
Рогов коротко выругался, с трудом сдержав желание шарахнуть кулаком по жестяной крыше, и опустился обратно на сиденье качнувшейся под его весом легковушки. Захлопнул дверцу и повернулся к Никонову:
— Ну, что, решил, Вадик? Ты пойми, ничего личного, просто работа. Точнее, служба. Моя служба и мое задание, не твое. Выходишь — или остаешься?
— Остаюсь, майор. Может, потом и пожалею, но сейчас остаюсь. То есть не майор, а опера…