Спецназ. Любите нас, пока мы живы
Шрифт:
К этому моменту Бача переместился на пятый пост, притащив с собой патроны. Там теперь воевали он, Дима и Лёха. В ходе боя по вспышкам была засечена двадцать одна огневая точка противника.
По рации пришла информация, что при переходе на третий пост, попав под взрыв чеченской подствольной гранаты, получили контузию Сан Саныч и охранявший его младший лейтенант Алексей Р.
Между тем ночной бой продолжается.
Но вот гаснут одна за другой огневые вспышки автоматов и пулеметов боевиков, потому что спецназ лучше воюет. Бой затихает, как догорает костер. И снова напряженная тишина,
Вдруг на чеченской стороне начинают тоненько помаргивать карманные фонари. И Сан Саныч дает команду:
— Не стрелять! Боевики ищут своих погибших. Пускай выносят…
На этот раз майор и лейтенант Михаил П. слышат погребальный бой барабанов. Он не оставляет надежд тем, кто ждет в горах возвращения своих. (Через неделю разведке спецназа станет известно, что из 39 сепаратистов, приходивших в Грозный, в горы вернутся только девять).
На рассвете Бача, взяв желтую краску и кисточку, на броне своего БТРа прописью первоклашки изобразил: «Любите нас, пока мы живы».
Сентябрь 1995 г.
Не предали имя своё
В Кизляр бандформирование Радуева вошло беспрепятственно. В ночное время российские блокпосты охраняли только себя. Так было в Чечне, а под Кизляром — тыловым городом — и подавно.
Радуев имел позывной «Одинокий волк», но в город, хорошо известный его разведчикам, вошел с двумя сотнями боевиков, остальные примкнули позже. Агенты Радуева, не узнаваемые в масках, вывели чеченцев в назначенные для атаки квадраты.
Радуев знал, что в Кизляре известно о возможном вторжении. Он ждал, когда кизлярская милиция, усиленная командированными в Дагестан российскими милиционерами, устанет от ожидания. Расчет на это оправдал себя.
Большим преимуществом боевиков было то, что никто не верил в возможность нападения на дагестанский город, принявший сотни чеченских беженцев, пострадавших от войны.
Налета ждали под Новый год, на Рождество. В голове дагестанских милиционеров не укладывалось, чтобы соседи пошли против них. Мало чеченцам войны с русскими?
А вот у сержанта ППС Кизлярского ГОВД Павла Ромащенко душа томилась в недобром предчувствии. «Что это с ним?» — думала о нем мама. Всегда приветливый, ласковый, он в последние дни своей жизни просто лучился от доброты, заласкивал маленькую, похожую на него племянницу Анну — частенько подбрасывал ее, радостную, к потолку, обнимал мать. Как и все милиционеры Кизляра, он знал то, что не положено было знать другим. И внутренне готовился…
Павел Ромащенко был хорошим милиционером. Он гордился своей работой, возможностью защитить слабых. Смеясь, однажды сказал сестре, что хочет стать генералом. И стал бы, потому что был умен, сверхответственен, предан присяге.
Ранним утром 8 января 1996 года мать Анна Ивановна долго не решалась разбудить Павла. Тянула время, любуясь красотой сына. Потом поймала себя на мысли: «Что это я, словно вижу его последний раз?».
Он ушел на усиление в городской отдел, чтобы заступить на охрану центральной больницы.
Современный мирный город — не средневековая крепость, окруженная рвом. Он открыт для неприятеля, а вот выйти из него — проблема для налетчиков.
Почему Кизляр не усилили введением дополнительных армейских подразделений — загадка. Среди военных он считался абсолютно спокойным городом. Только вертолетчики так не думали. Эти пахари войны знали цену себе и кизлярскому аэродрому — допотопному взлетному полю, куда они с радостью возвращались, отлетав над гребнями гор и равнинами.
В город чеченские боевики заходили пешим порядком. Когда они выдвигались к аэродрому, их заметили двое охотников, поднявшихся ни свет ни заря. Сократив путь только им известной тропой, они за несколько минут до нападения предупредили охрану.
Чеченских боевиков встретили огнем, и те завязли возле аэродрома.
Другая их команда имела задачу заблокировать часть внутренних войск, находящуюся недалеко от больницы.
Все началось в 5.15 утра. У каждой группы чеченцев была своя задача. Несколько легковых машин с ведущими огонь террористами носилось по городу, стараясь посеять хаос. Одна из машин с тремя боевиками была уничтожена офицером войсковой оперативной группы (ВОГ) — метким пулеметчиком.
На первом этапе боевых действий в Кизляре радуевцам удалось заблокировать ВОГ, размещенную на территории местной части внутренних войск, уничтожить на аэродроме два вертолета. Чеченская разведка подвела Радуева. Он рассчитывал на поражение девяти вертолетов, но такого количества техники в Кизляре не оказалось.
В ночь с 8 на 9 января Анна Ивановна Ромащенко видела сон: к лежащему на кровати светловолосому красавцу сыну, чьей-то злой волей превращенному в скелет, подходит ее давно умершая мать…
— Что ты, мама? — в отчаянии прокричала ей Анна Ивановна. — Зачем забираешь Пашу? Не отдам!
Но мать оттолкнула ее и горестно склонилась над Павлом.
Проснувшись, Анна Ивановна услышала стрельбу и, цепенея, шагнула к ярко освещенному провалу окна. Разбрасывая мириады искр, на аэродроме горели военные вертолеты. В эту минуту она твердо осознала, что сына больше нет на земле.
Захват больницы террористы начали одновременно с атакой на аэродром и ВОГ.
Милиционеры Павел Ромащенко, Александр Детистов и стажер Алексей Сикачев были захвачены, когда выходили из лифта, закончив осмотр верхних этажей здания.
Срок стажерства Алексея Сикачева, одетого в штатское, заканчивался через полмесяца, и когда ребят обыскивали, Павел с Александром сказали про него, что этот парень с ними случайно, что у него в больнице лежит жена, и он просто покидает здание.
Но Алексей Сикачев, полный презрения к чеченцам, ворвавшимся в больницу для захвата рожениц и других немощных, сказал, что он российский милиционер. За что был нещадно избит. Потом сержант Павел Ромащенко, тоже зверски избитый, достал из потайного кармана табельный ПМ и выстрелил два раза, убив боевика и смертельно ранив полевого командира.