Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией

Пучков Лев Николаевич

– Вопрос только: кто? Если наши – хорошо. А если…

– Да чего гадать: сейчас шест смастерим, пойдем и узнаем…

На изготовление дрына ушло полчаса. Не сказать, чтобы уж совсем руки из тыла выросли, но пока нашли подходящее деревце, пока его сгубили боевым ножом (было огромное желание сбегать обратно к машине – там топорик в инструментарии) да обрезали сучки – время и пролетело.

Потом еще минут пять слушали обстановку. Было тихо: болото размеренно дышало и причмокивало, ничего такого, что свидетельствовало бы о наличии враждебной активности, мы так и не услышали. Я бы посидел подольше: мне тут неожиданно понравилось. Тихо, уютно, спокойно, враг незаметно не подберется – болото…

А там, за болотом, – неизвестность. Не собираюсь порочить бойцов Разуваева, но нельзя забывать, что они в первую очередь – люди, смертные создания, плохо переносящие боль и мучения и готовые на многое ради сохранения своей жизни. И вообще тут многое зависит от деловых качеств инициаторов поисковой операции и целого ряда сопутствующих факторов. Например, от того, насколько важен для этих инициаторов удравший товарищ.

– Есть соображения, кто там может быть?

– Да кто-то из моих «вратарей», больше некому, – уверенно заявил Разуваев.

– Почему так думаешь?

– Так это же очевидно… В районе базы управления розыск не ведут – шмонают только острова и акваторию. Значит, свалил кто-то из отдела обеспечения. Ну ты ж знаешь, кто там у них – сплошь брюхатые технари и «вохра». Так что единственные кандидаты на рывок – мои «вратари».

– Ну да, логично…

Пара слов о «вратарях».

Где-то через месяц после начала активного функционирования управления Разуваеву дали команду подготовить четверых самых лучших людей для выполнения особого задания. Серега проявил редкую добросовестность (обычно в таких случаях руководитель с радостью «сбрасывает балласт») и действительно выбрал наиболее достойных. Через пару месяцев кто-то из этих хлопцев приехал в управление за получкой и, естественно, зашел проведать своих.

Разуваев закономерно поинтересовался: если не секрет, намекни, почем фугасы оптом и вообще каким местом вы там груши околачиваете. Боец сказал, что от командира секретов нет, и поделился: они там охраняют одну калитку и пару плешивых рахитов. То есть рахит сидит в конуре и забивает в комп всю информашку, что ему тащат денно и нощно, аки пчелки мед в улей, сотрудники отдела обеспечения. Через сутки его меняет второй рахит – и так по кругу.

Собственно дежурства как такового нет, а просто бойцов поделили на пары, и каждая пара постоянно пасет одного рахита. Сидит рахит в конуре – надо находиться рядом (хотя внутрь входить запрещено), можно сутки напролет валяться на диване или гонять в нарды – главное, ни на шаг не отлучаться от опекаемой персоны. Сменился, пошел отдыхать – заступает другая пара, ответственная за второго рахита, а первая со своим подопечным убывает в жилой корпус и продолжает пасти его там. Живут вместе с ним, в одних апартаментах, только комнаты у всех разные. В общем, бессрочная и бессменная служба: от безделья и хронического перееда-пересыпа уже опухли.

Разуваев, помнится, тогда здорово возмущался:

– Надо же, взяли лучших бойцов и поставили на ворота! У них там что, своих толстож… «вохровцев» не хватает?!

А я узнал об этом сугубо в спортивно-оздоровительном аспекте. Собрались как-то в очередной раз мяч погонять, смотрю – парочка особо зловредных игрунов с их стороны отсутствует. Поинтересовался, Разуваев и пожаловался. А по большому счету, если разобраться – элементарная утечка информации. Думаю, ни мне, ни Разуваеву не полагалось знать, чем там занимаются его люди. Если бы полагалось, нам сказали бы.

К чему вообще рассказал про этих «вратарей»? Да просто сейчас для нас вопрос «кто да кто в домике живет?!» без всяких натяжек жизненно важен. Мне самому по роду деятельности частенько доводилось принимать участие в разыскных мероприятиях. И я прекрасно знаю, что формат этих мероприятий целиком и полностью зависит от параметров объекта поиска.

Ежели, допустим, удрал заместитель третьего помощника младшего клозетного смотрителя, искать его будут, как выражается Разуваев, «вохровцы», лениво почесывая толстые зады и вяло имитируя поисковую активность для большого начальства, которое с легким сердцем поставит галочку и доложит на самый верх, что мероприятие проведено в полном объеме, с привлечением всех доступных сил и средств.

А вот если ушел какой-нибудь особо важный «носитель» – это совсем другое дело. Тут наверняка привлекут мастеров, которые вспашут каждый квадратный метр в районе поиска, прошерстят любые возможные «связи», поставят на уши всех, кого можно и нельзя, и вообще всем подряд устроят веселую жизнь и покажут, где раком зимуют.

В связи с этим меня очень остро интересует вопрос: хлопцы Разуваева удрали одни или уволокли с собой подопечного «носителя»? Если одни – с чего тогда такой сыр-бор и циклические вертолетные прогулки? Сами-то они в разыскном плане ничего из себя не представляют: их даже в помещение, где работал «носитель», не пускали…

– Хватит уже сидеть, потопали.

– Может, еще немного послушаем?

– Ну тихо же – чего тут слушать? На болоте – пусто.

– Да, на болоте-то пусто… А там?

– Тут с полкилометра идти, не меньше: если на том берегу засада, все равно ничего не услышишь. Подойдем поближе, еще посмотрим.

– Ладно, пошли. Как будем двигаться?

– Молча, тихо, не спеша. Давай топай за мной и запоминай дорогу.

– Не понял? Зачем мне…

– Если меня шлепнут – просто так, наобум, не проберешься.

– Если тебя шлепнут, меня, скорее всего, тоже шлепнут. Так что – запоминай, не запоминай…

– А ты все равно запоминай. Может, не только тебе пригодится…

Вопреки моим опасениям, с болотом мы справились без проблем. «Дорогу» я так и не запомнил, однако, подозреваю, ее как таковой не было вовсе: в некоторых местах Разуваев делал остановки и подолгу тыкал дрыном в соседние кочки, проверяя их наступательную благонадежность. Вот тут он оказался прав: без дрына в болоте не просто «неудобно», а прямо-таки фатально неудобно.

Выбравшись на сухое место, мы резко взяли вправо и обошли стороной пологий бугор, обильно утыканный вековыми елями. За бугром пряталась поросшая кустами длиннющая ложбина, в которой, по-моему, можно было спрятать целый танковый полк.

Углубляться в ложбину мы не стали: присели за толстой развесистой елкой и принялись наблюдать.

– И где это?

– Прямо перед тобой.

– Ну где – передо мной?

– А вот угадай. Ты ж погранец, глаз должен быть наметан.

С минуту посидели, послушали, посмотрели: тишина. Где блиндаж, я так и не разгадал. То ли навык утратил, то ли замаскировали мастерски – в общем, никаких признаков.