Спецы
Шрифт:
— Ну-у… тогда ладно, — успокоился Логачев, в несколько «амов» прикончил свою порцию мяса, без остатка съел салат и, тоже сказав «У-у-уф!», принялся за чай.
За курение он меня сегодня не ругал. Оно и правильно. Я же недоставал его за жуткий храп по ночам!..
Передохнув несколько минут, мы обсудили сложившуюся ситуацию.
— Да, скорее всего завтра! — поддержал мое предположение Васильич. — Пока то, пока се. Хотя… логичнее было бы напасть сегодня, когда не ждут. Лично я именно так и поступил бы.
— Со стрелковым оружием, без разведки, в количестве полутора бойцов?! — прищурился я.
— Полутора?!
— Ага! Твой бывший коллега Слон ранен в ногу. Профессор, по описанию Малыша, типичный «ботаник». Во взрывном деле и психологии он разбирается, не спорю, но как боевая единица — ноль без палочки! Остается полковник Сливко. А те двое за половинку
— Логично, — немного поразмыслив, согласился Логачев. — И тем не менее особо расслабляться нам нельзя. Спать будем по очереди. Ты первый. Потом поменяемся. Не возражаешь?
— Нет, — широко зевнул я. — Давай, дружище, бди!
Я протер слипающиеся глаза, прошел в холл, окриком позвал стаю и провел краткий инструктаж, адресованный главным образом Волку:
— Затаиться и ждать команды «вперед»… либо от меня, либо от моего друга. Без команды сидеть тихо, никого не трогать. Понятно?
Р-р-р-р-да! — подтвердил вожак.
— Вот и хорошо. А я… ва-у-у! Пойду вздремну…
Беспрестанно зевая, я добрался до спальни на первом этаже, решил не закрывать окно (слишком жарко), не раздеваясь рухнул на постель и спустя секунду крепко уснул…
Вопреки обыкновению сон не казался кошмарным. Ни тебе луж крови, ни дохлых ведьм, летающих на метлах, ни поганых бесовских рож.
Я сидел в маленькой пустой аудитории на задней парте. Под потолком гнусаво жужжали мухи. Сквозь треснутое, донельзя грязное оконное стекло с трудом пробивался луч солнца, и в нем плавали мириады пылинок. Это ассоциировалось у меня с чем-то злым, враждебным, [34] но я не мог припомнить, с чем конкретно. Сильно пахло плесенью. На кафедре, почему-то спиной ко мне, стоял лектор в изъеденной молью офицерской форме советских времен и нудно бубнил, не отрываясь от учебника:
34
Ассоциация отнюдь не случайная. Солнечный луч и плавающие в нем пылинки — излюбленный образ демонологов Средневековья. Бесчисленны духи злобы поднебесной. Увидеть их позволяет только Солнце Правды. См. Воробьевский Юрий. Точка Омега. М., 1999, с.146.
— Вся история войн с древнейших времен до наших дней убедительно свидетельствует о том, что военное искусство прошло сложный путь. Оно развивалось в зависимости от экономического строя общества, способа производства, систем классовых отношений, характера войн, морального духа армий, а также в зависимости от особенностей и традиций, способностей военачальников и других факторов. Исследование показывает, что каждая новая общественно-экономическая формация создавала качественно новую армию, которая в корне отличалась от армии предшествующего строя принципами организационного строительства, обучения, вооруженной борьбой. [35] Укрепление боевой мощи армии находится в непосредственной связи… А вообще — все это хрень собачья! Понаписали тут, — вдруг резко оборвал сам себя лектор, обернулся ко мне, и я узнал полевого командира Саламбека Муслимова (в прошлом майора Советской армии), отряд которого был уничтожен нашим подразделением спецназа ранней весной 1996 года. Самого Саламбека в том бою взяли живым, с намерением доставить в штаб в качестве презента командованию. Но когда один из бойцов включил трофейную видеодвойку со вставленной в ней кассетой и мы увидели, ЧТО вытворял душка-Саламбек с нашими пленными, лейтенант Серебряков круто изменил первоначальный замысел. Муслимова укололи пентанолом, «скачали» из него всю информацию, а затем повесили на ближайшем дереве.
35
Это — дословная цитата из книги «История военного искусства». М.: Воениздат, 1986. С.438.
В настоящий момент (не считая обмундирования) он выглядел совсем как тогда, сразу после повешения: набухшее синевой усатое лицо, дико выпученные глаза, прокушенный насквозь язык… На мускулистой шее болтался обрывок веревки.
— Все это хрень собачья! — с нечеловеческой ненавистью повторил мертвый мятежник. — Искусство войны осталось таким же, как тысячи лет назад. Только внешние атрибуты поменялись. Решающую роль в бою по-прежнему играют внезапность и неожиданные «сюрпризы» для противника.
— Не ошибаешься, нежить! — усмехнулся я. — И знаешь ли, нисколько об этом не жалею! Моральных уродов, вроде тебя, надо вообще на кострах сжигать. Заживо! На медленном огне!
— На медленном, говоришь? — жутко оскалился труп. — Ну что ж! Сегодня, тень дерьма больной собаки, [36] ты заплатишь за все сполна. Смерть уж рядом. Вон она, посмотри!
Из стены вышла хорошо знакомая фигура: в саване, с окровавленной косой. Я задрожал, но не от страха, и проснулся. В темном небе висела яркая луна. Сквозь открытое окно в спальню вливался свежий, прохладный воздух. Над кроватью склонился Логачев, увешанный оружием, как верблюд тюками (два гранатомета, пулемет и мешки с гранатами за спиной). В левой руке он держал второй «ПКМ», а правой тряс меня за плечо.
36
Одно из самых крепких чеченских ругательств.
— Усадьба окружена, — заметив мои открытые глаза, буднично сообщил полковник. — По предварительным подсчетам, их не менее взвода. Скоро, полагаю, пойдут на штурм…
Глава 12
Штурм начался примерно через три с половиной минуты. За это время мы с Васильичем в нескольких словах обсудили план действий, поделились оружием, оставленным нам «садовником», и разделились. Логачев взял на себя одну сторону дома (смотрящую на задний двор), я — противоположную. Ту, в которой находился. Из оружия мне достались: «ПКМ», гранатомет и четыре эфэшки. (Плюс, разумеется, мой табельный «ПСС» и неразлучные боевые ножи.)
Щу-у-ух… щу-у-ух… щу-у-ух… щу-у-ух… — едва я установил пулемет на подоконник, одна за другой стартовали четыре ракеты. Первая разнесла вольер с макетами собак и «музыкальным оформлением». Вторая взорвалась в мансарде, третья и четвертая угодили в опустевшие бункера, не нанеся им, впрочем, особого ущерба. Лишь декоративные клумбы сверху сорвали.
Щу-у-ух… щу-у-ух… — всадили нападавшие еще по ракете в каждый бункер. (На сей раз более прицельно, в открывшиеся амбразуры.) И затаились, выжидая. Наступило короткое затишье.
«Ломанулись почти без подготовки, без тщательной разведки, — мысленно отметил я. — Очевидно, Сливко хорошо знал эту усадьбу и систему ее охраны. Подобрался, посмотрел издалека. Все вроде по-прежнему.
И… Вперед, бойцы! За демократию, за баксы! Ур-ра-а-а!!! Фактор внезапности, блин! Вот тут-то он и лопухнулся — забыл, что мы тоже любители «сюрпризов»… Интересно, а откуда у него взвод? Неужто НАТО десант высадило?.. Ха-ха!!! Нда-а, весело. Но все-таки ОТКУДА??» И тут меня осенило! Бывший подполковник работал в пресловутой Структуре, а та, в свою очередь, курировала обширную террористическую сеть из граждан чеченской национальности, которую намеревалась использовать (с санкции тогдашнего премьера Козянова) для дестабилизации обстановки в стране в начале 2004 года. [37] Но не получилось! И Структуру, и сеть нам, с Божьей помощью, удалось уничтожить. Однако, как выяснилось, не до конца. Так, считавшийся погибшим Сливко оказался жив-здоров. Похоже, и террористов накрыли не всех. Кое-кто сумел ускользнуть. Логично предположить, что уцелевший структурщик (кстати, один из приближенных генерала Кувалдина) сохранил с ними связь, основательно подкормил (иностранными деньгами, естественно), взял на содержание и в итоге получил секретную боевую единицу. Настолько секретную, что о ее существовании знали только он да кто-то из высшего западного начальства. А члены группы и даже куратор Роджерс о ней слыхом не слыхивали. Потому и не смогли выдать на наркодопросах…
37
Подробнее об этом см. повести «Атака из Зазеркалья» и «Изгой» в первом сборнике с твердым переплетом или во втором с мягким.