Спеши вниз
Шрифт:
— Никогда не поверю. А что же вы делали в свободное время у себя в университете?
— Занимался спортом, — с идиотским видом пробормотал Чарлз.
— Ну, значит, был один вид спорта, которым вы не занимались, иначе вы занимались бы с нею вместе. Как и все прочие.
Хатчинс беспокойно поежился. Джун Вибер сказала ледяным тоном:
— Я пришла сюда по делу.
— А куда вы ходили просто так? — сказала Бетти. — Сколько я вас помню, вы всегда занимались «делами».
— Я попросил бы вас
Это должно было означать: как хорошо, что есть кому заступиться за Джун Вибер. Чарлз чуть было не расхохотался.
— Я попросила бы вас без предисловий, — сказала Бетти. — Если вы действительно пришли по делу, так говорите, по какому, и проваливайте.
— Может быть, мне лучше оставить записку, — четко выговорила Джун Вибер. — Сомневаюсь, чтобы вам можно было доверить что-нибудь на словах.
— Конечно, если это будут ваши обычные слова. Мне не хватит моего запаса непристойных слов.
Тут Чарлз не выдержал и встал.
— Послушайте, — сказал он. — Мне это надоело, Я не могу предложить вам чашку чая, мисс Вибер, потому что я не у себя дома. Я здесь только жилец. Но, если вы поручите мне что-либо передать Эдвину Фролишу, я позабочусь, чтобы это до него дошло. «И перестаньте вы так на меня глядеть», — чуть было не добавил он.
— Я пришла по поручению стотуэллского Литертурного общества, — сказала она.
— Председателем которого она является, — напыщенно заявил Хатчинс, снова почувствовав себя на твердой почве.
— Я была немного знакома с мистером Фроулишем по университету, — продолжала она. — Уже тогда было известно, что он работает над замечательным романом. Когда я узнала, что он живет здесь, — она поглядела на Бетти, — и в уединении заканчивает рукопись, я подумала, что хорошо бы ему прочитать отрывки на нашем вечере. Следующее наше собрание через пять дней, в ближайший четверг. Подтверждения не надо, но, пожалуйста, передайте ему, чтобы он позвонил, если не сможет прийти. — Она сказала ему свой номер. — Собираемся мы в женской школе в восемь часов.
Прежде чем Чарлз собрался ответить, зарокотала Бетти:
— Ладно. Слышали. Теперь убирайтесь и вы и вы, дружок. Хорош гусь! — ехидно добавила она, испепеляя Хатчинса взглядом.
— Мне кажется, она предлагает вам уйти, — извиняющимся тоном сказал Чарлз.
Хатчинс повернулся и стал спускаться по лестнице. Джун Вибер еще с минуту стояла, переводя глаза с Бетти на Чарлза. Потом сказала, обращаясь к Бетти:
— Можете не беспокоиться, милочка. Я вовсе него не зарюсь.
— А почему бы и нет? — огрызнулась Бетти. — Он носит штаны, этого достаточно.
Они смотрели друг на друга в упор. Разительный контраст: одна в брюках, тощая, неряшливая, готовая по малейшему поводу царапаться и кусаться, и другая — стройная, женственная,
Джун Вибер поставила ногу на верхнюю ступеньку и начала спускаться. Когда она скрылась до пояса, грудь ее вызывающе выгнулась почти на уровне пола. Бетти наклонилась так, что лица их сблизились.
— На этот раз не хотелось о вас руки марать, — сказала она. — Но не вздумайте прийти еще раз и мутить воду. Это вам даром не пройдет.
Не отвечая, посетительница скрылась из виду.
Стоял октябрь. Осенние ветры заполнили канавы желтыми листьями, и уже темнело, когда Чарлз возвращался домой со своей тележкой. Он был еще под впечатлением недавней выходки Бетти и раздумывал, пронесло ли уже бурю или атмосфера на чердаке все еще насыщена. Он устал и решил подкрепиться чашкой чая.
Закусочная Гарри Снэка была открыта. Он поставил тележку так, чтобы ее было видно из окна, и вошел. Получив у прилавка щербатую кружку темно-бурого пойла, он присел за ближайшим столом. Усталый, отяжелевший и обмякший, он не обращал внимания на окружающее. В закусочной было почти пусто.
— Это что, ваша тележка там, за дверью?
Чарлза резанул однотонный северный говор. Он оглянулся, рядом с ним сидел коренастый, невысокий мужчина в кепке и намотанном вокруг шеи теплом шарфе. Запавшие щеки указывали на отсутствие зубов.
— Да, это моя тележка, — ответил он равнодушным тоном, выдерживая характер самостоятельного человека, не назойливого и не болтливого. Но уже то, что он ответил, вызвало новую фамильярность говорившего.
— От себя работаете, да?
— От себя.
— Что, так лучше?
— Гораздо.
— Доходнее, да?
Чарлз встал и направился к двери.
— Мне так нравится. Вот и все.
Но коренастый был уже на ногах и, понизив голос настойчиво проговорил:
— Ну, ну, не ершитесь. Я спрашиваю неспроста. Садитесь-ка. Выпьем еще по чашке.
— А я больше не хочу.
— А я ставлю, — сказал коренастый так, как будто этим все улаживалось: в самом деле, кто, находясь в здравом уме, откажется от даровой чашки чая, даже после обильного чаепития.
И вот Чарлз оказался снова за столом перед дымящейся кружкой. В той прежней своей жизни он чувствовал бы себя обязанным медленно отхлебывать, чтобы из вежливости отплатить за чай приятным разговором. Теперь он, не задумываясь, проглотил бы кружку и покинул бы непрошенного собеседника. Но чай был слишком горяч. А даже по новым своим воззрениям он не мог уйти, не притронувшись к кружке. Попался.