Спи, моя красавица
Шрифт:
— Отлично. Поскольку ты решила облегчить себе жизнь, не сопротивляясь, самое меньшее, что мы можем сделать, — это избавить тебя от одной боли.
Он жестом велел водителю мобильной тюрьмы спешиться и позаботиться обо мне.
— Усыпи эту красавицу и закинь к остальным. У нас впереди еще несколько деревень, которые нам надо посетить до наступления темноты.
Мужчина бросился ко мне и взял меня за руку. Он схватил мой указательный палец и перевернул его. Затем полез в карман, вытащил небольшой металлический шприц и уколол мой палец иглой, прежде чем я успела попытаться вырвать руку. Осталась небольшая капля крови. Я в замешательстве изучала крошечную каплю,
Укол пальца...
Каждый мускул в моем теле слабел на последних словах, которые я услышала словно вдалеке:
— Приятных снов, красавица.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Брайар
Мой разум очнулся прежде, чем я успела открыть глаза. Независимо от того, чем этот мужчина уколол мой палец, я погрузилась в глубокий сон, и мои веки все еще страдали от этого эффекта. Проверяя, могла ли я двигать какой-либо другой частью своего тела, я была благодарна за то, что могла, хоть мышцы и кричали от усталости, когда простое движение поднятия руки, казалось, забирало все оставшиеся у меня силы. Немного сместив вес, я почувствовала что-то теплое по обе стороны от себя.
Кожа? Тела? Рядом со мной лежали люди? Они были живы? Мертвы?
У меня не было достаточно сил, чтобы сесть или двигаться намного больше, чем то, что я только что сделала с рукой. Я слышала, как колеса повозки скрипели, двигаясь по гравию дороги, а мое тело мягко раскачивалось и тряслось при движении кареты. Меня перевозили — это все, что я могла понять без помощи своего зрения.
Казалось, что прошли часы, хотя я заснула и проснулась, поэтому судить о времени было почти невозможно. Но со временем я смогла открыть глаза и осмотреть темное пространство. Тепло, которое я чувствовала раньше, действительно исходило от людей, которые, казалось, по крайней мере дышали. Тут должно было быть не менее двадцати или около того женщин, спящих в самых разных неудобных позах, будто их безжизненные тела бросили в движущуюся камеру, не заботясь о комфорте. Каждая женщина была полностью обнаженной, и, бросив взгляд вниз, я заметила, что ничем не отличалась от них. Кто-то снял с меня всю одежду и обувь.
— Не дай им понять, что ты проснулась, — прошептал голос из темного угла.
Я попыталась разглядеть силуэт, который вырисовывался в темноте, но не могла ясно видеть. Однако это должна быть одна из захваченных женщин.
— Ложись, закрой глаза, а когда все начнут просыпаться, делайте именно то, что тебе приказывают мужчины. Сражаться с ними будет бесполезно, и все, что от этого будет, — это заставить их снова уколоть палец, но на этот раз они дадут сыворотку, от которой ты не проснешься, и сбросят тебя с утеса Мохер.
Утес Мохер? Это должно было быть как минимум день или больше пути от того места, где я им сдалась. Неужели мы действительно так долго прошли? Тем не менее, резкий запах тела и человеческих отходов подсказал мне, что действительно прошло много времени.
— Откуда ты это знаешь?
Охриплость и отсутствие слюны во рту заставили меня отчаянно захотеть выпить воды. Хотя это будет не первый раз в моей жизни, когда у меня была жажда, которую не получилось вскоре не утолить.
— Я уже была одной из спящих красавиц. Сбежала и изо всех сил пыталась спрятаться от Фурии, — женщина остановилась. — Я не знаю, что он сделает со мной, когда я вернусь.
— Фурия?
—
— Тренер?
— Да. У Фурии слишком много красавиц, о которых нужно заботиться или на которые нужно обращать внимание. Но он хочет, чтобы каждая была готова на случай, если он решит вырвать ее из сотен или около того заключенных в тюрьму женщин. Твой тренер будет владеть тобой. Его работа — сделать из тебя идеальную красоту для коллекции Фурии. И поверь мне, не дави и не иди против своего тренера. Когда я вернусь к себе, он может просто убить меня, но чувствую, что его гнев будет намного хуже смерти.
— Как ты сбежала?
Меня охватило странное ощущение. Надежда? Был ли выход из этого кошмара? Могу ли я также сбежать, но не попасться, как эта бедная женщина в углу, ожидающая смерти?
— Ты не сбежишь. Выбрось эту глупую мысль из головы. Я тому доказательство. Лучшее, что тебе нужно сделать, это подчиняться. Не сопротивляйся. Не дерись. Если будешь это делать, будет только хуже. Намного хуже.
— Делать что? Кому подчиняться?
Женщина фыркнула.
— Все, что потребует тренер. И поверь мне, он будет просить делать то, что ты даже не можешь себе представить. Но если этого не сделать, он будет бить или пытать тебя, а когда закончит, все равно будет ожидать, что ты сделаешь то, что он попросил с самого начала. Я видела, как казнили женщин за сопротивление. Все это бессмысленно.
Карета начала сбавлять скорость и в конце концов остановилась. Я закрыла глаза и притворилась спящей, как посоветовала женщина, изо всех сил стараясь не паниковать и никак себя не выдавать. Все, что она говорила о смерти, наказании, подчинении… я была обречена.
Хруст гравия под сапогами приближающихся мужчин, а затем открытие тюремной двери заставило меня вздрогнуть и тяжело задышать. Они бы узнали, что я не сплю, если бы я не успокоилась.
Вдох, выдох, вдох, выдох.
— Некоторые из них шевелятся, — сказал один солдат. — Поторопитесь отнести их в душевую, пока они не проснулись, запаниковали, а потом попытались сбежать отсюда. Я не в настроении бегать.
Движение тел сказало мне, что другие солдаты последовали команде. Сосредоточившись на своем дыхании, я изо всех сил старалась не вздрогнуть, когда мое обнаженное тело резко вытащили из фургона и перебросили через плечо. Я оставалась настолько безвольной и неподвижной, насколько могла, хотя от каждого шага этого человека его костлявое плечо сильнее впивалось мне в живот. Если бы я не голодала и в течение нескольких дней в желудке не было еды, меня бы наверняка вырвало от такого давления, которое оказывалось на мой пустой кишечник. Сопротивляясь желанию поднять голову и осмотреться, я попыталась сосредоточиться на шуме вокруг меня. Единственное, что я могла слышать, это звук тяжелых шагов мужчины, несущего меня, и голоса нескольких мужчин вокруг, каждый бормочущий о зловонии или весе женщины, которую он нес.
Когда звук гравия под ботинками моего носильщика изменился на стук подошв по твердому полу, мое тело вскоре отбросили на твердую холодную землю. Мне удалось не закричать от боли, когда мое тело ударилось об пол с достаточной силой, чтобы выбить из меня воздух. Моя голова ударилась о стену с такой силой, что в ушах зазвенело. Звук стонов и хныканье женщин вокруг меня стал сигналом того, что я тоже могу проснуться. Продолжая свою уловку, я также медленно открыла глаза с протяжными стонами и преувеличенным хныканьем для эффекта.