Спи со мной. Пробуждение
Шрифт:
– Ли… Давай поведу я. Тебе нужно отдохнуть.
Торможу на обочине, с неохотой признавая, что он прав. Не пересяду на пассажирское – до Мерзуги мы оба доедем в черных мешках. Я отчаянно сопротивляюсь
Распахиваю ставни. Розовый закат мягко ложится на кожу и на холст, на котором тут же проступают пурпурно-оранжевые краски плавящегося солнца. В реальном мире я направляюсь в пустыню в компании марокканского вора, во сне – возвращаюсь к себе настоящей.
Вызывая в воображении образ Зейна, прислушиваюсь к звукам за дверью, но тишина звенит громче, а уже через секунду до точки входа доносится незнакомый голос. Резко просыпаюсь. Мохаммед разговаривает с полицейским. Нет ничего более бодрящего, чем пробуждение под внимательным взглядом служителя закона – это я на собственном опыте проверила еще во времена веселой юности. Готовлюсь к проблемам, но постовой отпускает нас.
– Чего он хотел? – спрашиваю я, когда мы отъезжаем.
– Проверка документов. Мог бы придраться к чему-нибудь
С нескрываемым скептицизмом слежу за его действиями.
– Не боишься пробить головой лобовое в случае столкновения?
– Не бойся, я отлично вожу, а насчет аварий… Все в руках Аллаха, – ничуть не смутившись, поясняет Мохаммед, указывая пальцем в небо. – Ты веришь в Бога?
– Скорее нет, – произношу, аккуратно подбирая слова и игнорируя мысль о том, что гоняя на мотоцикле в дождь, я сама играю в русскую рулетку. – Я агностик. Не сомневаюсь, что за пределами видимого мира существует что-то большее, но мне сложно воспринимать Бога как конкретную фигуру, которая наказывает и выдает индульгенцию, решает, кому отправиться в ад, а кому в рай. Я привыкла полагаться на себя. Понимаешь?
– Да.
Мохаммед раздумывает над тем, что я сказала, а я, не отрывая взгляда от окутанной сумерками горной гряды, флегматично интересуюсь:
– Если ты веришь в Аллаха, почему воруешь?
Конец ознакомительного фрагмента.